Дженнифер Доннелли - Чайная роза
— Что с тобой? — мягко сказал Уилл. — Откуда эти слезы?
Фиона смутилась и быстро вытерла щеки. Она сама не понимала, что плачет.
Макклейн достал платок.
— Прости, я расстроил тебя. Мне не следовало торопиться. Я — болван. Честное слово. Не плачь, милая. У меня сердце разрывается. — Он привлек ее к себе и прошептал: — Я бы никогда не воспользовался случаем. Никогда. Скорее умер бы, чем причинил тебе боль. Просто забылся на мгновение, вот и все. Дал волю чувству. — Он выпустил ее, посмотрел в глаза и добавил: — Я на такие вещи не мастер. Сама знаешь, когда речь идет о бизнесе, я могу заговорить любого. Но в сердечных делах теряюсь. Так было всегда. — Он сделал паузу. — До сих пор я не говорил тебе…
Фиона стиснула руки. «Нет, Уилл, — подумала она. — Не сейчас. Пожалуйста, пожалуйста, только не сейчас!»
— Я давно хотел тебе сказать, но… наверное, боялся. Боялся, что ты не ответишь на мои чувства. Я… я люблю тебя, Фиона.
Зачем он это сказал? Почему сказал это именно теперь, а не в какой-нибудь чудесный вечер, когда они гуляли под руку после обеда, смеялись, и мысли о Джо не приходили ей в голову? Такие вечера у них были. Они внушали Фионе надежду, позволяли думать, что она сможет забыть Бристоу.
Уилл нежно поцеловал девушку в губы и посмотрел ей в глаза, ожидая ответа.
Нужно было сказать ему, что у них ничего не получится. Что она любит другого и всегда будет любить. Что она пыталась изгнать его из своего сердца, но не смогла. Что любила его с детства. И ненавидит себя за то, что продолжает любить.
Но вместо этого она прошептала:
— Ох, Уилл… я… я тоже люблю тебя.
Глава сорок четвертая
— Напрасно я согласилась. Ты еще слишком слаб для такой прогулки, — сказала Фиона.
— Ох, перестань! Я совершенно здоров, — огрызнулся Ник. — Все обращаются со мной так, словно я нежный и хрупкий цветок, который может сломаться, если подует сильный ветер. Сама знаешь, я уже выходил из дома. Приемы, ужины и так далее. Я больше не инвалид!
— Нет, но ты явно не в духе.
— Извини, Фи, — ответил он тоном кающегося грешника. — Поверь, я в полном порядке. Честное слово.
— Не врешь?
— Не вру. Я нормально себя чувствую. Просто недоволен дрянью, которую нам показали, вот и все.
Агент по торговле недвижимостью, опередивший их ярдов на десять, остановился на углу Ирвинг-плейс и Восемнадцатой улицы и спросил:
— Как вы себя чувствуете, мистер Сомс? Не слишком устали? Я уверен, что следующий дом вам понравится. Это настоящая жемчужина.
— Я тоже уверен. Что это будет очередная собачья конура, — пробормотал Ник. Он отчаялся найти новое помещение для своей галереи. С начала его болезни прошло два месяца, и ему не терпелось продолжить работу.
— После всей этой ходьбы меня одолевает жажда. Неплохо бы сесть и что-нибудь выпить, — сказал он, взяв Фиону под руку. — Где-то по соседству должна быть чайная. Ты здесь еще не была?
— Нет, но собиралась. В других местах ничего подходящего не нашла. Сомневаюсь, что здесь мне повезет больше, чем тебе. Все не то. Либо слишком маленькое, либо слишком дорогое.
Ник кивнул:
— Вряд ли мне удастся найти второе такое же помещение. То было идеальным. Уилл ничего не выяснил?
— Нет, я спрашивала.
— Как поживает несравненный мистер Макклейн?
— Очень хорошо. Я… я люблю его, Ник.
Ник остановился как вкопанный, ошарашенный этим заявлением.
— Так быстро? Ты уверена?
— Абсолютно, — весело ответила Фиона.
«Слишком весело. И слишком решительно», — подумал он.
— Помнишь, ты говорил мне, что я полюблю снова и забуду Джо? Так вот, это случилось. Я не верила, но ты был прав. Я действительно люблю его.
Ник нерешительно улыбнулся.
— Вот и прекрасно, — начал он. — Уилл — очень…
— Он — чудесный человек! — с жаром перебила Фиона. — Умный, добрый… И любит меня. Он сам сказал.
«Кого ты пытаешься убедить, старая форель? Меня или себя?» — подумал Ник. Девушка отвернулась и помрачнела. Ее брови сошлись на переносице, взгляд стал суровым и напряженным.
— Ты уже познакомилась с его семьей? — спросил Сомс.
— Нет, не познакомилась. Возникли трудности. Кажется, старшему сыну Уилла не по душе, что мы с его отцом встречаемся. Думаю, ему не нравится моя родословная.
