Том Вулф - Голос крови
Магдалена, пригнувшись, семенит к дальнему выезду со стоянки, но даже там она не рискует выпрямиться во весь рост. На нее поглядывают… Молоденькая медсестра в белом перебегает от машины к машине, согнувшись пополам! Это она так торопится на ланч или у нее что-то с головой? Тогда ей самой требуется неотложная помощь.:::::: Ну, что вы на меня уставились!::::::
Очередной полдень в Майами. Бледно-голубой, раскаленный добела небесный купол пышет жаром и слепит глаза шопоголиков на Коллинз-авеню, оставляя им жалкую тень, которую они и разглядеть-то не могут, так темны их крутые солнцезащитные очки… Но тут происходит такое, от чего хочется разуть глаза. Молодой мужчина в джинсах и белой рубашке пристроился в узенькой полоске тени от здания и перевернул над головой пластиковый пакет из магазина. Из пакета вываливается еще один, вместе с белым полотенцем. Мужчина торопливо накрывается полотенцем, весь, до самых плеч, а сверху натягивает оба пакета. После чего вслепую достает из кармана джинсов мобильник и засовывает внутрь. Что все это значит? Городской сумасшедший? Из-под самодельной конструкции слышен рингтон: «Caliente! Caliente крошка». А затем мужчина глухо говорит: «Камачо».
– Ты где? – спросил его сержант Эрнандес. – Под матрасом, что ли?
– А, это ты, Хорхе! Слава богу. Секундочку. Подожди, я сниму… Так лучше?
– Вроде ничего. Слышу уличное движение. Ты где?
– На Коллинз-авеню. Я накрыл…:::::: Только не говори «голову», а то он решит, что ты ку-ку.:::::: накрыл мобилу… пусть думают, что я не выхожу из дома.
– Ага, я тоже так поступаю, – сказал Эрнандес. – Вообще, пора им понять: стационарным телефоном уже никто не пользуется… Ладно, неважно. Слыхал новость?
– Нет… Может, не надо? Последний раз, когда ты мне позвонил с новостями…
– Тебе, я думаю, это будет интересно. Они отпустили наших наркодилеров! Большое жюри присяжных не нашло состава преступления.
– Да ладно!
– Полчаса назад. Весь Интернет бурлит.
– Не нашло состава преступления… Но почему?
– Догадайся с трех раз.
Нестор хочет сказать: «Из-за твоих человеконенавистнических выкриков», но сдерживается. Ограничивается коротким:
– Из-за нас?
– Молодец! С первой попытки. Как могут они осудить двух истинных джентльменов из Овертауна, которых задержали полицейские-расисты? Правильно! Они даже не пригласили нас в качестве свидетелей!
Пауза. Нестор в растерянности. Он пытается вычислить возможные последствия. Наконец говорит:
– То есть суда не будет? Так?
– Так. Если тебе интересно мое мнение, я даже рад. Не хочу, чтобы какой-то адвокатишка задал мне вопрос: «Сержант Эрнандес, вы сами как оцениваете степень своего расизма? Как высокую, низкую или среднюю?»
– А как к этому отнесутся в нашем департаменте?
– В нашем департаменте скажут: «Два озлобленных фанатика развалили дело в суде. На кой черт нам нужны эти паразиты?» Притом что без нас у них не было бы никакого дела. Но кто обращает внимание на такие мелочи?
– Я думал, консультации присяжных считаются закрытыми.
– Вот именно… считаются. От них ждут вердикта: «виновен» или «не виновен». Но если посмотреть телевизор… присяжные, несмотря на запреты, могут встретиться с обвиняемыми. И, судя по всему, встретились. Короче, мы в жопе.
– А тебе из департамента кто-нибудь звонил? Участковый капитан или еще кто?
– Пока нет, но позвонят… можешь не сомневаться.
– Не знаю, как ты, но лично я не могу ждать, пока упадет топор, – сказал Нестор. – Надо что-то делать.
– Ну давай. Назови мне один шаг, который бы не усугубил ситуацию.
Пауза.
– Дай подумать. – Единственное, что сейчас приходит ему в голову: Жислен, Жислен, Жислен… Не потому, что она может подтвердить как свидетель: все, что он говорил про бугая в наркопритоне, было сказано в обстоятельствах, близких к критическим. Нет, перед ним просто всплыло чудесное бледное личико. – Я разыщу того, кто снял на мобильник это видео, и мы покажем первую часть. Пусть знают, что там на самом деле случилось.
– Ты уже искал.
– Что-нибудь нарою. Хорхе, я выстрою нашу защиту, вот увидишь.
– Отлично, отлично, – безнадежно говорит Эрнандес, так, что ясно: он думает, что имеет дело с наивным младенцем. – Только держи меня в курсе, ладно? А то нароешь чего не надо. Врубаешься? Нам, считай, еще повезло. Дело это гребаное закрыли. Значит, не надо сидеть в суде и выслушивать про себя всякую хуйню… а потом получить от начальства пинок под жопу. Усек?
