Семен Чухлебов - Я сын батрака. Книга 1
Сложил кизяки «домиком», затем внутрь «домика» положил сухую траву и поджёг. Как кизяки разгорелись, на них, мы с Иваном положили бревно, оно было сухое и треснутое, и потому быстро загорелось. Над рекой сгустилась темнота, только костёр освещает часть берега, и место где мы сидим. У нас всё готово, приманка лежит недалеко от воды, а костёр горит рядом с приманкой, что бы ракам было видно, где их лакомство. Иван сидит у костра, что то делает, Михаил отмывает свой нож, которым только что резал дохлую курицу, говорит: «Мою нож, мою, а он все равно дурно пахнет». Я же решил отойти подальше, от амбре, примял свежий куст курая, сел на него, и в ожидании нашествия раков, предался мечтанию.
Я вспоминал, как мы с пацанами раньше днём, ходили на раков на речку Калаус. Это было ещё на старой квартире, в Колькином дворе, собралась дружная компания, Колька, Генка я и Николай, по фамилии Жук, он старше нас на три года, но тоже захотел раков и пошёл с нами. Ползали по глинистому дну Калауса, полдня, все грязные в глине, но раков наловили много, почти полные два ведра. Принесли всё в наш с Колькой двор, там разделили поровну, всем досталось по пятнадцать штук. Николай Жук ушёл домой, он жил рядом с нами, Гена Ложник с нами немного поговорил и тоже ушёл. Колька своих раков побросал в бочку с водой и решил вечером сварить, как мать с работы придёт. А мы с Дусей решили варить сейчас, а что тянуть, покушать свежезаваренных раков очень хочется. На летнею печь, что стоит во дворе, Дуся поставила ведерный чугун, налила туда воды, а я вывалил туда раков из Колькиного ведра. Воды в чугуне много, раки с удовольствием плавают, я стою и смотрю, как это у них получается. Дуся ушла, поручила мне следить за раками, при этом сказала: «Как раки станут красными, так они уже готовы и их надо вынимать». Я смотрю, на них они плавают, ещё зелёные и когда покраснеют ещё не известно. Ладно, думаю, пока они варятся, отнесу Кольке ведро. Колька сидел на крылечке своего дома, я поставил ведро тоже к нему сел, сидим, разговариваем, печку за кустом я не вижу, да что на неё смотреть, это когда вода закипит, так что можно ещё поговорить с другом соседом. Прошло некоторое время, вдруг слышу голос Дуси: «Сеня, ты куда ушёл, все твои раки из чугуна убежали, иди, собирай их». Прибегаю, смотрю, а они вылезают из чугуна, зацепившись клешнями за его край, затем подтягиваются и как акробаты, через спинку опрокидываются и летят, какие на печку, а какие в траву. Я быстро их собираю и снова в чугун, а они оттуда снова вываливаются. Пока я одних собираю, другие опять вылезли из чугуна. Мучился я с ними, пока Дуся не принесла крышку, тогда мы их снова туда затолкали и крышкой закрыли. Скажу честно, мясо рака мне не понравилось, по мне, лучше куриную ножку, а ещё лучше, ногу индюка, толку больше будет. Но позже я научился, их есть, и уже было вкусно.
Продолжение ночной охоты.
