Дженнифер Доннелли - Чайная роза
— А я думаю, что еще никогда в жизни не слышал более дурацкой мысли, — буркнул отец. — Как ты будешь уговаривать кухарок? У них уже есть свои любимые магазины…
— Питер… — предупредила Роза. Но муж ее не слушал.
— Как ты узнаешь, что нужно класть на тележку? И сколько? Одного товара будет мало, а другого — слишком много. Нет уж, оставайся там, где ты есть, и будь благодарен за это.
— Ты же сам сказал, что я заслуживаю большего! — ответил Джо, раздраженный тем, что отец воспринимает в штыки все новое.
— Ты уже раз занесся. Мало тебе? — спросил Питер.
Джо скомкал салфетку.
— Не знаю, зачем я вернулся, — сказал он и встал из-за стола. — Извини, мама. Спасибо за обед.
— Сядь сейчас же! — велела Роза. — Никуда ты не пойдешь, пока не доешь то, что я для тебя приготовила!
Она сердито повернулась к мужу, и Джо увидел, что отец, который был на добрых восемьдесят фунтов тяжелее и на фут выше матери, невольно съежился.
— А ты, Питер, мог бы хоть раз в жизни поддержать собственного сына вместо того, чтобы хаять его идею! Причем хорошую идею! Если бы Джо чувствовал, что его здесь понимают, он бы ни за что не переехал в Ковент-Гарден. И не спутался бы с такими отпетыми типами, как Томми Питерсон и его дочь!
Все тут же умолкли и принялись за еду. Эллен положила на тарелки добавку. Кэти покорно ела брюссельскую капусту, которую люто ненавидела. Джо полил картошку соусом. Питер яростно орудовал ножом, а потом проворчал, что, кажется, знает человека, который продает тележку. Может быть, он согласится взять аванс, а Джо будет расплачиваться с ним частями каждую неделю. Роза похлопала мужа по руке и подмигнула старшему сыну.
Остаток обеда прошел спокойно. Затем Питер сел перед камином с газетой и трубкой и задремал, а Джимми пошел к приятелям. К подружкам отправились и Эллен, и Кэти после того, как помогли матери вымыть посуду. Роза спросила Джо, не хочет ли он немного прогуляться перед возвращением в Ковент-Гарден. Он согласился.
Когда они шли по Монтегью-стрит, Джо снова посмотрел на дом Фионы. Мать это заметила.
— Сейчас там живут две семьи. Одна на первом этаже, другая — на втором. О господи, до чего же я по ним тоскую! Кейт была мне как сестра, — сказала она.
Джо кивнул. Он тоже тосковал по Финнеганам. До боли. Повернувшись к матери, спросил:
— Мам, как ты думаешь, она когда-нибудь простит? Я не рассчитываю, что она полюбит меня снова. Это невозможно, но, может быть, она все-таки смогла бы простить меня?
Роза помедлила с ответом:
— Не знаю, милый. Ума не приложу, как она сумела выжить. Люди говорят, что у нее не выдержало сердце, но я в это не верю. Хотя, может, оно и к лучшему. Когда сердце перестает биться, человек перестает чувствовать. — Они свернули за угол. — Думаю, смогла бы. Такое бывает. Однажды я простила твоего отца.
— За что? За то, что он вел себя как последний сукин сын?
Роза покачала головой и посмотрела в сторону, но Джо заметил, что ее лицо стало печальным.
— За что, мам?
— Когда тебе было шесть, Джимми три, а Эллен только родилась, твой отец ушел. Спутался со вдовой, которая работала на рынке в Спитлфилдс. Красавицей эта женщина не была, но ее дети выросли, и она жила в комнате одна.
— Мой отец? — поразился Джо.
Роза кивнула:
— Он просто не вынес тяжести. Жена, двое детей плюс грудной ребенок. Денег ни гроша. Мы жили у моих родителей. Он работал у своего отца. Время было ужасное.
— Но ведь ты эту тяжесть вынесла.
— Конечно. Я была нужна своим детям. Я могла с этим справиться. А он нет.
Джо уставился на нее во все глаза.
Увидев выражение лица сына, Роза улыбнулась:
— Мужчины слабее женщин, милый. Разве ты не знал? Да, шумите вы много, но настоящей силой обладают только женщины. Эта сила заключается вот здесь. — Она показала пальцем на сердце. Было видно, что воспоминания причиняют ей боль. — Грудной ребенок. Колики. Не ест и не дает спать. Вы с Джимми еще несмышленыши. Денег не хватает даже на еду. Потом муж встает и уходит. — Она горько рассмеялась. — А собственный отец спрашивает, что я такого сделала, что Питер меня бросил. Слава богу, у меня была мама. Без нее я бы не выдержала.
— Что случилось? Он вернулся? И ты приняла его?
— Ага. Вернулся через месяц. Поджав хвост.
— Почему ты его простила?
— Мне был нужен муж, а вам, детям, — отец. Да и любила я его, мерзавца. Не сразу, но простила. Он чувствовал свою вину и изо всех сил старался ее искупить. Мне было больно, но я его понимала. Черт возьми, иногда мне и самой хотелось все бросить и уйти куда глаза глядят.
