Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 7 2008)
“Дело Пастернака”. — “Грани”, № 228 (2008).
В этом большом блоке материалов (из архива редакции) представлен и текст радиовыступления Бориса Зайцева, трогательно откликнувшегося на известие о Нобелевской премии. Вспомнив свои встречи с Б. П. в начале двадцатых, поделившись читательскими впечатлениями от стихов разных лет, Зайцев итожит: “Но главное-то оказалось — роман, обошедший теперь весь мир, „Доктор Живаго”. В нем тоже есть и стихи, эти стихи просто замечательны, стихи на евангельские темы, из советской России. И с великим благоговением к Евангелию и Христу! Возглашено зычным голосом, трубным. Или колокольный звон, но умиляющий (по глубине чувства, внутренней взволнованности автора). Мы давно такого не слышали. <…> Получил Нобелевскую премию. Вот это отлично. Пастернака приветствую сердечно, рад, что русское свободное художество получает мировое признание. Так и надо, так и надо”.
В номере публикуется и пятидесятилетней давности статья эмигранта Михаила Берлогина. “Книга Пастернака не столько изображение самой жизни, сколько сон о ней, что сближает эту книгу со сборником стихов. В России так пробовали писать первые символисты, но это были очерки, а не большие романы. Конечно, символизм можно найти и у Толстого, но там он не умышленный. <…> Если даже Пастернак больше ничего не напишет, его книга останется в самых первых рядах эпических произведений как одно из наиболее религиозных произведений нашей эпохи”.
Кшиштоф Занусси. Любитель нелегкого общения. Интервью Валентине Сериковой. — “Интервью”, 2008, № 5.
“ — В чем вы видите назначение настоящего современного искусства?
— Как всегда, оно должно объяснять и развивать наши чувства и нашу жизнь. Под влиянием искусства мы хотя бы немного проясняем ее смысл, потому что, если жизнь нам кажется бессмысленной, мы не можем быть счастливы. Кроме того, общение с искусством помогает нам познакомиться с огромным числом человеческих судеб.
И эти судьбы складываются в мировоззрение, в опыт. Без него ты остаешься глупым-— как человек, приехавший из маленькой деревни, где никогда ничего интересного не видел. Вообще проблема современного общества — не деревня, а люди без корней. Кто приезжает из глубинки и уважает свои корни, тот человек полноценный. Но наша огромная беда — в культуре люмпен-пролетариата, который появился в советские времена во всех городах. Он уже не крестьянин, не пролетарий, не мещанин — просто ничто. Такие люди американизируются с огромной скоростью, потому что у них нет никаких корней, а если бы они читали книжки, то нашли бы их в себе”.
“<…> Культура иногда шла снизу вверх, но чаще всего — сверху вниз. Я думаю, что сегодняшняя ситуация не навсегда и мы не должны терять надежды, что с помощью новых средств информатики появится высокое элитарное искусство и „массовка” останется для людей с соответствующим вкусом. Надеюсь, что все придет в норму, потому что так было всегда в истории человечества. Только меньшинство развивало культуру и науку. Не имеет значения, сколько людей поверили в Эйнштейна, все, кто должен был поверить, поверили — поэтому летают спутники и космические корабли. А то, что большинство до сих пор не понимает, что, собственно, Эйнштейн выдумал, никому не мешает. И в Коперника большинство не поверило, что тоже не имеет значения. В кино точно так же. Но если совсем забудем, что кинематограф в том числе и бизнес, тогда обанкротимся, и наше кино останется далекой мечтой. Художнику надо научиться продать себя в новых условиях, не продавая душу, не теряя честь и уважение к самому себе. Но продаваться все-таки надо — это часть нашей профессии. Все можно продавать-— капусту и талант. А душу не надо — даже дьяволу”.
Кирилл Ковальджи. О поэтах молодых и немолодых, живущих и погибших. — “Дети Ра”, 2008, № 2 (40).
Ворох мини-эссе — портретных, литературоведческих и мемуарных. Среди имен: Алексей Парщиков, Нина Искренко, Александр Еременко, Татьяна Бек, Сергей Белорусец, Елена Лапшина, Анастасия Харитонова и другие.
Павел Макаренко. Германский фактор в Октябрьской революции 1917 г. — “Вопросы истории”, 2008, № 5.
