Хаймито Додерер - Избранное
Странно, но он все-таки не верил в это. Отсюда все выглядело иначе, он лучше это знал. Корта больше не будет, как не будет и госпожи Генриетты, «Меттерних-клуба» и вазочки с гвоздикой.
И все только потому, что он вынужден был сопровождать сюда, в Ванице, тетку Аду? И через несколько дней он опять будет в Вене, в гимназии? Нет, совсем, совсем не потому, что он приехал сюда. Наоборот, поездка эта должна была состояться потому, что все пришло к концу, не только «Меттерних-клуб», но и теннис.
* * *В последнее свое утро в Ванице Зденко с Иво верхами поехали к Слуньским водопадам, то есть к самому примечательному месту во всей округе. Дорога им предстояла недальняя. Минут двадцать рысью, частично через лиственный лес.
Когда они добрались до последней трети дороги, Иво придержал лошадь Зденко сделал то же самое — и, прислушиваясь, приложил палец к губам, как бы настойчиво прося о молчании.
Они и вправду уже слышали шум падающих вод и глухое урчание, казалось идущее из-под земли. На лошадей это, видимо, никакого впечатления не производило. Они стояли спокойно. Лошадь всего больше пугается неожиданности. Но эти звуки отнюдь не были неожиданными. Возможно, кони и раньше бы их расслышали, если бы их раньше остановили. Звуки были неотделимы от этой местности, неразлучны с нею и лежали на лесном грунте рядом с солнечными кренделями так же спокойно, как голубое небо над кронами.
Но на Зденко с необыкновенной силой подействовал этот глубокий неподвижный звук, и Зденко, фигурально разумеется, прижал уши, он, а не его лошадь, для которой это было бы естественнее. Юношу внезапно охватило чувство, что сейчас он увидит много больше, чем просто знаменитый водопад, что он скачет навстречу раскрытию какой-то тайны или навстречу какой-то неожиданной вести, более того, величайшему, главному приключению своей жизни.
Переполненный этим чувством, он понукал свою гнедую лошадь, но продолжал ехать шагом, что несколько удивляло Иво. В Зденко вдруг угасло всякое любопытство, равно как и желание поскорее добраться до цели, где это любопытство было бы удовлетворено. Единственное, чего он сейчас страстно хотел, единственное, к чему стремился, была собранность. Не обращая ни малейшего внимания на грума, он весь ушел в эти сейчас пролетающие минуты, видел солнце на испещренной светлыми пятнами дороге, небо над кронами деревьев, слышал низкий звук, ставший для него неотъемлемой частью этого ландшафта и этих минут.
Он, можно сказать, держался величественно и властно. Его поведение полностью сходствовало с автоматическим подчинением тому, что данный час демонстрировал ему, чтобы затопить, заполнить его душу. Но он не искал этого часа, ему нужно было больше, и он пытался вместить в нее все, чем он был, все, что имел.
И конечно, из этого ничего не вышло. Тем не менее он продолжал шагом двигаться вперед. Он ехал медленно, слышал сначала, как падающая вода дробит камни, все сильней грохочет и наконец уже слышался только рев, который, казалось, уже не исходил из недр земли, а лежал неподалеку на ее поверхности, опережая бег лошади.
Сейчас Зденко уже пустил ее галопом; на широкой, поросшей травой дороге это было высшее наслаждение. Иво, скакавший с ним бок о бок, улыбался, почему, собственно, оставалось непонятным. Немного погодя водопады уже стали грохочущими, и молодые люди издалека увидели их белые громады.
Подъехав поближе, они увидели буйную пену над водопадом, где вода могучими рукавами вздымалась то там, то здесь и, вскипая, во всю свою ширь обрушивалась на длинные, побуревшие за долгие годы мельничные колеса. Слева уже виднелась деревня со своими домишками.
В деревне оказался довольно большой постоялый двор. Зденко захотелось поскорее избавиться от лошадей, но знать, что они напоены и накормлены. Здесь это было вполне возможно; и тотчас же, увидев мостки, ведущие от мельницы к мельнице и огороженные крепкими перилами, он, не колеблясь, пошел через водопад. Трусом Зденко никогда не был.
Так же, как и Иво. Они шли вниз, к бушующей воде и к первому мосту, который заметили. Парень заботливо следовал по пятам Зденко. Грохот и неистовство вод становились уже почти непереносимыми. Говорить было невозможно, разве только кричать. Но они шли молча и уже приближались к первой мельнице. Она была заперта. В это время года зерно не мололи. Мосты вели их дальше, не по самому обрыву, но несколько отступя от него. Они, конечно, не были так узки, как казалось издали. Там и здесь вырубленная в скалах дорога с перилами, внешне вполне надежными, вела по утесам, разделявшим водопады. Иво и Зденко шли, стараясь прижиматься к скалам и не притрагиваясь к деревянным перилам.
