Наталья Нестерова - Портрет семьи (сборник)
— Господи! Ты ведь у меня никогда не была! Подруги называется. Записывай… Нет, просто дай мой телефон, пусть скажут, что от Марии Ивановны…
«От Марии Ивановны»! Как солидно звучит!
— Машка, ты чего веселишься? Лет сорок не слышала этих ноток в твоем голосе, с десятого класса.
— Со мною Бог и добрые люди.
Глава 3
Обмен валюты
У Андрея нашелся повод отложить хлопоты по восстановлению документов. Мариванне нужно было поехать домой договариваться с квартирантами.
Она задержалась, потому что на обратном пути затоваривалась в аптеке детскими мазями-присыпками, а в магазине — свежими овощами (брокколи… как оно выглядит?), фруктами (чилийскими или аргентинскими, там сейчас лето) и баночками с детским пюре. Покупкам предшествовал акт, прежде Марией Ивановной никогда не совершавшийся, — обмена долларов на рубли. Она испуганно и долго топталась на крыльце обменного пункта, подошел молодой человек, спросил: «Покупаете или продаете валюту?» Мария Ивановна замотала головой, совершенно не представляя, что именно намерена сделать. Если у нее доллары, заплаченные квартирантами, а нужны рубли для аптеки и магазина, то она покупает или продает? Мария Ивановна из телевизионных передач знала, что обменные пункты — криминогенные точки. Похолодела, представив, что к этому молодому человеку сейчас подскочат сообщники, ограбят ее. И за полгода, которые в ее квартире будут находиться чужие люди, она не получит ни копейки.
Спас Марию Ивановну совершенно посторонний человек. Импозантный мужчина в норковой шубе (теперь и мужчины стали меха носить?), благоухающий одеколоном, поднимался по ступеньками на крыльцо. Мгновенно оценил ситуацию: тетка-растяпа и валютный мошенник. Мария Ивановна, прижимавшая сумочку к груди, с мольбой посмотрела на парфюмерного богача.
— Брысь! Пошел прочь! — бросил он молодому человеку.
Взял Марию Ивановну под локоть, открыл дверь и пропустил вперед.
— У вас большая сумма?
— Очень!
— Сколько?
— Хочу поменять сто долларов.
— Серьезные деньги, — рассмеялся обладатель роскошной шубы.
— Но я первый раз, волнуюсь, не знаю…
— Трогательно. Я вас научу. Заходим. Видите окошко с лотком? Кладите в него купюру и паспорт.
Мария Ивановна выполнила инструкции. Через минуту лоток вернулся с рублями, паспортом и какой-то бумажкой.
— Берите. Все понятно?
— А куда эту справку?
— На память. В ЖЭК нести не надо. Подождите меня минуточку.
Мария Ивановна деликатно отвернулась, чтобы не подсматривать, сколько он положил в лоток.
— Порядок, пойдемте!
Он снова взял ее под руку и вывел на улицу. Огляделся.
— Давайте-ка я отвезу вас метров на пятьсот. Чем черт не шутит.
Машина у него была, наверное, очень дорогая. Но внешне, черная с квадратными формами, она напоминала усеченный катафалк или те автомобили, в которых американские бутлегеры времен сухого закона перевозили спиртное (фильм «В джазе только девушки»). Чтобы забраться в высокую машину, нужно было подняться по ступеньке. Мария Ивановна сидела рядом с водителем, и ей казалось несусветное — что сиденье под ней греется.
Они затормозили на светофоре. Мужчина спросил:
— Вы учительница? Очень похожи на мою школьную учительницу математики.
— Не учительница. А если бы была похожа на дворничиху, которую вы терпеть не могли, стали бы помогать?
— Хороший вопрос. Он показывает, что не такая уж вы и простофиля.
— Я вам искренне благодарна за помощь.
— В добрых поступках, которые тебе ничего не стоят, есть что-то подленькое. Не находите?
— Нет. Доброта и подлость несоединяемы, как мед и бензин.
Зажегся зеленый свет, и они проехали несколько сот метров, прижались к обочине.
— Тут вас и высажу. Согласны?
— Еще раз большое спасибо! Как дверь открывается?
— Погодите. Мне хочется вам что-нибудь подарить.
— Зачем же? Вы и так оказали мне большую услугу.
— Стих нашел. — Он перегнулся и достал с заднего сиденья пластиковый пакет. — Отличный коньяк, возьмите. Выпейте за здоровье…
— Доброго самаритянина?
— Правильно.
С пакетом в руках Мария Ивановна стояла на тротуаре и приходила в себя. Она даже не попыталась отказаться от подарка! Машины след простыл. Ничего себе закончилось приключение с обменом валюты!
