Отто Штайгер - Избранное
Нет необходимости доказывать, сколь актуально звучат сегодня гротескно комические главы, рассказывающие, как подхвачена была инициатива фарнцев простыми людьми по всей стране и какой переполох она вызвала среди генералов и промышленников. И если уж от кого-то действительно приходится защищаться жителям миролюбивой деревушки, так это от собственного правительства, требующего применения к непокорной общине самых решительных и крутых мер. В самом начале 60-х годов писатель удивительно прозорливо увидел сегодняшний день, сегодняшних многочисленных сторонников мира, защищающих важнейшее дело современности. Хитроумные фарнцы, объявившие свою деревушку первой «зоной мира» на европейском континенте, сегодня нашли бы сотни тысяч, миллионы единомышленников во всех частях света. В доброй и мудрой притче Штайгера все кончается хорошо: стремившееся развязать войну правительство низложено, стремление к миру восторжествовало, и фарнцы, ставшие отныне самыми большими друзьями с жителями соседней драпонской деревни, празднуют победу. Писатель рисует картину утопическую, однако полную глубокого внутреннего смысла. Страстный антивоенный пафос, деятельное утверждение добра не могут не вызвать ответной реакции читателя, а мягкий юмор, с каким повествует писатель о своих героях, — доброй его ‘улыбки.
Роман Штайгера написан был в новом, необычном для него жанре «комической параболы». Другой роман этого времени — «Если б можно было начать сначала» (1962) — выдержан был, напротив, в традициях «жесткого реализма». Трагическая история неудавшейся жизни, горькая притча о том, как одно преступление неизбежно порождает другое, грустный рассказ о женском одиночестве, о несостоявшемся счастье и о готовности пойти ради этого счастья на все, даже на самое страшное, прочитывался бы, возможно, совсем по-другому, не будь в основе романа исповеди главной героини, исповеди горькой, жестокой и беспощадной к себе. Героиня Штайгера, скромная дурнушка Саломея Крессье, нечиста душой и нечиста в своих помыслах. Ради денег она лжет, ради денег приносит в жертву стареющему развратнику свою молодость, ради денег совершает преступление. И жестоко расплачивается за все. Богатство не приносит истосковавшейся женской душе любви, не приносит даже простого человеческого участия и тепла. В одиночестве, наедине лишь со своими мыслями, будет искупать Саломея Крессье свой грех. «Если б можно было начать сначала, прожить честнее и достойнее» — главный лейтмотив романа.
Если б можно было начать сначала жизнь, вернуться в юность, вернуться к истокам, туда, где закладывается, формируется будущий характер, если б можно было уберечь себя, уберечь других от многих роковых ошибок прошлого… Штайгер не случайно обращается к литературе для юношества. В воздействии на юные умы, в преподавании подросткам — во имя будущего! — уроков нравственности и доброты видит он свой долг писателя, педагога, человека.
Зарубежные критики о повестях Штайгера для молодого читателя упоминают обычно вскользь, мимоходом, как о некоем побочном продукте писательского ремесла, в краткой биографической справке, помещаемой, как правило, на суперобложке, о них говорится скопом и без названий: «…а также многочисленные книги для юношества и детективы». Пренебрежение это ничем не оправдано, ведь как автор «книг для юношества» Штайгер имеет собственное писательское лицо, собственный круг проблем. Да и написаны штайгеровские «книги для юношества» явно не для одного только юношества, но и для взрослых тоже, они обращены ко всем, кто чувствует себя ответственным за души молодых, за будущий облик мира. «…Ибо из подростков, — так кончается роман Ф. М. Достоевского «Подросток», — созидаются поколения».
Первая из «юношеских повестей» писателя — «Держите вора» — вышла в свет в 1974 году и представлена в нашем сборнике. Простая, бесхитростная, казалось бы, история: группа старшеклассников из столичной гимназии отправляется вместе с учителем на каникулы в горы, здесь приключается неприятное происшествие, из «общего котла» пропадают деньги, местный полицейский, не долго думая, наводит на след возможного похитителя — и вот уже начинается азартная игра «в погоню», заканчивающаяся весьма трагически и нелепо. Как и принято в книжках для молодых читателей, все в итоге образуется: деньги находятся, ребята стараются загладить вину перед невинно пострадавшим человеком, учитель снова обретает подорванный было авторитет. На неприятном событии ставят точку. Но долго еще не смогут поставить эту точку з душе юные участники происшедшего, долго еще будут прокручивать они в памяти два самых трудных пока в их жизни дня, долго еще судом совести будут судить себя и учителя — в первую очередь, конечно же, себя. Юные мальчишеские души оказываются способны на подобный суд, и это вселяет надежду на будущее. Однако есть во всей этой истории еще один виновник, которого надо судить судом гораздо более строгим. Штайгер не указывает на него прямо, но благодаря писательскому мастерству именно он выступает по прочтении повести на первый план — это общество, где царит мораль вседозволенности, разлагающая молодые души, заражающая их жестокостью и цинизмом. Насмотревшись боевиков заокеанского происхождения, бесконечных телевизионных сериалов, где рекою льется кровь и открыто утверждается право кулака, право сильного, штайгеровские мальчишки, запрограммированные ленивым местным полицейским на непременную поимку вора, азартно включаются в новую для них игру, не подозревая даже о возможных ее последствиях. Только один из них восстает, только одному кажется недостойным преследование человека, вина которого еще не доказана, все остальные увлечены уже, движимые стадным инстинктом, на скользкий путь «охоты за человеком».