Так они приблизились к середине водопадов, не встретив ни живой души. Могущественным и страшным на этом пути — грозное подобие завесы, за которой все свершалось, — была живая сила грохота воды, до такой степени возросшая, еще когда они шли только мимо первой мельницы, что любой разговор исключался, разве что крик мог помочь делу, но вскоре шум достиг куда большей мощи. Водяная пыль и здесь повсюду вздымалась вверх и падала пеленой, увлажняя мостки, под которыми течение в виде толстых змей мчалось между мельницами, из-за своей стремительности оно выглядело гладким и стеклянно-прозрачным. Шум, казалось, имел множество положений, множество слоев, высоких и пониже, грохот и фырканье, глухой дробный звук и режущие ухо брызги, а за всем этим — самое страшное — слышался непрерывный вой.
Когда Зденко придержал коня и взглянул на водопады в белой пене и солнечном сиянии, он честно и откровенно признался себе, что ему не страшно. Более того, он тотчас же понял, почему страх не коснулся его. А ведь под этот рев и грохот он неминуемо должен был шевельнуться в нем. Однако каждый человек знает себя, знает предел своих сил и нервов и, конечно же, знает, боится он сейчас или нет, как знал это Зденко. Но то, что он в такой внутренней собранности расхаживал здесь, было уже на грани возможного, если уж не за этой гранью; это было отпадение, отпадение того, что в последние дни в Вене стало ему известно — а именно, что освещенную солнцем поверхность он при легком головокружении принимал за темную. Но когда же настало это отпадение? Сегодня утром? После того галопа по лесной дороге? Вдруг он с ужасающей ясностью почувствовал, что переход здесь через водопад мог бы быть ему страшен, если бы эта темная головокружительная придавленность к земле все еще была в нем. Но она исчезла. Ярко светясь, блестя и сияя, простиралась на солнце белизна пенящейся воды. В это мгновение он ощутил высокую уверенность в себе, более того, силу. То, что он видел перед собой, он в то же время как бы крепко-накрепко держал в руке. Может быть, Иво потому и улыбался, что Зденко сейчас смотрел ему в глаза. Эта улыбка была ласковой и в то же время покорной.
Чуть поодаль они увидели трех мужчин возле мельницы, которые что-то там чинили, видно было, как они взмахивали молотками, но удары расслышать было невозможно; то один, то другой из этих троих исчезал внутри побуревшей избушки. Теперь показался еще и четвертый, он спешил к мельнице сравнительно издалека — с другой стороны водопада.
Зденко и грум, не трогаясь с места, смотрели на человека, приближавшегося к ним по мосткам, время от времени он левой рукой опирался о перила. Когда он был уже шагах в двадцати от работающих мужчин, из-под его левой руки вырвалось что-то вроде палки или копья, и через секунду этот обломок перил упал, а вслед за ним рухнул в водопад и Дональд.
Зденко тотчас же узнал его в момент падения, может быть, по тому резкому движению, с помощью которого англичанин еще пытался удержать равновесие на мокром дощатом настиле.
Они ринулись вперед, но мужчины возле мельницы, видевшие, как он упал, и сейчас смотревшие вниз, удержали их предостерегающе, с мольбой даже, подняв вверх указательные пальцы и непрестанно повторяя какое-то слово (это было по-хорватски «осторожно, осторожно!», то есть «позор!»). Они знаками показывали, откуда появился Дональд, и держали Зденко за бедра, когда он, слегка перегнувшись через перила, смотрел вниз, в пылящую водяными брызгами пропасть.
Там, в нескольких метрах пониже мостков, проложенных по менее наклонной плоскости, местами поросших мхом и скользких, лежал на спине Дональд, вернее, висел в полной неподвижности, видимо, он за что-то зацепился над бездной. Почти рядом с Дональдом стремительно проносилась огромная струя воды, гладкая, как змея.
Мужчины между тем быстро вошли в хижину и так же быстро появились вновь с двумя огромными мотками проволоки. Они жестом приказали обоим юношам идти за ними и спешно, насколько позволяла осторожность, двинулись по мокрым мосткам к месту катастрофы.
Дональд и вправду лежал почти вплотную к воде, там, где она, грохоча и воя, низвергалась с высоты двадцати девяти метров.
