Юлия Латынина - Там, где меняют законы
Правда, через неделю Елена услышала, что Шубин везде рассказывает, что он не заключил контракта с Ратмирцевой потому, что она не представила в срок чертежей и притом попросила все деньги вперед. И что Ратмирцева, в общем, красивая стерва, с которой невозможно иметь дело. Это ужасно Елену обидело, но потом она подумала, что Шубин рассказывает это не сам, а по приказанию Вырубова, и тогда она испугалась за мужа.
Если бы она пожаловалась Семину, Семин бы принялся выяснять отношения, рано или поздно это кончилось бы конфликтом между ним и Вырубовым, а Елена не сомневалась, что хладнокровный убийца Вырубов для такого конфликта был подготовлен куда лучше.
Семин был прав — ей, Елене, с самого начала следовало сторониться обаятельного бандита с глазами Пьеро. Она была виновата, она по бабьей глупости полезла туда, где сильный и оскорбленный мужик, защищая свое самолюбие, начинает ломать судьбы людей, и было бы нечестно, если бы за ее глупость расплачивался своими магазинами наглец Шубин.
Так что Семину Елена соврала, что они не сошлись с Шубиным в цене, и вообще имя Малюты между ними никак больше не упоминалось. Только один раз, когда приехали какие-то высокие милицейские чины из Москвы, Семин с Прашкевичем возили их на вертолете на заимку и очень много с ними пили. Утром, отмокая в ванной с головной болью, Семин сказал, что без попойки с ментами нельзя.
— Все пьют, — пожаловался Семин.
Елена неожиданно для себя возразила:
— Малюта не пьет. Совсем. Ни разу не брал в рот ни капли.
Семин пьяно расхохотался.
— Он тебе соврал, Ленчик. Когда нужно, вполне пьет. Однажды на моих глазах пьяный блевал..
1996-й год. Осень
В 1996-м году в крае прошли выборы губернатора, и на них победил старый губернатор Нефедушкин. Нефедушкин был крайне непопулярен, и поэтому на выборы пришлось потратить довольно много денег. Половина потраченного принадлежала Семину, который тогда полностью контролировал Нарымский нефтехимический комбинат. Между Семиным и губернатором было неформальное соглашение, что после выборов к комбинату присовокупится «Нарымгеологоразведка» — государственная нефтяная компания с небольшим объемом добычи и хорошими запасами.
Семин знал, что другую часть денег на выборы дал Малюта. Поговаривали, что за это Малюте были обещаны два гидролизных завода, производивших паленую водку, и объединение «Виноспирт», которое этой водкой торговало. «Виноспирт» тоже на бумаге принадлежал государству, но губернатор обещал отдать его Малюте в доверительное управление: впрочем, Малюта и так уже явочным порядком давно контролировал и заводы, и «Виноспирт».
Малюта старался держаться в тени, и Семин с Малютой во время этих выборов нигде не пересекались.
Осенью 1996 года, когда до выборов оставалось еще два месяца, а Семин на неделю уехал в Бразилию с красивой девушкой Галей, к директору Нарымского нефтехимического комбината явился Сергей Вырубов.
Вырубов попросил директора отгрузить семнадцать тысяч тонн высокооктанового бензина фирме «Филлис», представитель которой сидел тут же в приемной. Директор, запинаясь, сказал, что ничего подобного он не сделает, и Вырубов ужасно удивился.
— Тебе разве не звонили? — спросил он.
— Нет, — ответил директор.
Тогда Вырубов подошел к батарее телефонов, расположившихся на вспомогательном столике справа от директорского, и по «вертушке» набрал номер губернаторского кабинета. Поговорил немного и передал трубку директору.
— Тебя.
— Да-да, Андрей Афанасьич. Все сделаем, конечно, — ответил директор через минуту.
Спустя неделю контракт между заводом и «Филлисом» был подписан. Операция состояла в следующем: у завода были большие долги перед краевым бюджетом — около 15 миллионов долларов. У краевого бюджета тоже были всякие долги — перед врачами, учителями, бюджетными учреждениями и так далее. «Филлис» получал бензину на пятнадцать миллионов долларов, продавал его на рынке, на вырученные деньги закупал всяческий товар народного потребления и этим товаром рассчитывался с бюджетниками.
Так, во всяком случае, предполагалось.
Прошел месяц, другой — о «Филлисе» не было ни слуху ни духу. Продукция на пятнадцать миллионов долларов смылась бесследно. Завод по-прежнему был должен бюджету.
