Русалья неделя - Воздвиженская Елена

– Нравится, – ответила ей Злата.

– Теперь ты здесь хозяйка, – прошелестела ведьма, – Сорок дней я буду поблизости, стану помогать тебе, чтобы ты попривыкла. А после уйду. Да и ты освоишься за это время. Когда нужен будет совет, просто подойди к зеркалу и коснись его рукой.

– Я теперь ведьма? – спросила Злата.

– Да, – ответила старая ведьма, – В тот момент, когда мы с тобой умерли, мой дар перешёл к тебе.

– Умерли? – прошептала Злата не понимая, – Но как же, ведь я вот тут, стою живая и говорю с вами. Я думала мы вошли в воду лишь для свершения ритуала…

– Да, это так, – согласилась ведьма, – Но точно так же мы могли это сделать, войдя в огонь, или шагнув с высоты. Не в этом суть. Просто я не хотела портить твоё хорошенькое тело. Мне-то теперь всё равно.

Ведьма захихикала скрипучим резким смехом.

– Помнишь мои слова? Умереть для мира, но родиться для того, чтобы стать ведьмой. Ты уже не совсем ты. Я вернула тебя к жизни силой дара. И теперь ты можешь творить всё, что умела и я. Ты будешь развивать свой дар и укреплять его. А в конце жизни ты должна будешь в свою очередь передать его другой.

Злата молчала.

– Что, пожалела о содеянном? – спросила из мутного зеркала ведьма.

– Нисколько, – мотнула головой Злата, – Это стоило сделать хотя бы ради одного-единственного дня.

– Завтрашнего, – добавила мрачно она и расхохоталась.

Ведьма в зеркале улыбнулась синими мёртвыми губами:

– Сила в тебе, ты всё сможешь. Приступай…

Злата не спала в эту ночь. Она осмотрела каждый уголок в доме, найдя много интересных вещиц – старые потрёпанные книги, засушенные растения и разноцветные камни, свечи и перья, веточки и плоды, сухие птичьи лапки и хвосты ящериц, непонятные пока ещё амулеты и связки ржавых ключей, спилы дерева, отполированные временем, и бутылочки с жидкостями разных цветов.

Рассвет застал молодую ведьму уже в пути. Она быстро шагала по высокой, в пояс, траве и платье её, мокрое от утренней росы, облепило её статную фигуру. Всё тот же венок, подаренный утопленницами, красовался на её голове. На удивление цветы нисколько не завяли с ночи, и были всё так же свежи и благоуханны.

Вот и родное село показалось впереди. Только никаких чувств не всколыхнул в сердце его вид, очертания крыш и дымок, вьющийся над избами. Хозяйки уже проснулись и пекли хлеб, готовили завтрак. В их селе принято было самим печь хлеб, не есть покупной. В магазин хлеб привозили разве что для дачников, да и те старались договориться на время отпуска с какой-нибудь соседкой, да покупать хлебушек у неё – горячий, благоуханный, из печи, с пылу и жару.

Злата не стала заходить в родной дом, а прошла напрямую к дому невесты – её соперницы Светланы. Там уже вовсю шла предсвадебная суета. В окне мелькнула Светка в свадебном платье, счастливая и сияющая. За ней прошуршали мать с тётками, с фатой в руках, усадили Светку перед трюмо и принялись укладывать волосы. Злата стояла за густыми зарослями шиповника, невидимая остальным, и наблюдала.

– Погоди, разлучница, недолго тебе радоваться.

Ведьма развернулась, и зашагала к дому своего бывшего жениха Алёшки.

У дома жениха было шумно и весело, стоял гомон и играла музыка, друзья жениха наряжали машины, украшая их лентами. На главной машине, приготовленной для новобрачных, красовались два золотых кольца в обрамлении цветов и пары голубей.

– Ничего, голубки, – усмехнулась Злата, – Недолго вам миловаться. Вы у меня за всё ответите.

