Ван Мэн - Избранное
Но не это было в лекаре самое главное. Пожалуй, больше всего восхищала людей его семейная жизнь и взгляды на брак, которые вызывали не просто уважение, но заставляли смотреть на Шатуна, как на святого. Женился он в четырнадцать лет по настоянию своей приемной матери. Его жена была старше на пять лет. Неграмотная, с маленькими спеленатыми ногами, она к тому же имела лицо, сплошь усеянное крупными и мелкими оспинами. На шее виднелись рубцы — следы когда-то перенесенной золотухи. Сейчас жене было сорок четыре года. Совершенно седая, она походила на старуху. Одним словом, «почтенная старица», «драконов колокол». Идя рядом, они никоим образом не походили на супругов, но больше на мать с сыном. Когда он приехал из-за границы, знакомые предрекли: непременно бросит старую жену и женится снова. Нашлись доброхоты, которые предложили Чжао познакомиться с «подружками», устроить для него на стороне теплое гнездышко. Говорят, что две довольно «известные дамы», фотографии которых удостоились помещения в журнале «369», заинтересовались его способностями, манерой поведения и деньгами, но в основном его неуемной энергией и пробивной силой. Они вполне открыто высказали ему свое расположение. Однако Чжао решительно отверг их домогания. Ходили также слухи (надо сказать, распространившиеся весьма широко, но их источник был неизвестен, тем не менее они вызывали у людей слезы умиления), что его жена сама посоветовала ему «себя не истязать» и «найти себе женщину» — ничего, мол, в этом нет особенного. «У нас с тобой две дочери, а мальчика-наследника нет, а потому устрой себе квартиру на стороне». Однако на все эти предложения, как утверждали люди, он отвечал улыбкой, а порой говорил: «Я хоть и учился за границей медицине и фармацевтике, хоть и выучил иностранные языки, однако же мои моральные правила остались неизменными, и своротить меня с правильной дороги никому не удастся. Скотские привычки Запада разрушают наши гуманные принципы. Мне, Чжао Шантуну, они не по душе!»
Слушая его, окружающие цокали языками от восхищения, поднимая вверх большой палец. Да, такой человек, как Чжао, воистину является опорой в нашем шатком мире. Выдающаяся личность! Когда Цзинчжэнь говорила о нем, ее брови от возбуждения приходили в движение, изо рта во все стороны летели брызги слюны. С этим человеком она была полностью солидарна.
В родных местах все три женщины с Чжао Шантуном не общались и знали о нем лишь понаслышке. Понятно, что они не могли не слышать о лекаре, муже почтенной Чжао, который занимался китайской медициной. Однако познакомились семьями они лишь в Пекине, после того как мать и обе дочери нанесли визит Чжао Шантуну, предварительно получив рекомендательное письмо кого-то из знакомых. Шатун встретил их дружелюбно, проявляя особую почтительность к своим землякам и дальним родственникам. Они подружились, и он стал для них все равно что родной человек. Началось с того, что Чжао Шантун стал вроде домашнего врача детям, Ни Цзао и Ни Пин. Когда кто-то из них заболевал простудой или гриппом, или у кого-то появлялся нарыв, лишай, или кто-то страдал зубной болью, поносом, не говоря уже о болезни глаз, доктор Чжао внимательно их осматривал, выписывал лекарства, не требуя ни гроша. Порой нужного лекарства у него не оказывалось или он не мог сразу определить болезнь, тогда он терпеливо объяснял, к какому врачу им следует обратиться или в какой аптеке купить то или иное лекарство. Одним словом, стал он для семьи неким богом-покровителем здоровья. А вознаграждение было, по существу, лишь одно — два пакетика сушеных ласточкиных гнезд, которые они преподносили ему каждый год в качестве новогоднего подарка. Он принял горячее участие и в супружеских делах Цзинъи, когда однажды Цзинъи пожаловалась ему на свою жизнь. После этого разговора Цзинъи сделала вывод: «Он, пожалуй, солидней нашего старшего брата по материнской линии!» Действительно, доктор Чжао занял в этом вопросе позицию ясную и неоднозначную. Он поговорил с Ни Учэном и оказал на него сильное давление. Можно сказать, он сыграл решающую роль в том, что Ни Учэн отказался от своего плана покинуть жену и детей, другими словами, Шатун предотвратил развал семьи. После этого к его ипостаси бога-защитника здоровья добавилась еще одна — божества-хранителя семейных уз и семейного очага.