Вот и сейчас я на ночной раковой охоте, не потому что я их очень люблю, а просто интересно ночью на них поохотиться. Всё-таки, ночью ловить раков интересней, темно, костёр горит, тишина, только слышатся редкие всплески рыбы, и потрескивание костра, одним словом романтика, да и только. Хотя как говорят специалисты Лёвины, никакой охоты и не будет, раки будут сами вылезать из воды к приманке, а мы их будем просто собирать. Не знаю так это или нет посмотрим. Слышу голос Ивана: «Сеня, хлеба хочешь?» Ещё спрашивает, у меня давно в животе, кишки марш играют. Получив свою порцию хлеба, я снова вернулся на своё нагретое место, сижу, жую хлеб, а на речке тихо-тихо, только слышно редкий всплеск пескарей. В такое время думается хорошо. Вот я и думаю о речке под названием Калаус. Неказистая речушка, насколько я знаю, она в настоящее время ни откуда не вытекает, и ни куда не впадает. Так стоит вода сама по себе и всё тут. А эта неказистая речушка, для села Ипатово, имеет большое значение, сюда люди выбираются на рыбалку за раками или просто отдохнуть. В нашем степном районе, хоть какая вода имеет большое значение. Выше я упомянул слова настоящее время, так вы смотрите что бы у вас не получилось так как у Карамзина, ну у того который написал, Историю государства Российского, в двенадцати томах. Кстати, я их все прочитал, очень интересное познавательное произведение, рекомендую почитать. Так вот, как он сам пишет, с его книгой произошёл такой казус. Карамзин пишет о Киеве, цитирует, великого летописца Киевской Руси, Нестора. А он повествует о том что, в Киеве, на одном из холмов (указывает название холма), где в настоящее время стоит деревянная церковь, происходило то-то и то-то. Что там происходило нам неважно, нам с вами важно то, что происходило после выхода книги из печати. Читатели, прочитав книгу Карамзина, обнаружили неточность в историческом факте и знакомые, и не очень, начали писать ему письма, упрекая его в том, что он искажает историческую действительность. Один из знакомых автора ему пишет: «Уважаемый Николай, прочитал ваш труд Историю Российского государства, написано замечательно, но в одном месте вы грешите не точностью, а именно. Вы пишите, что в настоящее время в Киеве, на таком то холме стоит деревянная церковь, а я не так давно и никакой церкви там нет». За этим письмом последовало ещё несколько и все примерно такого же содержания. На все письма автор ответить не мог, и решил дать ответ через газету Петербургские вести. В газете он пояснил читателям, что настоящее время, о котором я пишу в своей книге, это время не наше с вами, девятнадцатый век, а время Нестора, то есть шестнадцатый век. После выхода статьи, письма с претензиями к автору о неточности повествования, прекратились. То, что я сейчас написал, это было краткое отступление от нашей главной темы, а теперь давайте продолжим начатую тему, а именно о речке Калаус. Так вот, то, что я тогда знал о Калаусе, я уже написал, а кода стал писать эту книгу, то решил заглянуть в энциклопедию и больше о ней узнать. И вот что там написано. Речка Калаус начало берёт на Прикалауских высотах, высотой 680 метров, над уровнем моря. Длина её 436 километров, впадает она в Чуграйское водохранилище. Вот и всё.
Сама по себе река Калаус и не широкая, и не глубокая, но для степных районов Ставрополья она имеет большое значение. Ну, вот видите, какое дело, я вам уже и о дневной охоте на раков рассказал, и о писателе Н. Карамзине, и о Реке Калаус, а раков как не было, так и нет.
Не хотят они вылезать из своих убежищ и всё тут. Ждём мы их уже часа четыре, но их нет. Я уже что только и ни делал, и ходил и лежал, и поспал, а раки, как сговорились, не идут на ужин, хоть плач. У меня уже терпение на пределе, хочется бросить всё и уйти домой, поужинать, или уже, наверное, позавтракать и в постель, какое наслаждение растянуться в кровати на чистой постели. Но я пока сижу на берегу Калауса и жду раков, а они не торопятся к нам в мешок. А братья говорили, что охота на раков будет приятным времяпрепровождением, они мол, сами будут идти нам в руки, только бери их и складывай в мешок. В теории оно может и так, а вот на практике совсем иначе.
Наконец я не выдержал, встал со своего логова и пошёл к костру, где сидел Иван, а Михаил, наверное, где-то спал. Сообщил им о своём намерении уйти домой, мол, что зря терять время, все равно раки не вылезут из своих укрытий, а может, их здесь и нет, а мы тут торчим. Иван не стал меня отговаривать, только спросил: «Молока хочешь?» Я, укоризненно посмотрел на Ивана, и говорю: «А что же ты до сих пор молчал, где молоко?» Иван открыл свою, хорошо мне известную, сумку, достал из неё трёхсотграммовую бутылку молока и отдал мне. Я с жадностью половину выпил, затем спросил у Ивана: «А ты хочешь?» — «Да нет, мы с Михаилом свои бутылки выпили, осталась только твоя бутылка». Затем Иван поднялся на ноги и говорит мне: «Сеня, ты посиди у костра, поддерживай огонь, а я пойду, посплю немного, а то сильно спать хочется». Иван, ушёл, а я остался у костра. Сижу себе задумчиво смотрю на костёр, маленькими глотками попиваю молоко, а сам думаю, вот был бы жареный кролик, так раки бы к нему бегом бежали, а то эта дохлая курица, кому она нужна, я так и думал, что не будут они её есть. Вот так оно и получилось. Хотя, кто его знает, время до утра ещё есть.