Семин узнал об этой ситуации случайно, вскоре после выборов и за месяц до того, как краевой фонд имущества должен был передать ему в траст государственный пакет «Нарымнефтехима». Семину доложили, что какие-то хмыри ведут активную скупку акций комбината.
Семин встревожился и попросил Прашкевича расследовать это дело. Оказалось, что акции скупает несколько контор, из которых самая главная — «Ставен», — была дочкой некоей «Ники», а среди учредителей «Ники» значился Вырубов. Стали смотреть, откуда деньги, и выяснилось, что «Ставену» деньги перевела «Ника», «Нике» — некий «Карильон», а «Карильону» — контора под названием «Филлис». Стали смотреть, откуда бабки у «Филлиса» — и оказалось, что это бабки от продажи ворованного бензина.
Наглость Малюты не знала границ — он скупал завод на деньги, которые были украдены у этого же завода!
Семин передал через общих знакомых, чтобы Вырубов прекратил это безобразие. Вырубов, разумеется, и не собирался. Его пакет акций «Нарымнефтехима» уже подползал к десяти процентам, к деньгам, полученным «Филлисом», подключились деньги водочных заводов, перешедших под его полный контроль, и по городу попозли нехорошие слухи, что «Нарымнефтехим» в управление получит тоже Вырубов.
Ответный ход Семина был эффективен, хотя и слишком предсказуем: по факту хищения денег «Филлисом» было заведено уголовное дело, а на Тинзенский гидролизный завод в тридцати километрах от Нарыма пожаловала бригада из следственного управления МВД во главе с капитаном Очипком.
На следующий же день после приезда Очипка в заводоуправлении случился пожар, причем сгорела часть документов, связанных с отпуском технического спирта. Очипок пригрозил арестовать директора завода. Ответная реплика не заставила себя ждать: вечером по окну номера, занимаемого Очипком, прошлись автоматной очередью.
Спустя неделю Прашкевич встретился с Семиным в ресторане и рассказал ему:
— Продукцию с завода покупало около пятнадцати фирм. Якобы на технические цели. Фирмы пропадают раз в три-четыре месяца, последняя пропала за день до визита комиссии. Зарегистрирована фирма была, разумеется, по подложному паспорту.
— За спирт платили?
— Нет.
— Судебные перспективы? — спросил Семин.
— Перспективы, конечно, есть, — усмехнулся Прашкевич. — Только ты же знаешь, что тебе скажут. Что с каждой цистерны спирта шла денежка на выборы.
— Меня тоже доили под выборы, — сказал Семин, — и меня доили под обещание отдать мне нефтянку. И если этот бандит хочет заниматься паленой водкой, пусть занимается водкой. А если он хочет лезть в приличный бизнес, он получит по рогам.
* * *На следующий день после того, как по факту мошенничества при реализации технического спирта на гидролизном заводе было возбуждено уголовное дело, Вырубову передали, что Семин хочет с ним встретиться.
Встречу Семин назначил в ресторане при бывшей обкомовской гостинице. Однако, когда Малюта пришел в ресторан, Семина там не было: вместо коммерсанта в отдельном кабинете за накрытым белой скатертью столом сидел смотрящий по краю Дорофей.
Дорофей был не один: вдоль стола сидели все городские воры. Сидел армянский авторитет Арсак, выпускник московского государственного университета, белая ворона среди чурок, болезненно образованный и столь же болезненно жестокий. Сидел кореец Александр Пак, морщинистый шестидесятилетний мужик, хозяин игорных домов, двух универмагов и студии порнофильмов. Сидел ингуш Дауд, распорядитель всего левого нарымского золота, сидел веселый хохол Крось, обожавший баню, девок, и стрельбу из автоматов по конкурентам, и два дорофеевых пристяжных с золотыми цепями на шеях и надписью «не буди» на сморщенных веках.
Дорофей сидел неподвижно, положив на стол худые старческие руки, вылазящие оглоблями из-под меховой безрукавки. Пальцы его слегка дрожали, но Малюта знал, что на самом деле Дорофей совершенно спокоен, а пальцы дрожат, потому что вор давно колется.
Малюта остановился у двери кабинета, сунув руки в карманы и пристально оглядывая всех присутствующих холодными глазами цвета нержавейки:
— А где Семин?
— Семин — барыга, — сказал Дорофей. — А ты щенок. О чем с ним базарить?
— Без Семина базара не будет, — ответил Малюта, — я стрелку забивал ему, а не вам.
— Семин — мой барыга, — сказал Дорофей, — он полезное дело делает. С него лавэ в край идут. А ты в общак не платишь.
