Томас Вулф - Взгляни на дом свой, ангел
— К черту это! — сказал Бен. — Но что происходит с ними в промежутке?
— Об этом, Бен, я знаю столько же, сколько и вы, — сказал Коукер. — Вам нужен не врач, а пророк.
— Но они же приходят к вам, когда заболевают, так? — сказал Бен. — Они все хотят выздороветь, так? И вы делаете все возможное, чтобы вылечить их, так?
— Нет, — сказал Коукер. — Не всегда. Но согласен, что ждут от меня именно этого. Ну и что?
— Значит, вы должны верить, что в этом есть какой-то смысл, — сказал Бен, — иначе вы не стали бы это делать!
— Человек должен жить, не правда ли? — сказал Коукер с усмешкой.
— Но об этом я и спрашиваю вас, Коукер. Для чего?
— Ну, — сказал Коукер, — чтобы девять часов в сутки работать в газете, девять часов спать и наслаждаться остальные шесть, моясь, бреясь, одеваясь, закусывая в «Жирной ложке», болтаясь возле аптеки Вуда и время от времени сопровождая веселую вдову к Фрэнсису К. Бушмену. Разве этого мало? А трудолюбивый и добропорядочный человек, который еженедельно вносит свои деньги в Строительный или Ссудный банк, вместо того чтобы транжирить их на сигареты, кока-колу и готовое платье от Кунненхеймера, может со временем стать владельцем небольшого домика. — Голос Коукера понизился до благоговейного шепота. — Он может даже стать владельцем автомобиля, Бен. Подумайте об этом! Он может сесть в него и кататься, кататься, кататься. Он может объехать все эти проклятые горы. Он может быть очень-очень счастлив. Он может ежедневно посещать Ассоциацию молодых христиан и мыслить только самыми чистыми мыслями. Он может жениться на хорошей честной женщине и обзавестись любым числом сыновей и дочерей, которых всех можно воспитать в баптистской, методистской или пресвитерианской вере и послать их прослушать великолепные курсы лекций по экономике, коммерческому праву и изящным искусствам в университете штата. Есть много такого, ради чего стоит жить, Бен. И чем занять каждую минуту суток.
— Вы очень остроумны, Коукер, — сказал Бен, хмурясь. — Вы смешны, как сломанный костыль. — Он смущенно расправил сутулые плечи и набрал в легкие воздуха. — Ну так как же? — спросил он с нервной улыбкой. — Годен я?
— Давайте посмотрим, — неторопливо ответил Коукер и начал его осматривать. — Ноги вывернуты пальцами внутрь, но свод стопы хороший. — Он внимательно поглядел на светло-коричневые кожаные башмаки Бена.
— В чем дело, Коукер? — сказал Бен. — Разве для того, чтобы стрелять, нужны пальцы ног?
— А с зубами все в порядке, сынок?
Бен раздвинул тонкие губы и показал два ряда белых зубов. В тот же момент Коукер небрежно и быстро ткнул его в солнечное сплетение сильным желтым пальцем. Выпяченная грудь Бена опала, он перегнулся пополам, смеясь и сухо кашляя. Коукер отвернулся к столу и взял свою сигару.
— В чем дело, Коукер? — сказал Бен. — Что это значит?
— Все, сынок. Я кончил, — сказал Коукер.
— Ну и как? — спросил Бен нервно.
— Что как?
— Все в порядке?
— Конечно, все в порядке, — сказал Коукер. Он повернулся, держа в пальцах горящую спичку. — Кто сказал, что не все в порядке?
Бен хмуро смотрел на него блестящими от страха глазами.
— Бросьте шутить, Коукер, — сказал он. — Мне уже трижды семь. Я годен?
— Что за спешка? — сказал Коукер. — Война еще не кончилась. И, наверное, мы в нее скоро вступим. Почему не подождать немного?
— Это значит, что я не годен, — сказал Бен. — Что со мной, Коукер?
— Ничего, — сказал Коукер осторожно. — Вы немного худы. Немного истощены, ведь так, Бен? Надо нарастить мяса на эти кости, сынок. Сидя в «Жирной ложке» с папиросой в одной руке и чашкой кофе в другой, особо не растолстеешь.
— У меня все в порядке, Коукер, или нет?
Лицо Коукера — удлиненное лицо черепа — расширилось в желтой улыбке.
— Да, — сказал он. — У вас все в порядке, Бен. Вы один из самых порядочных людей, каких я знаю.
Бен прочел настоящий ответ в усталых воспаленных глазах Коукера. Его собственные глаза помутнели от страха. Но он сказал язвительно:
— Спасибо, Коукер. Я вам очень обязан. Вы столько для меня сделали. Вы лучший бейсболист среди врачей.
Коукер усмехнулся. Бен вышел из кабинета. На улице он встретил Гарри Тагмена, который шел в типографию.
— В чем дело, Бен? — сказал Гарри Тагмен. — Нездоровится?
— Да, — сказал Бен, хмурясь, — мне только что вкатили шестьсот шесть.
Он пошел дальше к аптеке, где его ждала миссис Перт.
XXVI
Осенью, когда ему пошел пятнадцатый год — который ему предстояло провести в школе Леонарда, — Юджин отправился на короткую экскурсию в Чарлстон. Он договорился, что газеты за него будет пока разносить другой.