Надо сказать, что Ни Учэн к чужим советам относился крайне враждебно и порой впадал в безумную ярость, но особенную неприязнь он питал к тем моралистам-конфуцианцам, которые, по его мнению, сами были отъявленными мошенниками и распутниками, поскольку держали при себе не только наложниц, но и молоденьких прислужниц. Он называл их полутрупами, насквозь прогнившими и потерявшими жизненные функции. По его мнению, основная масса людей представляет собой вульгарных обывателей, невежественных, тупых и полуживых, которые копошатся, подобно червям. Кроме них, есть небольшое число интеллигентов, умеющих пить кофе, какао, наслаждаться бренди. Эти люди, подобные ему самому, как правило, испытывают в жизни всевозможные невзгоды и неприятности, их раздирают противоречия. Они глубоко переживают за культуру Китая, в то же время резко отвергая многое из того плохого, что в ней есть. Но у большинства этих людей положение все же лучше, чем у Ни Учэна, так как многие из них добились определенных успехов в жизни. Они гораздо лучше, чем Ни Учэн, умеют приспосабливаться, зарабатывать деньги, другими словами, они гораздо богаче, чем он, а потому имеют больше возможностей удовлетворять свои запросы. Их положение вовсе не такое жалкое, мучительное, безнадежное, как у него. Они, правда, не собираются проявлять бескорыстие и помогать ему, но все же они ему сочувствуют, а если и не сочувствуют, то, во всяком случае, не осуждают его, не вмешиваются в его жизнь.
Директор клиники Чжао Шантун, он же доктор Чжао или магистр медицины Чжао, совсем не таков. Ростом пониже Ни Учэна, но чрезвычайно энергичен и уверен в себе. Что касается покачивания головой и странных модуляций голоса, то ведь их может приобрести далеко не каждый смертный, а лишь тот, кто обладает ученой степенью и мастерством, тот, кто имеет богатство, положение и моральное удовлетворение от жизни. Он ходит легко и быстро, в каждом его движении видна решимость человека, устремленного вперед, обладающего непоколебимой волей. От большинства земляков, жителей северных деревень, его отличает то, что ноги у него совершенно не искривлены, не в пример долговязому и кривоногому Ни Учэну, который много выше Шатуна ростом. У Чжао весьма крепкие и прямые конечности. Во всяком случае, так считает сам Ни Учэн. Однако Ни Учэн, высоко ценящий только свои достоинства, полагает, что доктор Чжао ничуть не превосходит его ни внешностью, ни величием духа. Другое дело глаза — они у доктора гораздо более умные и выразительные. Глаза свидетельствуют о его значительности. О людях, обладающих такими глазами, говорят, что «взгляд подобен молнии». Действительно, когда Чжао обращает свой взор на Ни Учэна, того пронизывает дрожь. Овал и черты лица у Чжао были необычайно приятными и внушительными, привлекающими к себе внимание. Подобную наружность не часто увидишь среди потомков государя Яньди и Желтого Владыки[151], живущих в Священных пределах Китая. Наблюдая за Чжао Шантуном, Ни Учэн часто задавался вопросом о происхождении доктора. Он находился во власти сомнений. В конце концов ему удалось выяснить родословную доктора Чжао. Оказалось, что на протяжении многих поколений его предки занимались земледелием и других профессий не имели.
Особенное уважение вызывала ученость Чжао — его медицинское искусство, а также знание иностранных языков, перед чем Ни Учэн преклонялся. Его собственные весьма скромные познания в науках и языках, казавшиеся в глазах жены и ее родни громадными, ни с чем не сравнимыми (и даже излишними), не шли ни в какое сравнение с ученостью доктора, на которого Ни взирал, как школяр на знаменитого мастера. Особое благоговение вызывало у Ни Учэна знание Шатуном огромного количества лекарств, названия которых доктор произносил на латинском. Однажды лекарь упомянул какое-то латинское название, которое показалось Ни Учэну особенно красивым и благозвучным. Доктор Чжао выговорил его так свободно, что у Ни Учэна даже потекла изо рта струйка слюны. Впрочем, своей неосведомленности он открыто не проявил, лишь попытался подробно расспросить доктора о тех болезнях, от которых это снадобье лечит. Оказалось, что оно лечит от заболевания, вызванного насекомыми по названию «ленточный жучок», но в аптеках и клиниках этого лекарства еще нет. Ни Учэн тут же отправился в европейскую аптеку на Сидане и спросил упомянутое лекарство. Продавец, однако, такого диковинного названия никогда не слыхал, как ничего не знал и о болезни, которую им лечат. Таким образом, Ни Учэну, мечтавшему приобщиться к передовому опыту в области медицины, так и не пришлось испытать на себе действие нового препарата, что его немного расстроило, и он отнес свою неудачу на тот счет, что ему приходится в жизни играть роль «собаки Павлова».
