Ван Мэн - Избранное
Официальное приглашение Ни Учэна на работу пришло в тот момент, когда его не было дома. Цзинъи пришлось пережить эту радость в одиночестве. И вдруг крик:
— Вторая сестрица! — Ее звала соседка — Горячка. Она торопливо вбежала в дом, влетела как вихрь, вся всклокоченная, с растрепанными волосами. — Хочу тебе кое-что сообщить — только тебе одной!
«Только тебе одной!» Что это значит? Почему нельзя рассказать в присутствии мамы и сестры? А не собирается ли она внести разлад между нами? Если я стану разговаривать с ней, не позвав маму и Цзинчжэнь, это может вызвать у них подозрения. Всем известно, кто такая Горячка. Порядочная сплетница и мастерица по части всяких пакостных дел. Цзинъи на какое-то время задумалась, нахмурила брови.
— Если хочешь что сказать, выкладывай нам всем! — неспешно проговорила она. — Мы трое ничего друг от друга не утаиваем. Добрые слова за спиной не прячут, а если что и говорят тайком, то только недоброе!
— Я только ради тебя, дурочка, — протянула Горячка. — Никого я порочить за спиной не собираюсь! Просто за тебя боялась, чудачка, что обидеть тебя кто-то может! Потому, если кто об этом дознается, чья-нибудь голова непременно полетит с плеч долой.
— Что ты болтаешь? — возмутилась Цзинъи и вперилась в соседку глазами. Последние слова задели ее за живое. Она решила выставить гостью за дверь.
— Ну будет, будет! Хочешь слушать — слушай, не желаешь — твоя воля! Кто виноват, что мы с тобой земляки? Как говорят: «Ближний сосед лучше дальней родни, а тот, кто напротив живет, тот и того ближе». Мы, правда, живем не напротив друг друга, однако же через стенку, а значит, мы вроде как одна семья, ниточка у нас одна душевная. Твои заботы — мои заботы; если кто тебе зло причинит, значит, и мне он нагадил; коли ты пострадала, значит, и я вроде как в убытке. Вот так-то! Я, как говорится, верно служу своему отечеству, сердце у меня не раздваивается. Меня хоть лупи — с места не сдвинусь, меня хоть гони — не уйду!.. Сестричка! Вот что я тебе скажу: поберегись, голубушка! Хозяин твой, я имею в виду господина Ни, нехорошее задумал, недоброе!
Цзинъи разозлилась еще больше.
— Ну выкладывай, что там у тебя! — грубо оборвала она Горячку. — Чего тебе надо? Он отец моих детей, а тебе до него дела нет!
Горячка, казалось, нисколько не обиделась на столь нелюбезную встречу, но на ее лице появилась некоторая растерянность. Затем, сделав глубокомысленную и таинственную мину, она, оглядевшись по сторонам, прошептала:
— Сестрица Цзинъи, сущую правду тебе скажу, которую я сама недавно узнала, можно сказать — выведала. Отец твоего Ни Цзао нашел адвоката, он хочет с тобой развестись! — Брови Горячки трепетали от возбуждения. По всей видимости, сообщение новости доставляло ей огромное удовольствие. В каждом ее слове сквозило удовлетворение, которое сейчас ее переполняло.
Неожиданный удар, полученный Цзинъи, потряс и возмутил ее больше, чем приход и поведение Горячки. Ее лицо окаменело, приобрело выражение суровой решимости, но с уст не сорвалось ни единого звука. Она не хотела, чтобы Горячка заметила ее потрясение, ее растерянность и боль. Нет, она не даст повода этой сплетнице для праздных разговоров и насмешек. Цзинъи попыталась трезво обдумать случившееся, чего она обычно не делала, когда дело касалось ее взаимоотношений с мужем. Неужели это правда или это выдумки Горячки, небылица? Она прекрасно понимала причину «усердия» соседки, но сейчас ей надо все хорошенько взвесить и самой понять, насколько новость, ошеломившая ее, достоверна.
Молчание Цзинъи вызвало у гостьи разочарование.
— Ты что молчишь? — не выдержала она. — Скажи, а как он все это время себя вел?
В разговор вмешалась Цзинчжэнь, которая стала невольной свидетельницей этой сцены.
— Откуда у тебя эти сведения? — спросила она так, будто устраивала Горячке допрос.
— Еще бы мне не знать?! Как говорят: «Если хочешь, чтобы о тебе не узнали, так лучше не двигайся!» В общем, я вам говорю то, что услышала, а ваше дело, верить мне или не верить. Душа моя чиста, превращать ее в ослиную требуху я не собираюсь. Я не какая-нибудь ночная кошка, которая приносит дурную весть. — Горячка поднялась со своего места, собираясь уходить.
Цзинъи пребывала в растерянности, не зная, что ответить.
— Скажу тебе откровенно — не верю! — бросила Цзинчжэнь, усмехнувшись. — Муж сестры все это время вел себя вполне прилично и достойно. В общем, можно сказать, образумился… Сестра! Не верь этой трепотне. Ты сама знаешь: «Людская молва металл плавит, человека на месте убивает». Все это сплетни, никаких доказательств нет. Как гласит поговорка: «Верь своим глазам, да не верь ушам». По ветру нельзя судить, что дождь пойдет, как нельзя иголку принять за дубинку!