– Усек, – вторит Нестор без выражения, а сам думает:::::: Да, ты мастер вешать лапшу на уши. Себя так утешай, ведь это ты наговорил тогда лишку. Лично я не собираюсь прыгать в твою могилу.:::::: Почему-то снова вспомнилась Жислен. Он мысленно видит ее в «Старбаксе», эти чудесные скрещенные ножки… легкая и изящная, хочется сказать, французистая ляжка… и коленка на коленке. А вот о потаенных глубинах он как раз не думал… как-то они ему не представлялись. Наконец говорит: – По правде, Хорхе, я не очень понимаю. То, что суда не будет, для меня слабое утешение. Лично я бы предпочел, чтобы суд состоялся. Я бы выложил на стол все аргументы, и я это сделаю, так или иначе.
– Ты не врубаешься: оттого что ты «выложишь на стол все аргументы», ничего не изменится. Только еще хуже получится.
– Может, ты и прав, – соглашается Нестор. – Но я не могу сидеть сложа руки… Это все равно что сидеть на электрическом стуле и ждать, когда включат рубильник. Хорхе, я должен что-то предпринять!
– Ладно, амиго, только ты…
– Я буду держать тебя в курсе, – сообщает Нестор. – А сейчас мне надо идти.
И жмет на «отбой», даже не попрощавшись.
Унижение № 1
Амелия вся съежилась, словно вросла в мягкие складки единственного кресла в квартире… юбочка, если это слово здесь вообще уместно, задралась так, что Магдалена в первую минуту приняла ее за длинную рубашку. Застать подругу в подавленном состоянии – какое разочарование!:::::: Ты-то чего так терзаешься?:::::: Магдалена очень рассчитывала, что подруга, всегда такая веселая и трезвомыслящая, вникнет в ее проблемы. На всякий случай она тоже «принимает позу» на стуле. Сидит очень прямо, в шортах и футболке. Она бессознательно драматизирует обоснованность своего права на сочувствие: задрала повыше одну ногу и уперлась пяткой о край сиденья, а колено обхватила обеими руками, словно это последний друг, который у нее остался.
– Извини, но ты ошибаешься, – возражает Амелия. – Мы с тобой находимся не в одинаковом положении. Одно дело, когда бросила ты, и совсем другое, когда бросили меня.
– Но я же этому не радуюсь! – в сердцах восклицает Магдалена. – Я в ужасе! Видела бы ты его лицо… господи боже мой!
Амелия поводит бровями, словно говоря: «Ты пытаешься делать из мухи слона».
– У него было лицо, как у… у… у… дьявола! Он все время орал: «Сучка… ты сучка!» – ты бы слышала…
Подруга перебивает:
– И ты так расстроилась, что не пойдешь вечером на свидание к своему олигарху. Было бы о чем говорить! Реджи даже не счел нужным повысить голос. Разговаривал со мной, как босс с простым клерком: «К сожалению, вы нам не подходите. Вы не виноваты, однако нам придется с вами расстаться». Примерно так он и выразился. «У нас ничего не получится» – его слова. После двух лет вместе! «У нас ничего не получится». Как это понимать, а? И добавил: «Не твоя вина». Ну-ну… отлично… сразу поднял мне настроение. Ему потребовалось два года, чтобы сделать два вывода: «У нас ничего не получится» и «Не твоя вина».
:::::: Амелия, черт бы тебя подрал! Тоже мне пуп земли!:::::: Магдалена предпринимает новую попытку вернуть разговор в правильное русло:
– Ко всему я осталась без денег! У него мои кредитки, чековая книжка, вся моя наличность, водительские права! Еще повезло, что у меня было кое-что при себе. Едва хватило на то, чтобы поменять замки!
– И что он, по-твоему, будет с этим делать? Совершит покупки на тыщу баксов, пользуясь твоей кредиткой? Украдет машину? Вломится сюда среди ночи? Так ты уже поменяла замки. По-твоему, он так на тебе помешан, что из мести пожертвует карьерой? Ты, конечно, розанчик, но что-то я не заметила… – Мысль повисает в воздухе. – Кстати, кто он, твой олигарх, с которым у тебя сегодня свидание?
– Его зовут Сергей Королев.
– И чем он занимается?
– Вроде… инвестирует. Правильное слово? Я не в курсе. Знаю только, что он коллекционирует искусство. Подарил изобразительному музею картины на семьдесят миллионов, и они сменили вывеску на Музей Королёва. Помнишь? Про это много говорили в телевизоре.
Она тут же жалеет о такой прямолинейности. Подруга убивается из-за своего Реджи, а ей тут сообщают, что у кого-то через пару часов свидание с настоящей звездой.
– Что-то такое вспоминаю.
Пауза. Не удержавшись, Магдалена откровенничает:
– Помнишь вечер в Chez Toi, когда ты одолжила мне свое бюстье? Там я с Сергеем познакомилась… и он взял мой номер телефона. До этого я один раз видела его… на выставке, с другими бизнесменами. Как видишь, бюстье оказалось не такой уж плохой идеей! Не бойся, больше не попрошу. Не хочу, чтобы он думал, будто я каждый день так расхаживаю. А вот очередной твой совет мне бы пригодился.
