Михаил Лифшиц - Почтовый ящик
Сережа пошел, куда сказали. За дверью с надписью «Отдел кадров» оказалась комната с диваном и столиком около него. Но в комнате не было ни души. В противоположной стене было еще три двери. Прямо против входной двери находилась еще дверь с надписью «Заместитель начальника отдела кадров», потом дверь «Начальник отдела кадров», затем дверь с окошечком «Прием документов». Сюда Сережа и постучался. В окошечко выглянула сотрудница, сказала: «Первый раз? Иди к начальнику» и захлопнула окошечко. Сережа даже сказать ничего не успел.
Сразу к начальнику Сережа идти не решился и постучался в кабинет заместителя. Оттуда раздался жующий возглас: «Минуточку, сейчас приглашу», а минут через пять зов: «Кто там? Проходите».
– Здравствуйте, – сказал Сережа и уставился на человека, сидевшего сбоку от двери, не как хозяин кабинета, а как тот, кто ведет протокол, записывает, о чем говорят хозяин и посетитель. Человек этот походил на Кощея Бессмертного. Жидкие волосики, зачесанные поперек лысой головы, впалые щеки, огромный нос и глаза, поднимающиеся к ушам и спускающиеся к переносице.
– Наниматься пришел? – сказал Кощей вместо «здрасьте».
Сереже сразу расхотелось с ним разговаривать. Во-первых, Кощей был уж очень страшен, во-вторых, собственное оформление на работу у Сережи никак не ассоциировалось с унизительным словом «наниматься».
– Мне к начальнику… – вяло сказал Сережа.
– Ишь, к начальнику! А я старший инженер отдела кадров Черняев Герман Андреевич. Видишь, даже представляюсь тебе. А вы кто будете, как вас звать-величать?
Сережа продолжал удивляться. Если «Кощей Бессмертный» было привычным словосочетанием, то такой нелепой должности, как «старший инженер отдела кадров» он представить себе не мог.
– Я по распределению, из института.
– А, молодая смена. Поздновато что-то, декабрь на дворе. Молодые специалисты уже с августа работают. Как же это так случилось? Пил-гулял, а теперь средствб понадобились? Эх, молодость, молодость…
– Я и приду в августе инженером. Я оканчиваю в следующем году.
– Не понял тогда, чего пришел? Анкета у тебя не чистая, так что зимой, что летом, мы таких не берем.
– Практика преддипломная, потом диплом у вас хотел писать в антенной лаборатории, где я буду работать.
– Вы, я вижу, совсем не в курсе. Вы должны понимать, что у нас хоть и называется институт, но тут не учат, а работают. Диплома здесь не дают. Если у вас высшее образование, давайте диплом, будем вас оформлять. А если нет диплома, то, значит, это самое, незаконченное высшее, на инженера оформить не можем. Нас за это тоже по головке не погладят. А в какую лабораторию, так это мы будем решать, где кадры больше нужны. А то, видите ли, и диплом вам писать, и на должность, и в лабораторию. Может, на производстве придется поработать, в цеху. У меня задание фрезеровщика найти. Производство задыхается. А то много вас, белоручек, руки в брюки, хрен в карман.
– Вы что говорите? Я же по распределению.
– Распределение по месту работы дается. А как внутри кадры расставлять, так это уже мы решаем, по производственной необходимости. А по велению сердца, так это пожалуйте на целину, теперь вот на БАМ, через райком комсомола. Но там тоже белоручки не нужны.
– Что-то я не понимаю… – начал закипать Сережа.
– А не понимаете, так идите и подумайте, – расплылся в отвратительной улыбке Кощей.
Сережа выскочил из отдела кадров и понесся назад в проходную, чтобы позвонить Танькиному отцу. Тот довольно спокойно выслушал возмущенные жалобы Сергея, сказал, что Черняева не знает, наверное, он недавно работает, и пообещал все уладить. Велел Сереже ждать в проходной.
Через пятнадцать минут к нему через вертушку вышел невысокий складный человек, очень похожий на репинского запорожца. Это был будущий Сережин начальник лаборатории. «Какой красивый и какой усатый», – подумал Сережа и угадал. Начальника все так и звали «Усатый».
Начальник, как был без пальто и шапки, вышел с Сережей на улицу, завел его в отдел кадров и усадил на вытертый диван.
Беседовали очень хорошо. У начальника была прекрасная речь, лишнего он не говорил, и за каждым словом чувствовалось знание. Начальник произносил «что», упирая на букву «ч», а не как обычно говорят «што». Но к этой особенности его речи Сережа привык за две минуты.