— Эй! Ты что думаешь, я здесь сплетни развожу? — вскипела Горячка. — Я о нашей глупенькой сестренке забочусь! Будто я не болею душой, чтобы вы все жили в мире, и стар и млад. Но что делать?.. Так вот! Господин Ни обращался к одному видному адвокату из Пекин-отеля по имени Ху Шичэн. И еще к одному — японцу, которого зовут Какигути. У меня есть племянник, а у того есть дядя по материнской линии, который служит секретарем у Ху Шичэна, ну и понятно, отвечает за клиентуру адвоката. Этот адвокат Ху очень его любит и доверяет ему, а потому дядя в курсе всех дел адвоката. Ему доподлинно известно, кто с кем делится, кто с кем спит, кто ведет себя недостойно — словом, обо всем. К тому же он поддерживает связи и с японским стряпчим (я о нем уже упоминала), можно сказать, свой человек в его доме. Если не верите, сами можете пойти и все узнать. Мне от этой новости пользы никакой, понятно, и вас огорчать не хотелось бы! Но уж так испокон веков повелось: добрый человек приносит дурную весть. Скажешь правду — глядишь, без куска останешься… Что до нашей сестренки, то женщина она толковая и сообразительная. Сама знает, что ей сейчас надо делать. А мне что? Мое дело — сторона. Разлад вносить в вашу семью я не собираюсь. Неужели я не понимаю, что господин Ни — муж нашей сестрицы и отец двух детей…
Слова у соседки лились непрерывным потоком. Цзинчжэнь многозначительно посмотрела на сестру. В ее голове уже созрело решение.
— Ну будет! Мы твои добрые намерения вполне оценили… Вообще-то, обо всем этом нам давно известно, правда, сами мы еще хорошенько не проверили это. А поскольку кое-что неясно, значит, нечего об этом и болтать. Словом, сейчас мы этот вопрос обсуждать не станем. Но и ты тоже зря языком не болтай. Сама знаешь, в важных делах, будь то похороны, свадьба или жизнь семейная, надо знать все доподлинно. Если же несет человек околесицу — это не по-людски. И еще тебе скажу: пахнет здесь противозаконием, потому как жизнь человеческая замешана. Поэтому, случись что непредвиденное, ответ будет держать тот, кто слух пустил! Это я так тебе говорю, по-хорошему, землячка моя и соседка ненаглядная! Женщины в нашей семье Цзянов все твердые, словно кремень, и горячие, как огонь. А дорога, по которой идут они, — праведная! Как говорится: «Один шаг — один след!..» Так вот, если развода попросит сам Нефритовый владыка или Небесный князь Лаоцзы[150], то и тогда развод потребует самых что ни на есть твердых оснований: первое, второе, третье… Поэтому скажу тебе так: других не слушай, а меня послушай и не считай мои слова за собачье дерьмо. Что до сестрина мужа, то он, бедняга, переусердствовал в изучении иностранной грамоты, потому тронулся немного рассудком. Но человек он все же не совсем плохой. Не может он так поступить, не должен! В общем, сестрица моя, давай-ка успокойся и попридержи свой язык!
Горячка вращала глазищами. Трудно сказать, дошел ли до нее весь смысл слов Цзинчжэнь. Говорить как будто было уже не о чем, ничего особенного она в ответ не услышала. Пора возвращаться домой.
Цзинчжэнь, словно действуя по разработанному плану, проводила гостью до самых ворот, проявив к ней подчеркнутое внимание и вежливость, и даже пошутила на прощание. Дождавшись, когда соседка вошла в свой дом, она захлопнула ворота и поспешила обратно к Цзинъи.
— Судя по всему, все это правда! — сказала она ошеломленной сестре. Лицо Цзинъи было пепельно-серым. — Я всегда чуяла, что этот прохвост, «старина Сунь», в любой момент может выкинуть какое-нибудь коленце!
— Ты, ты… — Голос Цзинъи прервался, ее губы дрожали.
— Я сказала, что думаю!.. Ну и хорош гусь, твой муженек! Если было бы все не так, вряд ли соседка стала бы пороть горячку, а коли она пришла, значит, и впрямь хотела поделиться тем, что узнала. Ночная кошка без дела в дом не приходит. Характер Горячки мы с тобой знаем очень даже хорошо: во все свой нос сует — и в радость, и в горе. И если есть у нее какая недобрая весть, она нарочно подсунет тебе ее, чтобы масла в огонь подлить да уксуса в пищу подбавить. Зря она не прибежит, слова без причины не скажет! Но она любит напустить тумана, чтобы выгоду для себя извлечь. Ясно, что хотела она подцепить тебя на крючок, посмотреть, как ты будешь трепыхаться, как боль свою будешь переживать, как по полу станешь кататься. И тогда ей сразу же полегчает. Но вела ты себя правильно — даже звука не издала лишнего… Да, муженек твой и впрямь отличился… иначе вряд ли она стала бы здесь распространяться. Да только ничего у нее с нами не получилось, ни единого слова из нас она не выудила.