— Надо же, мой собственный отец… — пробормотал Джо. — Я не знал.
— Может быть, это все и объясняет, милый. Почему он такой пугливый и осторожный. Боится сделать неверный шаг и все разрушить. Может быть, поэтому он и сердится на тебя. Ты повторил его ошибку. — Джо кивнул. — К чему я все это рассказала? Не знаю, простит ли тебя Фиона. Не мне судить. Но я знаю, как она любила тебя, а ты — ее. Я бы не хотела, чтобы ты прожил жизнь, так и не получив ответа.
— Я получу, мам. Непременно получу. Если смогу ее найти.
Роза помрачнела:
— Ты ничего не выяснил? Даже с помощью сыщика?
— Только то, что она заложила кое-какие вещи в ломбарде неподалеку от квартиры Родди.
— Фиона — способная девочка. Я уверена, что она нигде не пропадет. И что у нее были причины для такого внезапного отъезда. И все же это очень странно.
Джо ответил, что это тоже показалось ему странным. И рассказал матери то, о чем раньше молчал, боясь ее напугать. О своей стычке со Стэном Кристи.
— Ох, Джо, не нравится мне вся эта история… — встревожилась мать. — С какой стати Котелку Шихану понадобилась Фиона?
— Если верить Родди, Шихан сказал ему, что она украла какие-то деньги и что он хочет их вернуть.
— Что? Чушь собачья! Брехня! Фиона не стала бы воровать. Но то, что она не сказала Родди, куда уехала, на нее совсем не похоже. Родди был ей вместо отца. Ближе, чем родной дядя, который даже не написал Кейт и не прислал ни пенни после смерти Падди.
Джо застыл на месте, а потом обнял мать за плечи.
— Ее дядя… — медленно повторил он.
— Ага. Живет в Нью-Йорке. Кажется, у него свой магазин. Я помню, Кейт говорила, что Чарли хотел уехать туда и работать у него.
— Мам, вот оно! — воскликнул Джо. — Я уверен, Фиона там! Куда еще она могла поехать? Тем более с Сими на руках? Ты знаешь его имя? И адрес?
— Нет. Фамилия его, конечно, Финнеган, но имени не знаю. А вот Родди должен знать. Может, у него и адрес сохранился.
— Мам, я отправлюсь туда! — пылко воскликнул Джо. — В Нью-Йорк! Она там, я знаю. Как только накоплю денег. На это понадобится время. Достаточно денег, чтобы заплатить за проезд, жилье и еду, пока я буду ее искать. Нужно поскорее заняться моим бизнесом. На себя я буду работать еще усерднее, чем на Эда.
— Давай вернемся и спросим твоего отца про тележку, о которой он говорил. Я сумела отложить немного денег на булавки, так что с авансом помогу, — сказала Роза.
Джо поцеловал ее.
— Спасибо, мам. Но перед возвращением зайдем к Родди. Выясним, знает ли он адрес. Если знает, я сразу же напишу ей.
— Ладно, — ответила Роза. — Пошли. — Она повернула не в ту сторону.
— Нет, нам сюда! — Джо потащил ее за руку. — Пойдем, мам! Скорее!
Глава сорок третья
Фиона сняла с полки том в кожаном переплете и начала листать страницы.
— Что это? — спросил Уилл.
— Собрание сочинений лорда Альфреда Теннисона.
Он посмотрел на книгу.
— Первое издание. Напечатано в Венеции, — сказал он, стирая пыль с бутылки, которую держал в руках. — Ты любишь Теннисона?
— Любила бы, если бы в школе нас не заставляли учить его стихи наизусть. — Она закрыла глаза, прижала книгу к груди и с выражением прочитала «Переступить порог» от начала до конца.
— Отлично! — Уилл поставил бутылку и захлопал. Он снял сюртук и галстук, бросил их на спинку канапе и остался в крахмальной белой рубашке, манжеты которой были скреплены золотыми прямоугольными запонками с монограммой, в шелковой жилетке и легких брюках из тонкой шерсти.
Его похвала заставила Фиону зардеться. Она вернула книгу на полку дубового стеллажа высотой футов в двадцать. Такие же стеллажи стояли вдоль всех стен огромной библиотеки Уилла. Их были десятки. До верхних полок можно добраться только по лесенкам, свисавшим с карнизов. Библиотека оказалась вдвое больше всей квартиры Майкла, а ведь это была всего лишь одна из множества комнат особняка, занимавшего целый квартал на углу Пятой авеню и Шестьдесят второй улицы.
Это ее первое посещение дома Уилла. Он водил девушку обедать в «Дельмонико»; Фиону сопровождал Ник. Как только обед закончился, Уилл и Фиона отправились на окраину города, а Ник — в центр, где должен был встретиться со знакомым художником. Они договорились, что вернутся в «Дель» к полуночи, потом поедут на Восьмую авеню, и Майкл ни о чем не догадается. Они поступали так уже дважды и ни разу не попались. Только таким образом Фиона могла побыть наедине с Уиллом. В первый раз это случилось, когда они гуляли в парке, а во второй раз — в карете. Это давало им возможность поговорить без свидетелей и, конечно, обменяться несколькими поцелуями.
