Алексей Слаповский - У нас убивают по вторникам

Батюшка упрекает сопровождающего:

— В храме Божием находишься, а не молишься, не кре­стишься. Где совесть у тебя?

— А я буддист.

— Что же ты тут делаешь, нехристь?

— Служба, — отвечает сопровождающий и выходит вслед за Быстровым.

Быстров идет по улице и видит странную картинку: хруп­кая миловидная девушка что-то собирает возле мусорных баков. Пригляделся: она собирает книги. Кто-то выкинул целую груду, вот она и хочет унести. Но забрать все сразу никак не получается. Быстров подходит:

— Помочь?

— Ой, спасибо. А то пока отнесу, мусорка приедет, на свалку заберет. Уже бывало так — не успевала.

Они несут две стопы книг.

Подходят к библиотеке. Это обычная библиотека мест­ного значения: две комнатки на первом этаже.

Быстров вносит книги, девушка начинает разбирать их. Быстров видит на металлических стеллажах разнокалибер­ные издания. Но есть и собрания сочинений классиков, хоть и потрепанные.

— Это все с помоек, — говорит девушка. — У нас фонды бедные, сами ничего приобрести не можем, вот и приходит­ся.

— А что, много книг выбрасывают?

— В последнее время — очень. Особенно если издания не в виде. Ну, слегка подержанные. Сейчас же всё издают, что угодно, в красивых переплетах. Не знаю. Зачитанная книга, мне кажется, даже лучше выглядит. В крайнем слу­чае можно подклеить, переплести.

— Вы прямо пионерка, — с легкой иронией говорит Быстров. Но слышится в этой иронии и какая-то затаенная тоска.

Другой бы не заметил, а девушка сразу почувствовала. Внимательно глянула на Быстрова. На сопровождающего штатского, который сел на стул у входа, скучая.

И вдруг спрашивает:

— У вас что-то случилось?

— А вы разве меня не узнали?

— Нет.

— Ну как же. По телевизору показывают, в газетах мои фотографии. Горячая новость недели.

— Я телевизор не смотрю, газет не читаю. А чем вы про­славились?

— С собой хочу покончить. Якобы по политическим мо­тивам. Демонстративно.

— А на самом деле?

— Вам действительно интересно?

— Да. Чаю хотите?

И вот Быстров пьет чай и рассказывает. Машинально ма­кает в чашку пакетик с чаем. В зависимости от темпа рас­сказа и его содержания, пакетик то быстро снует туда-сюда, то опускается и поднимается медленно, задумчиво.

Девушка берет пакетик и кладет на блюдечко. Быстров благодарит и продолжает рассказ.

Поскольку мы и так все знаем, то можем обойтись без слов. Достаточно показать кадры, иллюстрирующие печаль­ную историю Быстрова.

Он закончил.

Девушка смотрит на него с грустью.

— Вас как зовут? — спрашивает Быстров.

— Извините, не представилась. Варя.

— Так что вы думаете по этому поводу?

— Думаю, что проблемы нет.

— Как это? Интересно вы рассуждаете! Вопрос жизни и смерти, а вы говорите — нет проблемы!

— Не знаю... Вот скажите, им ваша смерть зачем?

— Как зачем? Чтобы другим неповадно было. Так ре­шили, так договорились. Я и судиться пытался, и.

— Понимаю, — мягко перебивает Варя. — Но убить вас хотят — как кого?

— Не понял. Как меня.

— А вы — кто?

— Вы что имеете в виду? Вообще-то я в статусе мини­стра.

— Ясно. А если бы вы не были в этом статусе, вас бы уби­ли?

— Кто? Разве только сосед по пьяни.

— Значит, убить вас хотят как министра и от самоубий­ства вас оберегают — как министра?

— Само собой.

— А если вы станете частным человеком?

— Это как?

— А так. Не пойдете на работу и скажете, что уволились.

— Я и так сейчас не хожу.

— Но не уволились?

— Нет.

— А вы увольтесь.

Предложение для Быстрова настолько неожиданное, что он не сразу находится, что ответить. Наконец говорит:

— Нет, а кем я работать буду?

— Да хоть кем. У нас вот в библиотеке есть вакансия за­ведующего. Образование у вас подходящее. Я не слышала, чтобы кто-то когда-то убил библиотекаря. Хоть по полити­ческим мотивам, хоть по экономическим.

— Постойте. А жить на что?

— На зарплату. Если вы хотите вообще жить.

— Да конечно хочу! Но я. Я в системе, я. Я всю жизнь этого добивался.   Я.   Нет, как это?

— То есть лучше умереть министром, чем жить библио­текарем?

Быстров смотрит на Варю, глуповато, надо признать, вы­пучив глаза.

И вдруг начинает хохотать.

— Черт бы меня побрал совсем! — кричит он. — Так про­сто, а я не додумался! А ведь точно, кому нужен библиоте­карь? Варя, я вас обожаю! Вы умница! — Чуть помедлив, Быстров добавляет: — И красавица, к тому же.

