Елена Антонова - Неисторический материализм, или ананасы для врага народа
– Ладно, работай пока, – махнул Сергей рукой. – Я не злопамятный.
В кабинете Первого, несмотря на позднее время, собралась вся городская власть по случаю чрезвычайной ситуации: министр внутренних дел, председатель Комитета государственной безопасности и начальник городского отдела милиции. Директор филармонии, который притулился на стульчике в углу, чувствовал себя до крайности неуютно и старался казаться возможно незаметнее. Он никак не мог понять, чего от него хотят, потому что шоу не видел, просидев весь вечер у себя в кабинете и пытаясь разобраться, в чем его, собственно, обвиняет Первый. Он полагал, что все представители силовых структур собрались здесь исключительно по его душу, и мысленно прощался с семьей.
Начальник милиции, который на шоу был и милицейское оцепление видел, чувствовал себя еще неуютнее, поскольку за людей в милицейской форме, как ни крути, должен был отвечать он. Между тем он готов был поклясться, что ни одного из милиционеров на площади он раньше не видел. Более того, он никогда не видел в милицейской форме столь молодцеватых рослых орлов, да еще и с интеллектуальными лицами. Он бы и хотел иметь у себя в подчинении подобные кадры, но не имел. Категорически. Может, и хорошо, что не имел, потому что командовать ими без некоторого чувства смущения он бы не смог.
Министр внутренних дел был зол и требовал объяснить ему скопление милиции на площади.
Главный милиционер разводил руками и клялся, что распоряжения вывести милицию на площадь он не получал, что все милицейские наряды находились на своих обычных постах и на площади не были, поэтому быть ответственным за чужих милиционеров он не желал.
Председатель органов безопасности молча делал пометки у себя в блокноте, чем до крайности нервировал окружающих.
– Вы мне деталями тут не увлекайтесь пока, – постучал Проверяющий карандашиком по столу. – Вы мне главное объясните. Как это, с позволения сказать, шоу вообще могло иметь место?!
Все взоры обратились на директора филармонии. Директор побледнел.
– Это не я! – поспешил он заявить. А потом спросил:
– Какое шоу?
Поскольку никто ему пока не удосужился объяснить, о чем идет речь. Кроме того, слово «шоу» вызывало у него смутные ассоциации со швейной промышленностью.
Все наперебой стали объяснять ему, какое безобразие имело место быть на площади. Директор филармонии схватился за сердце:
– У меня и артисток таких нет! – вполне искренне воскликнул он. – Да и где я помост-то возьму? Чтобы его разобрать и собрать? И откуда у меня громкоговорители?
Слабая материальная база филармонии ни у кого не вызывала сомнений. От директора филармонии отступились. Недоуменное выражение на его лице было настолько неподдельным, что подозревать его в сговоре с кем-то тоже было невозможно.
Таким образом, ситуация складывалась более чем странная. Никто к проведению шоу не был причастен, однако оно состоялось – весьма успешно и до жути организованно.
Проверяющий, глядя в упор на Первого, пожелал узнать, кто тут вообще отвечает за порядок в городе. И как главный идеолог города мог такое допустить? И как он будет этого не допускать в дальнейшем?!
Главный идеолог пообещал выставить на пощади круглосуточное дежурство и провести разъяснительную работу среди населения.
В июне занятий в институте стало меньше. Да и в банке Артемьев дал, наконец, отпуск. И теперь Сергей с Катюшей смогли ездить в деревню каждый день, благо она была в двадцати минутах езды от города.
Дом рос буквально на глазах, постепенно став центром множества пересудов. Каждый, кто не был занят на поле, хоть раз бегал к дому постоять и посудачить с соседями. Все стройматериалы вызывали у них оживление и смех, особенно половые доски с пазами. Каждому понятно, что пазы – это баловство, просто курам на смех. Веками доски клались просто рядышком. Ссыхались потом, конечно, и щели появлялись. Но если щели становились уж особенно большими и в них начинали проваливаться мелкие предметы, то полы разбирали и сбивали заново, поплотнее. А тут – пригоняют половицы так, что и лезвие ножа не просунешь. И таракан не проползет.
Пенобетонные блоки вызвали большое возмущение начальства. Сам первый секретарь обкома партии приезжал своими глазами разобраться и запретить.