Кстати, вы знаете, что кролик близкая родня зайцев, я так и подумал, что знаете, да и кто этого не знает, разве те, кто никогда не видел ни кролика, ни зайца. Так вот о зайцах, пока нам с вами делать нечего, сидим у костра, я вам расскажу один случай моей встречи с зайцем. У меня их было много, но я вам расскажу пока один.
МОЯ ПЕРВАЯ ОХОТА НА ЗАЙЦА
Это было ещё во время войны, но наш старший брат Андрей был уже дома. Время было военное голодное, зима была суровая, правда, насчёт холода не помню, но снега было очень много. Есть дома почти нечего, один жидкий будан, которого поел, а через час снова кушать хочется. Старший брат Андрей после ранения был ещё очень плохой, и помочь нам ничем не мог, он сам нуждался в помощи и заботе. Да, я вот пишу всё будан, да будан, а вы, наверное, и не знаете, что это за блюдо такое. Расскажу вам, по секрету, что это вовсе и не блюдо, а так, варево из воды и муки, вот и все, притом оно настолько жидкое, что не сведущему человеку покажется, что это грязная вода. Но это не так, это всё-таки блюдо. Ну ладно, так вот сидим мы дома, до ужина ещё далеко, а кушать уже хочется, ну что, думаю я, поем опять этот будан, а до сна ещё далеко, а перед сном есть снова захочется. И тут у меня созрела мысль, а что если пойти в колхозный огород и там поймать зайца. Не так давно, у нас в гостях был Иван Яковка, так вот, он рассказывал, что пошёл в колхозный огород и там руками поймал зайца. В ту зиму от голода страдали не только люди и животные, но и всякая дичь. Вот я и решил пойти, и поймать зайца, да хоть брата Андрея зайчатиной покормить, а то он от этого будана может помереть. Сидим на полатях в хатыне, я говорю старшему брату Гришке, пойдём, поймаем зайца, так мясо будет. Григорий отказался, сославшись, что холодно, да и зайцы бегают, быстро не догонишь. Он у нас с самого детства всё любит на дурнушку получить. «Ладно, — говорю Гришке, — не хочешь, я пойду один». В то время зимней одежды у меня не было, поэтому я пошёл в хату, где сидели мама и Наташа, а на кровати лежал больной Андрей и говорю им: «Наташа, дай мне твою одежду я пойду зайца ловить». Мама всплеснула руками и говорит: «Сеня, да как же ты его поймаешь, ты же его и не догонишь». Но я упорно стоял на своём: «Догоню, я не догоню, Жучка догонит, мы с ней поймаем его». В этот момент я чувствовал уверенность, в том, что обязательно вернусь домой с добычей. Мама смотрит на меня и не знает, как поступить, ребёнок в неполные девять лет собрался руками ловить зайца. Но тут с кровати, подал голос Андрей: «Мама пусть идёт, раз хлопец так уверен, то пусть идёт». Наташа помогла мне одеться, в Гришкину фуфайку, в Наташины валенки, Андрееву военную шапку ушану, со звездочкой, вся эта одежда на меня была большая, особенно валенки и шапка, но меня это не остановило, и я решительно вышел во двор. Во дворе взял на повод из шпагата Жучку, такая дворняжка, в виде таксы, только короче, и пошёл на охоту. Проходя мимо хаты Стацековых, навстречу мне попалась тётя Параня, воду несла, спрашивает меня: «Сеня, ты куда собрался, никак на охоту?» — «Да, — отвечаю, — на охоту, зайцев ловить». Тётя в ответ ничего не сказала, только покачала головой, и понесла воду дальше. По дороге ко мне пристроились ещё несколько ребят, моего возраста, правда, они потом отстали и затем совсем вернулись, а дальше я пошёл один. Идти было трудно, так как валенки размера на три были больше чем мне надо, но иду, правда, передвигаю ноги, как на лыжах. С трудом вышел за хутор, смотрю вдоль огорода деда Стаценко, санки проложили