— Поехали! — сказал Макс Айзекс, с которым он иногда виделся. — Повеселимся, сынок.
— Ого-го! — воскликнул Мелвин Боуден (они ехали под присмотром его матери). — В Чарлстоне пиво еще не перевелось, — добавил он с разгульной ухмылкой.
— На Пальмовом острове можно искупаться в океане, — сказал Макс Айзекс. И благоговейно добавил: — Можно пойти в военный порт и поглядеть на корабли.
Ему не терпелось поступить во флот. Он жадно читал все вербовочные афиши. Он знал всех моряков на вербовочном пункте. Он проштудировал все брошюры и был набит всевозможными сведениями о военно-морской службе. Он до последнего доллара знал, сколько получают кочегары, матросы второй статьи, радисты и все унтер-офицеры.
Его отец был водопроводчиком. А он не хотел быть водопроводчиком. Он хотел поступить во флот и посмотреть свет. Во флоте человеку хорошо платят и дают хорошее образование. Он приобретает профессию. Он получает хорошее питание и одежду. И все это дается ему бесплатно, задаром.
— Хм! — сказала Элиза с поддразнивающей улыбкой. — Послушай, милый, зачем тебе это? Ты же мой маленький-маленький.
С тех пор как он им был, прошло много лет. Она улыбнулась дрожащей улыбкой.
— Да, — сказал Юджин. — Можно, я поеду? Только на пять дней. У меня есть деньги. — Он сунул руку в карман и пощупал.
— Послушай меня! — сказала Элиза, подергивая губами и улыбаясь. — Зимой эти деньги тебе очень и очень понадобятся. Когда наступят холода, тебе нужно будет купить новые башмаки и теплое пальто. Наверно, ты большой богач! Мне вот такие путешествия не по карману.
— Бог мой! — сказал Бен с коротким смешком. Он швырнул сигарету в камин, затопленный в первый или во второй раз за осень.
— Вот что, сын, — сказала Элиза, переходя на серьезный тон, — научись считать деньги, не то у тебя никогда не будет собственной крыши над головой. Я ничего не имею против того, чтобы ты развлекался, но ты не должен транжирить деньги.
— Да, — сказал Юджин.
— О, бога ради! — воскликнул Бен. — Это же его собственные деньги. Пусть малыш делает с ними то, что ему нравится. Если он хочет выбросить их в окно, то пусть бросает, это его дело.
Она задумчиво переплела пальцы на животе и посмотрела прямо перед собой, поджимая губы.
— Ну, пожалуй, это ничего, — сказала она. — Миссис Боуден приглядит за тобой.
Это было его первое самостоятельное путешествие. Элиза уложила его вещи в старый чемодан и приготовила коробку с яйцами и бутербродами. Он уезжал поздно вечером. Он стоял рядом с чемоданом, вымытый, приглаженный, возбужденный, и она всплакнула — она чувствовала, что он отдалился от нее еще на один шаг. Жажда странствий сжигала его лицо.
— Будь умником, — сказала она. — Будь осторожен и веди себя хорошо. — Она задумалась, глядя в сторону. Потом пошарила у себя в чулке и достала пятидолларовую бумажку.
— Не трать зря свои деньги, — сказала она. — Вот тебе еще на расходы. Лишние не помешают.
— Поди-ка сюда, бродяжка! — хмурясь, сказал Бен. Его быстрые пальцы поправили сбившийся галстук Юджина. Он одернул его жилет и незаметно опустил ему в карман десятидолларовую купюру. — Веди себя как следует, — сказал он, — не то я изобью тебя до смерти.
С улицы донесся свист Макса Айзекса. Юджин вышел и присоединился к остальным.
Ехало их шесть человек: Макс Айзекс, Мелвин Боуден, Юджин, две девушки — Джози и Луиза — и миссис Боуден. Джози была племянницей миссис Боуден и жила у нее. Это была высокая, жердеподобная девушка с выпяченными челюстями и оскаленными в полуулыбке зубами. Ей было двадцать лет. Вторая девушка, Луиза, была официанткой. Она была невысокой, пухленькой, жизнерадостной брюнеткой. Миссис Боуден была маленькой болезненной женщиной с жиденькими каштановыми волосами. У нее были замученные карие глаза. Она была портнихой. Ее муж, плотник, умер весной. Она получила немного денег по страховке. Вот почему она смогла отправиться в эту поездку.
И вот теперь ночью он снова ехал на Юг. Сидячий вагон окутывала жаркая духота, пахло старым красным плюшем. Пассажиры беспокойно дремали, просыпаясь от печальных ударов колокола и скрежета колес на остановках. Тоненько заплакал ребенок. Его мать, худая патлатая жительница гор, откинула спинку сиденья перед собой и уложила ребенка на газету. Сморщенное грязное личико выглядывало из сбившихся запачканных пеленок и розовых лент. Он поплакал и уснул. Впереди молодой горец, скуластый и краснолицый, в плисовых штанах и кожаных гетрах методично грыз арахис, бросая скорлупу в проход. Она хрустела под ногами проходящих резко и дробно. Мальчики, томясь от скуки, бегали в другой конец вагона пить. На полу валялись раздавленные бумажные стаканчики, от уборных несло застоявшейся вонью.