— Не врите, — строго отвечает Варя. — Я симпатичная, да. Но не красавица. Кстати, предупреждаю, я с женатыми мужчинами романов принципиально не завожу.

Ох уж принципы наши, куда они деваются, когда появля­ется то самое, чему нет названия, поскольку слово «любовь» никому ни о чем уже не говорит.

Темно в библиотеке — вечер. Книги валяются на полу, будто кто-то в спешке их раскидал. И один стеллаж стоит косо, опершись о другой.

А вот почему: тут была борьба. Но борьба любовная, борьба страсти: Быстров и Варя лежат на полу, утомленные и томные.

Звонит телефон Быстрова.

Это Светлана.

— Ты где? — спрашивает она.

— Я?.. Да тут.   Важное дело.

Варя с легкой усмешкой смотрит на Быстрова.

— Я влюбился, Света! — решается Быстров. — Я встре­тил замечательную девушку. Ее зовут Варя. Нет, ты тоже замечательная, но я. Я влюбился. Сердцу не прика­жешь.

— А позвонить ты мог? Первый час ночи, я волнуюсь.

— Извини, не имел времени и возможности. Ты меня по­нимаешь?

— Понимаю. И как она?

— В смысле?

— Ну, насчет секса?

— Света, какие ты вопросы задаешь.

— Нормальные вопросы. Дай-ка ей трубочку.

— Зачем?

— Девушка будет стараться, как тебе угодить, а я-то знаю, что тебе нравится. Объясню ей, чтобы не мучилась.

— Не надо. Она не мучается. Она сразу догадалась, что мне нравится.

— А у нас охрану сняли, — сообщает Светлана.

— Правда? Это хорошо.

— Ну ладно, пока. Когда вернешься?

— А если не вернусь?

— Дело твое. Но позвони, предупреди, ладно?

— Хорошо.

Быстров отключается и зовет штатского:

— Эй, как тебя там? Ответа нет.

— Ушел! Я свободен, Варя! Ты понимаешь? Я свободен!

В зале заседаний — известные нам лица во главе с Капотиным.

— Я не понял, — недоумевает Пробышев. — Нам что де­лать теперь? Столько готовились, столько времени потрати­ли!

— И что вы хотите сказать? — спрашивает Капотин. — Хотите, чтобы над нами вся Европа смеялась? И Америка за­одно? Библиотекаря убили! Мы великая держава или шай­ка мелких бандитов? Прямо смешно слушать вас, товарищ генерал Пробышев. Если мы будем заниматься такими ни­чтожными убийствами, нас никто уважать не будет! Вон те же американцы — сволочи, но молодцы. По мелочи не расходуются, оккупировали чужую страну, тысячи человек угробили, своих в том числе. Да, их не любят — но уважают. А мы будем за библиотекарями гоняться?

Капотин обводит глазами присутствующих.

— Какие предложения? Молчание.

Рубак понимает, чего ждет Капотин, и решает угодить невысказанному желанию начальства:

— Тогда другого надо.   Это самое.

Капотин одобрительно кивает, но видит поднятую руку Переметнова.

— Что еще?

— Понимаете... У меня тут мысль возникла... Мы же чего хотели? Мы хотели, чтобы мы напугались. Ну, чтобы наглели поменьше. Так?

— Ну так. И что?

— Мы уже напугались. Я вот вчера мог бы два миллиона откатить себе, а только миллион откатил.

— А я третью яхту продал! — тут же хвастается Рахманович. — Зачем мне столько? Мне и двух хватит.

— Я тоже сократился! — торопится вставить Деляев. — Хотел на восемьсот квадратных метров дом построить доч­ке, а оставил в проекте только шестьсот. В самом деле, иметь надо же эту..

— Совесть, — подсказывает Переметнов.

Капотин задумчиво стучит пальцами по столу. И изрекает:

— Ладно. Посмотрим, что дальше будет. Что еще на по­вестке у нас?

— Бюджет, — говорит Манин.

— Предложения? Манин открывает папку.

— На текущий момент главный дестабилизирующий фак­тор: оборот незаконных средств фактически равен бюджету. То есть пятьдесят на пятьдесят. Я предлагаю довести процент нелегальных финансов до хотя бы сорока пяти процентов.

— Думаете, реально?

— Утопия! — возражает Субботин. — Нельзя так резко. Ну сорок девять, сорок восемь. А то сразу сорок пять. Жить на что, интересно?

— Действительно, — соглашается Капотин. — Надо ис­ходить из возможного, а не из желаемого. Пишем сорок во­семь с половиной. Никто не против?

Никто не против.

Пробышев, недовольный результатами заседания, встре­чается в укромном месте с Валерой Свистуновым и говорит ему:

— Я не хочу, чтобы в меня пальцем тыкали и за спиной шушукались! Слаб стал Пробышев, уже и ликвидировать без спросу никого не может.