дорогу, наверное, солому возили, и я по этой дороге пошёл к винограднику, зайцы любят виноградную лозу, поэтому думаю, они там будут. Идем вдоль виноградника, Жучка резво трусит впереди меня, а я высматриваю в винограднике зайца, но его не вижу, видно только в снегу верхушки виноградных кустов, а зайцев пока нет. Но мы с Жучкой только в начале пути, зайцы обязательно должны быть, ведь Иван же говорил, что поймал зайца именно в винограднике. Дошли до середины посадок виноградника, по бокам дороги сугробы снега, наверное, чистили дорогу лопатами, а недалеко впереди, стоит огромный стог соломы, видно, что из него уже брали солому. Ладно, думаю, дойду до стога, а потом поверну назад и будем с Жучкой ходить до тех пор, пока не поймаем зайца. Ведь без него нам с Жучкой ну никак возвращаться нельзя, дома лежит раненый брат и его кормить надо, а Жучка зайца догонит, она у нас быстрая, лишь бы он выбежал на дорогу. Вдруг откуда не возьмись, на дорогу выскочил заяц, сел метрах в десяти от нас, поднял уши, и с интересом нас рассматривает, и, наверное, думает: «Что это за чудо-юдо со щенком на поводке из шпагата ползёт по дороге, никогда такого не видел, надо их, лучше рассмотреть». И сидит себе и смотрит, ни тени испуга в нем нет. Но нам с Жучкой рассматривать этого ушастого некогда, нас охватил охотничий азарт, и я крикнул: «Жучка, вперёд, лови его». И мы понеслись за зайцем. Правда, понеслись это громко сказано. После первых трёх шагов я упал, поводок собаки выронил, шапка с моей головы слетела, она вообще доставляла мне кучу неприятностей, постоянно сдвигалась на глаза и я, плохо видел, а тут при падении совсем слетела. Я лежу на снегу и смотрю, как моя Жучка несётся за зайцем, ножки маленькие, но перебирает ими быстро, и, кажется, скорость у неё невероятно быстрая, так что зайцу деваться некуда, он точно будет в Жучкиных лапах. Поднимаюсь, а сам думаю, надо бежать помогать Жучке она сейчас его схватит, и ей нужна будет помощь, а я тут разлёгся. Поднялся, и вперёд за Жучкой, но теперь я ноги не поднимаю, что бы снова не упасть, а скользью ими по снегу, так надёжней, и сам не упаду и валенки с ног не слетят, вернее я из них не выскочу. Двигаюсь, а сам думаю, скоро моя Жучка начнёт рвать зайца. Смотрю на свою помощницу, а она несётся за зайцем как ветер, мордочка вытянута вперёд, ушки прижаты, а ножки её так и мелькают, ну думаю всё, этому ушастому пришёл конец, ещё немного и он будет наш. И что вы думаете, этот серый наглец, и не думает нас бояться, он больше моей собаки в два раза, сделает три прыжка и сидит, смотрит, пока мы с Жучкой к нему доползём, затем снова три прыжка, и опять смотрит, и так несколько раз. В последний раз отпрыгнул от нас и сидит, а Жучка за ним уже не бежит, я на своих «лыжах» подползаю к ней и говорю: «Жучка, ну что же ты сидишь, ведь так он от нас уйдёт, давай родная, догоняй его, у меня вся надежда на тебя». А Жучка сидит, язык высунула, тяжело дышит, и догонять зайца, она не хочет, мало того, кода я её начал дёргать за поводок, чтобы побудить её к действиям, она вообще легла. Ну, думаю, всё, последняя моя надежда выдохлась. Стою, смотрю на зайца, а он смотрит на меня и как бы говорит: «Ну что поймали? Куда вам до меня». Вдруг слышу, чьи то шаги, поворачиваюсь, Иван Яковка, по прозвищу Бульдо, он заикался и перед тем как сказать слово, говорил, буль, буль, вот потому его прозвали бульдо. Вот он подходит ко мне и говорит: «Что, Сеня, зайца хотел поймать?» Я кивнул головой, и чуть не плача сказал: «Хотел, но он такой быстрый и от нас убегает».