– Где вы их взяли? – тыкал он пальцем в коричневатую гору, которая быстро таяла – рабочие продолжали класть стены, не обращая никакого внимания на суетящееся начальство. Им платили за скорость. И когда они не работали, они думали о том, что вот за эти двадцать минут могли бы заработать рублей двести. Это ощущение было новым и азартным. А первый секретарь – что ж, это уже старо и неинтересно. Тем более что все его слова известны наперед.
– Какая вам разница? – пожимал плечами Сергей. – Не украл, во всяком случае.
– А это еще надо доказать! – горячился секретарь.
– Ну, если вы думаете, что такое количество можно незаметно откуда-то вывезти, то вы и доказывайте, – пожимал плечами Сергей.
– А может, вы сговорились, – рассуждал секретарь
– С кем?
– С охранником.
– Каким?
– Завода.
– Какого?
Тут секретарь ненадолго замолчал. Немного подумав, он решил, что, кроме кирпичного завода, на пятьсот километров вокруг есть только небольшая фабрика по производству валенок и еще стеклозавод. Валенки и стекло отпадают. Значит, диковинные камни украдены на кирпичном.
Секретарь уехал на запыленной «Волге», дрожа от бешенства, и с ходу наслал на кирпичный завод прокурорскую проверку. Когда выяснилось, что ничего подобного завод не производит, негодованию Первого не было конца. Целых две недели он не мог думать ни о чем, кроме бахметьевского дома. Он ездил туда каждый день и наблюдал, как устанавливаются пластиковые окна, выводится полукруглое крыльцо с колоннами. Увидев колонны, он подпрыгнул и помчался запрещать.
– Это что? – направлял он на колонны гневный указательный палец. – Вы что себе позволяете?
– А чего? – удивлялись рабочие, легонько оттесняя его со своего пути.
– Где хозяин? – метался секретарь. – Вы что себе позволяете? Колонны в частном доме!
Сергей вежливо просил показать закон, запрещающий ставить колонны в частном доме.
– Усадьбу себе строите, да? – наскакивал первый.
Сергей вздыхал, объяснял, что все дома в деревне называются крестьянскими усадьбами и колонны ставит себе любой, кто захочет.
– Что вы мне голову морочите! – возмущался секретарь.
Тут Катюша, спокойно улыбаясь, – за одну эту улыбку Первый был готов ее расстрелять, – брала его под руку и вела по деревне. В каждом третьем дворе торчали белые колонны. Они были сделаны из легкого, но прочного пластика и практически ничего не стоили. Поэтому Андрей посылал их Сергею в неограниченном количестве, и они с Барсовым с любопытством наблюдали, как колхозники водружали их у входа в старые разваливающиеся избы, иногда веревкой приматывая к крыльцу. Колонны вздымались выше крыш их домов, выглядели совершенно нелепо, но наполняли бесхитростные крестьянские сердца невероятной гордостью.
Секретарь был вынужден заткнуться и уехал, пребывая в полном убеждении, что колонны – мраморные. Уже через два часа вместо него примчались два проверяющих лица по поводу незаконной торговли мраморными изделиями. Они перещупали все колонны, одну из них потребовали распилить, увидели, что она пустая внутри, и уехали, совершенно неудовлетворенные тем, что никого не смогли арестовать или хотя бы привлечь к ответственности.
– А что я сделаю? – объяснял следователь, вызванный в обком. – Они там чуть ли не из картона дом строят. За это к ответственности не привлечешь. И стены из камня какого-то дурацкого – на свалке, наверное, нашли. Да он развалится у них через неделю.
«Через неделю» Первого не устраивало. Этот возмутительно огромный и роскошный дворец не имеет права на существование в частном секторе. Он не должен существовать ни одного дня. Первый так и сказал следователю. Но тот впервые его не поддержал.
– Я просчитал его стоимость. Он одним рабочим платит столько, сколько… – он немного пошевелил губами, потом махнул рукой и выложил перед секретарем цифры.
Они долго вместе щелкали на счетах, и через двадцать минут Первый посмотрел на следователя безумными глазами. Получалось, что только зарплата рабочим приблизительно была равна годовому бюджету их города. А если прибавить еще стоимость стройматериалов, экскаватора и отделки…
– Не может быть! – потрясенно произнесли они хором. Эти цифры не просто поражали воображение. Они внушали страх. Потому что ни один советский чиновник, как ни воруй, не мог заработать столько.
– Хоть с работы меня снимайте, – хрипло сказал следователь, – я на него дела заводить не буду! Кто его знает, кто он такой. А у меня жена и дети.