Сережа понравился Усатому, и он рассказывал так, как будто приглашал приятеля поработать в своей молодой и дружной лаборатории. А сам Сережа так просто влюбился в будущего начальника. Сережа впервые разговаривал с коллегой со стороны и с радостью убедился, что они говорят на одном языке. Даже зазнался немножко. Когда на вопрос Сережи: «Какие антенны разрабатывает лаборатория?», Усатый назвал какие, то Сережа, подумав немножко, сказал: «Ну, я думаю, тут нет особых проблем,…разве что, взаимодействие излучателей». Усатый покосился на Сережу. Он-то хорошо знал, какие есть проблемы, сколько ума, сердца и физических сил требуется затратить на каждую новую разработку. Но ответил сдержанно, мол, вместе поработаем, узнаем, и подумал: «Ничего, молодой еще…»
Закончив разговор с Сережей, начальник подошел к окошечку «Прием документов» и нарочито громко постучал согнутым пальцем. Раздалось игривое: «Кто там?» Женщины за окошечком знали, что стучит свой. «Сто грамм!» – ответил Усатый и подмигнул Сереже. Потом, когда прошло время, Сережа сам усвоил покровительственно-заискивающе-фамильярный тон общения с кадровичками, машинистками, диспетчерами и другими работницами обеспечивающих служб. Всегда нужна была улыбка, шоколадка. А также жесткое сознание собственной силы и того, что требование справедливо и обоснованно. Попробуйте, не сделайте из личного, конечно, одолжения, так я вам устрою неприятности.
– Что-то вы, Зина Федрывна, молодежь обижаете, – шутливо спросил Усатый показавшуюся в окошечке женщину, по-свойски называя ее Зиной, но при новом человеке добавляя игриво искаженное «Федрывна».
– А я, Альберт Тарасович, особо молодых здесь не вижу, – с улыбкой сказала кадровичка в окошке, величая начальника по имени и отчеству, и нарочно полностью и тщательно выговаривая все буквы, на украинский манер, в ответ на его сокращенное «Зина Федрывна».
– У меня за спиной прячется, так вы его напугали, – ответил Усатый.
– Чего надо-то? – спросила Зинаида.
Начался деловой разговор, с этого момента каждое слово было значимо и должно было быть принято к исполнению, в знак чего Усатый положил правую руку с растопыренными пальцами на кусок фанеры, служащий подоконником по обе стороны окошечка.
– Парень, фамилия Зуев, пока что студент, к нам пришел на преддипломную практику. Должность – техник, оклад восемьдесят рублей, срок – до пятнадцатого марта. Но пропуск нужно оформить постоянный, он и потом будет сюда ходить, без зарплаты, над дипломным проектом работать, а в конце лета придет инженером к нам в лабораторию. Форма у него есть, студенческая, пришлют из института. Вроде все. Давай, распишусь в приемной записке.
– Бу-сделано, товарищ начальник, – сказала Зинаида, подавая бланк записки, но в словах ее была настороженность: уж не приказывают ли ей?
Расписавшись на незаполненном бланке, Усатый поманил Зинаиду пальцем и сказал ей на ухо, приблизившись к окошечку.
– Он Борисова зять, на Таньке его женился. А своих – никого, вся семья трагически погибла. Ты уж, Зинаида, сильно его не гоняй.
– Ладно, Алик, все сделаю, не беспокойся, – тоже вполголоса ответила кадровичка, довольная, что ее снова просят.
ЧАСТЬ 2. Лаборатория
Глава 8
Лаборатория, в которую девушка привела Сережу, представляла собой большую, площадью метров пятьдесят, а то и больше, комнату. Вдоль правой стены стояли желтые лабораторные столы с высокими задними стенками. На этих стенках были укреплены полки, в основном, пустые или с двумя-тремя железками, мотком кабеля или стопкой чертежей. На некоторых стояли приборы, но таких было немного. Ряд лабораторных столов замыкался детским бильярдом с металлическими шарами, довольно большим, с шестью лузами, а в стороне, чтобы не задевали кием, стоял маленький столик с нардами.
Слева от входа размещался двухтумбовый письменный стол с заваленным бумагами суконным верхом и мягким стулом рядышком. Этот стол, побольше остальных и близко к входу, явно был столом начальника лаборатории.
Кроме стола начальника, лабораторных столов, игр и четырех шкафов с книгами и приборами, в комнате размещались три группы по пять столов – рабочие места сотрудников. Две пары столов стояли впритык один к другому, а в узкую щель между ними были вставлены деревянные конструкции из толстой фанеры, разделявшие напротив сидящих сотрудников, чтобы не были «нос к носу», и служившие книжными полками сразу для двух соседей. Пятый стол в каждой группе стоял тоже вплотную к двум другим, но поперек к ним и без полки. Сидящий за ним человек мог видеть остальных четверых. И действительно, за двумя из трех «перпендикулярных» столов размещались начальники секторов. Несколько письменных столов стояли отдельно.