Осмелевшая Мария Ивановна и в магазине храбро спрашивала продавцов: а где у вас брокколи? бананы чилийские? Растут ли в Чили бананы, похоже, не было известно ни Марии Ивановне, ни продавцу. Но обоих удовлетворил положительный ответ.
Андрей решил погулять с Петькой. Праздное сидение дома посреди рабочей недели воспринималось как плавание в болоте, которое все более затягивает. На улице потеплело, солнце периодически из-за облаков выныривает. Ребенку полезен свежий воздух. И ему не противопоказан.
Он упаковал Петьку в космический комбинезон, положил в коляску, сам тепло оделся, и покатили на свободу.
На выходе из подъезда столкнулся с соседом, тот удивился:
— У тебя ребенок?
Как будто не видит!
— Это я бутылки везу сдавать.
— Ха-ха! Поздравляю с наследником! Или девочка у тебя?
— Пингвин.
— Ага, уже небо в овчинку кажется? То ли еще будет! Начнет ходить — не набегаешься за ним.
— Спасибо на добром слове!
Андрей не расслышал ответа, открыл дверь парадного и выкатил коляску на улицу.
Ближайшим чистым воздухом подышать можно было в парке «Сокольники» — полчаса ходьбы от Андреева дома. По аллеям парка гуляли два часа. Петька вел себя идеально — спал. Не мешал Андрею обдумывать свалившееся. Но вместо того чтобы выработать план действий по поиску работы и восстановлению документов, Андрей все время мысленно возвращался к Маринке. Не пожар, не подброшенный ребенок, не кредиты в банке и не смутные перспективы с трудоустройством, оказывается, волновали его более всего, а терзало расставание с Мариной. Андрей вел с ней мысленные диалоги, клялся в любви, уговаривал, умасливал, лебезил. Итогом каждой гипотетической беседы становилась его полная победа и их воссоединение. И тут же Андрей вспоминал, что в реальной жизни все обстоит с точностью до наоборот. Но ничего не мог с собой поделать и начинал следующий внутренний диалог. Так повторялось много раз, пока он окончательно не замерз, вслух обругал себя:
— Кретин! Нищие неудачники принцесс не домогаются!
И покатил коляску к дому. Его даже не волновало, что опять встретится кто-нибудь из знакомых, соседей и начнет песню про «у вас ребенок?». По сравнению с крахом любви это были бы лишь досадные мелочи. И Петьку он уже почему-то не обвинял в своих бедах. Пацан не виноват, что на свет появился, не он подпалил фирму «Надежный дом» и не он советовал Андрею отнести на работу, спрятать в сейф важные документы.
Няня пришла, когда Андрей предпоследний раз (последний — перед сном, после купания) покормил Петьку, сменил памперс, пустил в свободное ползание по квартире и пресекал попытки затолкнуть пальчик в розетку или опробовать на вкус грязные Андреевы носки, вытащенные из-под дивана.
Разбирая пакеты с покупками, Мария Ивановна чувствовала себя Дедом Морозом с подарками.
Андрей крутил в руках коробку с дорогущим коньяком. Однако Мариванне понравилось спиртное! Но сразу такие запросы? Могла бы и подешевле, водки, например, купить.
— Это мне подарили.
— Кто, если не секрет?
— Прохожий, вернее, проезжий.
Ей не хотелось омрачать момент и рассказывать, как была чуть не ограблена и спасена.
— Странные нынче проезжие.
— Мы столкнулись в обменном пункте, я поменяла сто долларов, остальные — вот, возьмите, Андрей. Потом он немного подвез меня, потому что… Так получилось, что я похожа на его учительницу… в ее честь… как бы… он и подарил. Мне показалось неделикатным отказываться от даров, продиктованных благородством души.
«При чем здесь благородство? — подумал Андрей. — Не представляю мужика, который стал бы заигрывать с Мариванной и разбрасываться бутылками стоимостью во все ее квартирантские деньги. Фантастика».
Он не хотел и не собирался брать деньги у Мариванны. Но получается — уже взял, ведь она накупила продуктов, градусник и какие-то медицинские снадобья для Петьки.
— Верну вам с процентами. Могу написать расписку.
— Не будем формалистами. Ой, уже девятый час! Ужина нет, а Петечку надо подготовить к купанию и сну.
Они разделили обязанности. Андрей мыл ванну, Мариванна чистила картошку, обмазывала горчицей куриные окорочка и ставила в духовку. Андрей носил на руках Петьку, который отказывался сидеть в манеже и требовал соблюдения режима, Мариванна готовила кашку. Искупали, обмазали Петьку кремом (места опрелостей — специально купленным), одели, накормили, убаюкали. Сели сами ужинать.