“Есть основания говорить не о германо-большевистском заговоре против России, а о временном совпадении интересов большевиков с интересами правящих кругов Германии <…> Пока что сторонники версии о „немецких миллионах”, на которые якобы был и совершен Октябрьский переворот, не ушли дальше документально не подтвержденных домыслов”.
Владимир Макаров. Неслыханная удача фюрера. Мог ли Адольф Гитлер попасть в советский плен? — “Родина”, 2008, № 5.
Очень даже мог, когда посещал Восточный фронт. В конце февраля 1943 года одной из танковых колонн удалось прорваться в тот самый район Запорожья, куда прилетел Гитлер для встречи с фельдмаршалом Манштейном. Споров о достоверности этого эпизода было много, но все сомнения рассеяли воспоминания личного пилота фюрера-— Ганса Баура. Гитлеру в тот день просто повезло. У советских танков, уже подошедших к аэродрому, кончилось горючее. Наши даже не могли предположить, что в нескольких километрах от них — Гитлер, который позднее, узнав об этой истории, только и смог, что выдавить из себя: “Неслыханная удача”.
Анна Павловская. Одна из табора. Стихи. — “Дети Ра”, 2008, № 2 (40).
А. И. Кобенкову
Мы — легкие, нас ничего не держит,
Наш табор лишь одним обременен —
Рассовывать сверкающие верши
По запыленным узелкам времен.
Мы странствуем по радиусу века,
Мы помним Лота, знаем назубок
Грядущее на вавилонских реках,
И Дантов хлеб, встающий поперек.
Земной свой путь мы называем Млечным,
И, звездную выплачивая дань,
Мы странствуем, надменны и беспечны,
Мы — легкие, мы губы и гортань.
..................................
Мы со своей судьбою, как с медведем,
По ярмаркам идем, сшибая медь…
...................................
И страшно, и смешно нарядным детям
На зверя обреченного смотреть.
Ирина Прусс. Как пытались обустроить Россию. Доцент МГУ Андрей Левандовский — об истории земства. — “Русская жизнь”, 2008, № 8 (25).
“ — Почему общество не выступило в их защиту (земских комитетов, переживающих гонения в конце девятнадцатого века. — П. К.)?
— Потому что все яснее становилось: необходимы серьезные политические изменения, без них усилия земцев казались обществу бессмысленными. „Дом с мезонином” Чехова: красивая, умная молодая женщина, земская учительница, без конца разучивает со своими учениками „Вороне где-то Бог послал кусочек сыра”, что кажется герою полной ерундой. Вера Фигнер три года работала земской фельдшерицей, принимала роды, славилась на весь уезд легкой рукой и много позже как-то заметила: если хотя бы часть вознесенных за меня женщинами благодарственных молитв достигнет назначения, мне простятся все грехи.
— Уж она-то могла не жаловаться на бессмысленность своего существования…
— Да, но известно, что было потом… Самое горячее сочувствие — террористам и революционерам; и так шло по нарастающей. Савва Морозов дает огромные деньги на революционную печать. В поезде едет на суд отец одного из террористов, Сазонова, — в купе является делегация светских молодых людей и восторженных дам, чтобы пожать руку человеку, воспитавшему героя. Два крупных негоцианта горячо поздравляют друг друга: такое событие, Столыпина убили!
О земстве снова вспомнили в начале 90-х из-за голода 1891 — 1892 годов. Голод застал власти врасплох, они совершенно не были к этому готовы. Долго пытались — очень характерно! — вообще отрицать трагедию. Пресса шумела, губернаторы отписывались, царь предпочитал верить губернаторам. Когда уже деваться было некуда, пришлось признать, что население вымирает, растерялись и губернаторы. Они вполне резонно сомневались в эффективности усилий своих чиновников: воруют…
Помнили, что крымский провал на львиную долю был связан с тотальным воровством.
Александр Третий терпеть не мог общественные организации — но на сей раз пришлось обратиться к ним за помощью. Комитеты помощи голодающим действовали вместе с земствами.
Но ставку на спасение страны с помощью именно так устроенной системы самоуправления уже никто не делал. Самые активные люди из земства шли в политику. Из них вышел костяк двух наиболее серьезных и осмысленных оппозиционных партий: кадеты и октябристы.