— Серьезно? Интересно, кем себя возомнила эта маленькая дрянь? — злобно спросил Ник. — Да он радоваться должен, что ты согласна с ним породниться! За плечами всего два поколения лесопромышленников, а уже считают себя аристократами…
Его филиппика[53] заставила Фиону улыбнуться и прийти в себя.
— А ты сам-то кто? Герцог Угрюмый? Кронпринц Капризный? — поддразнила она и взяла его под руку.
— Что-то в этом роде, — внезапно почувствовав угрызения совести, ответил Сомс. Эти насмешливые клички казались ему странно знакомыми. Уже давно никто не произносил титула, принадлежавшего ему по праву. Он сомневался, что это когда-нибудь случится. И слава богу. Его родословная не принесла ему ничего, кроме горя. Покинув Англию, Ник отрекся от семьи и не желал, чтобы ему о ней напоминали.
— Глянь-ка, принц Надутый, опять этот дом, — сказала Фиона.
— Что? — переспросил Ник, радуясь тому, что можно сменить тему.
— Допотопная руина. Мы проходили мимо нее дважды. Как можно было оставить гнить такой дом? — Фиона выпустила его руку и сделала шаг вперед, щурясь от солнца. Ник проследил за взглядом девушки, желая понять, что вызвало ее интерес. Ничего особенного. Обычная старая развалина, если не считать красивого куста алых роз, росшего у входной двери.
— Мистер Сомс! — окликнул агент.
— Пойдем, Фи, — сказал Ник. — Нас зовут. Осмотреть еще одно место, которое окажется слишком темным, слишком убогим и слишком мрачным.
Агент показал им еще четыре помещения, ни одно из которых Ника не устроило, потом проводил до угла Ирвинг-плейс и Восемнадцатой и пообещал поставить мистера Сомса в известность, если появятся новые варианты.
— Может, съедим что-нибудь? — спросил Ник Фиону, мысленно сравнивая достоинства ресторана отеля «Пятая авеню» и одного из новых ресторанов Чайлда с безукоризненными полами из белой плитки и быстрыми, энергичными официантками. — Что ты предпочитаешь, чай с булочками или мороженое с крем-содой? Хочешь пломбира с сиропом и орехами? Фи, ты где?
Он думал, что Фиона рядом, но ошибся. Девушка стояла в нескольких футах от него и снова любовалась на доисторическую развалину. Ее руки лежали на чугунной ограде, отделявшей передний двор от улицы, глаза мечтательно смотрели на высокие заколоченные окна.
— На что ты смотришь, черт побери? — присоединившись к ней, спросил Ник.
— Похоже, когда-то этот дом производил потрясающее впечатление.
— Это было давно. Пошли скорее, пока нам на голову не рухнул какой-нибудь карниз.
Но Фиона не сдвинулась с места:
— Когда-то его любили. Этот розовый куст появился здесь не случайно. А полюбуйся-ка на это… — Она перегнулась через ограду и потрогала кисть высокого синего дельфиниума. — Кто-то оставил это, Ник. Просто ушел отсюда. Кто мог это сделать?
Ник нетерпеливо вздохнул. Ему хотелось уйти. Он устал и проголодался, но не только. У Сомса было неприятное чувство, что за ними наблюдают. Он оглянулся по сторонам, твердя себе, что это чушь. Но чутье его не обмануло. В двух домах отсюда какой-то человек мел улицу и смотрел на них без всякого удовольствия.
— Эй, что вам нужно? Нечего здесь околачиваться! — крикнул он.
— Мы не околачиваемся. — Фиона отошла от ограды и сделала несколько шагов ему навстречу. — Мы восхищаемся домом.
— Кто восхищается, а кто и нет, — буркнул Ник.
— Вы знаете, почему оно заколочено?
— Конечно знаю. Я сторож или кто?
Фиона подошла к нему и представилась. Нику оставалось только последовать ее примеру. Сторож назвался Фредом Уилкоксом и сказал, что присматривает за домом по поручению его владелицы, пожилой женщины по имени Эсперанса Николсон.
— Почему она покинула его?
— А вам-то что? — спросил Уилкокс.
— Просто жалко, что такой красивый дом разваливается.
— Это грустная история, — менее ворчливо ответил Уилкокс; прямота Фионы заставила его смягчиться. — Пятьдесят с чем-то лет назад отец мисс Николсон купил ей этот дом в качестве свадебного подарка. Она собиралась жить здесь с мужем после возвращения из свадебного путешествия. Отделала его как картинку — мебель, ковры, обои… Причем самого лучшего качества, не какая-нибудь дешевка. Но за день до свадьбы жених изменил ей. Она этого не перенесла. Жила с отцом, стала затворницей. Несколько лет назад старик умер, но она до сих пор живет в его доме. А этот заколотила и оставила гнить. Сама не живет в нем и другим не дает. Не хочет ни продать, ни сдать в аренду.