Как много, оказывается, жестокости успели впитать эти юные, несложившиеся характеры, как многому, оказывается, успели их научить учителя — вроде Штрассера — да отнюдь не добрый окружающий мир. Сцена, где озверевшая орава мальчишек набрасывается с палками на беззащитного, поверженного наземь человека, безусловно, самая сильная в повести. И как много говорит читателю образ учителя, спокойно наблюдающего эту сцену со стороны, учителя, не имеющего после этого права так называться и уж тем более чему-то учить юных своих воспитанников. К счастью, кое-чему учит их в итоге сама жизнь.
И еще одна серьезная, больная для сегодняшней Швейцарии (и не только Швейцарии!) проблема нашла свое отражение в маленькой повести Штайгера. Это проблема иностранных рабочих. Советскому кинозрителю запомнился прекрасный фильм Франко Брусати «Хлеб и шоколад», сделанный тогда же, когда писалась повесть Штайгера, в начале 70-х годов. Приехавший на заработки из соседней страны итальянец сразу чувствует себя в чистенькой, внешне благополучной Швейцарии изгоем. В городском парке, куда воскресным утром забредает он съесть свой скромный завтрак, хлеб и шоколад, да бесплатно послушать музыку, навевающую воспоминания о родине, он наталкивается лишь на холодные, отчужденные взгляды. А когда, собираясь подать мячик очаровательной малютке, он устремляется в кусты и становится первым свидетелем отвратительнейшего преступления, респектабельные швейцарские граждане тут же готовы обвинить в этом преступлении его самого: он ведь чужак, «из этих итальянцев». Полиция тоже не очень-то стремится к установлению истины, ей главное найти «козла отпущения».
Точно по такому же стереотипу действует местный полицейский у Штайгера. Не вникнув толком в обстоятельства дела, он тут же обвиняет в преступлении чужака, рабочего-итальянца, нисколько не заботясь о правовой стороне вопроса. На сторону законности он встает лишь тогда, когда понимает, что дело зашло слишком далеко.
Писателя можно было бы упрекнуть в несколько идиллической, дидактической концовке повести: наперебой демонстрируют благородство дети, «благородным» оказывается и сам учитель, предлагающий просто-напросто откупиться от пострадавшего деньгами. Действительно, можно было бы упрекнуть писателя за придуманный хэппи-энд, если б история на этом и в самом деле заканчивалась. Но она не заканчивается… Едва ли мальчишки забудут ее, и, может, для кого-то из них, для Петера например, чувствующего непреодолимую преграду между собой и детьми богатых родителей, или для Мартина, неожиданно для всех предложившего помочь ни в чем не повинному итальянцу, чтобы хоть как-то загладить общую перед ним вину, или для Сильвио, не побоявшегося в одиночку восстать против всех и поначалу навлечь на себя презрение и насмешки товарищей, она станет подлинной точкой отсчета, решающим моментом в формировании характера, достойного человека. Пожалуй, меньше удалась писателю другая «юношеская» повесть — «Никто не добирается до Индии» (1976). Герой — его зовут Карл — стремится вырваться из душной атмосферы респектабельного родительского дома, инстинктивно он не приемлет буржуазный уклад жизни, основанный исключительно на деньгах, этом главном мериле всех вещей, да еще на всеобщем лицемерии. Но слишком уж инфантилен сам юный герой, слишком туманны и неопределенны его запросы, слишком жалкое впечатление производит неудавшаяся попытка бегства в Индию в поисках «другой жизни» и водворение с помощью любимой девушки назад в родительский дом. Карл не бунтарь, не ниспровергатель основ, и вопрос о его будущем остается открытым; не исключено, что, пометавшись немного, он станет со временем таким же добропорядочным бюргером, как и его отец. К сожалению, набросанный мазками образ главного героя не совсем удался автору, да и вся повесть оставляет ощущение незаконченности. Иное впечатление производит другая повесть из этого ряда — «Купленное молчание» (1979). Здесь в центре повествования вполне «взрослый» нравственный конфликт, конфликт совести и денег, за которые в современном «обществе потребления» можно, оказывается, купить все что угодно, даже ложные свидетельские показания. Герой повести восемнадцатилетний Эрих Барт — сын известного всей округе «того самого Барта», владельца нескольких доходных отелей и председателя местной общины. Никогда ни в чем не испытывая недостатка, в изобилии получая деньги на карманные расходы, Эрих тем не менее очень несчастлив в благополучном доме своего отца. После смерти матери он страдает от одиночества, от одиночества влечет его к жене брата Беттине, которая лишь на два года старше его самого. Стянув как-то ключи от отцовского «мерседеса», Эрих с приятелем отправляются в соседний городок, чтобы там повеселиться со знакомой девушкой. На обратном пути Эрих сбивает человека, ехавшего на мопеде, и в страхе бежит с места преступления. Однако он понимает, что полиция дознается по уликам, и ему приходится рассказать обо всем отцу. Мгновенно созревает у того план подкупа свидетелей. Ошеломленный слушает Эрих, как соглашаются дать ложные показания и даже взять на себя часть его вины друзья, соблазненные большой суммой денег. Казалось бы, Эрих и его семья прекрасно выпутываются: прискорбное это происшествие никак не скажется на карьере Бартов, на их положении в поселке. И только сам Эрих находит в себе мужество разрушить стену «купленного молчания». Он отправляется в полицию, чтобы сказать правду. Ему, как говорит невестка, важнее «научиться уважать самого себя».