Из дома вышел Алёшка, красивый и нарядный. Что-то ёкнуло на миг в сердце Златы, но тут же вспомнила она ради кого он так вырядился и прихорошился, и волна ярости вновь накрыла её. Ярость была настолько сильной, что Злата не в силах сдержаться, подняла руки вверх и почувствовала в ладонях горячий шар, кожу обожгло. Она со злобой резко бросила его вперёд и в ту же секунду машина жениха заурчала, запыхтела, и из-под капота повалил чёрный густой дым. Поднялся переполох, все забегали, заахали, замахали руками, а Злата расхохотавшись, пошла прочь.

За поворотом показаля родной двор. Она подошла к зелёной калитке и тихонько позвала:

– Грэй!

В будке заворочалось, заворчало, и на свет Божий выбрался большой лохматый пёс. Поведя носом воздух, он учуял хозяйку, и радостно поспешил ей навстречу.

– Грэюшка, – прижалась к огромному псу девушка, – Дружочек мой! Пойдёшь со мной?

Грэй, тяжело дыша от жары, высунул язык, лизнул Злату в нос и послушно пошёл за ней.

Грэя Злата подобрала ещё кутёнком и выкормила молочком из пипетки, кто-то хотел утопить щенка, но видимо собачья судьба решила иначе, и пакет с завязанным внутри щенком прибило к берегу, когда там как раз сидела Злата, читая любимую свою книгу «Алые паруса». Так и назвала Злата пса Грэем и стала для него лучшим другом.

Они пошли на берег, и сидели там в одном им известном тайном местечке до тех пор, пока не наступил полдень.

– Пора, – поднялась Злата и пёс заковылял за ней.

Во дворе Алёшкиного дома уже вовсю гуляла свадьба. Молодые сидели на почётном месте во главе стола и принимали поздравления. Когда во двор вошла Злата все смолкли. Десятки глаз обратились к ней, пристально глядя в немом вопросе:

– И что ты тут забыла?

Местная сплетница и балаболка тётка Шура довольно ухмыльнулась, предвкушая скандал. Чтой-то сейчас будет? Гроза назревает. Злата обвела всех взглядом своих больших глаз и медленно двинулась к столу.

– Что с ней? Она такая красивая стала! Как в сказке! – зашептались девушки, Светкины подружки.

– Не поспешил ли Алёшка с выбором? – застыл вопрос в глазах парней, с восхищением глядевших на Злату.

А она шла, строгая и статная, в белоснежном платье, с распущенными волосами до пояса и венке из крупных белых кувшинок на голове, словно в короне, и улыбалась. И вот, она остановилась напротив молодых и пристально вгляделась в их лица.

Светка почувствовала, как её обдало жаром, словно кипятком окатили. Но тут же она вздёрнула свой курносый нос, и, поднявшись с места, подбоченилась:

– Чего припёрлась? Высказывать своё недовольство? Что Алёшка меня выбрал, а не тебя?

Алёшка сидел и испуганно смотрел на обеих девушек, ничего не говоря, словно проглотил язык.

– Ой ли? – заговорила Злата, – Выбрать тебя немудрено ему было, после того, как ты кровью своей женской его опоила, в вино её подмешав. А не дорогую ли цену заплатила ты бабке Таисье за жениха-то своего, а Светка?

Светка покраснела, как рак, и заикаясь, пробормотала:

– Какая ещё Таисья? У нас и нет такой на селе. Что ты мелешь? От зависти придумала, да? Наговорить на меня решила? Опозорить? Не выйдет!

– На селе-то нет, а ездила ты к ней в деревню Орловку, в третий дом от колодца, – Злата говорила, и сама дивилась, откуда она всё это знает, она словно видела фильм, кадры мелькали перед её глазами, а ей лишь оставалось произнести увиденное вслух, облечь в слова.

– Дала тебе бабка Таисья вино красное, научила что делать. Напоила ты Алёшку на полной луне. И побежал он за тобой, что телок на верёвочке. А за работу свою запросила бабка цену высокую – первенца вашего, умереть он должен был. И ты согласилась. Ты сама себя уже наказала, злыдня, дитя своё силам тьмы обручила. Но и я тебя накажу за то, что ты, гадина, любовь нашу растоптала, разрушила. При родах не только дитя твоё погибнет, как ты сама предрекла ему, но и ты сама. И гореть тебе в аду во веки вечные. И семь поколений вашего рода прокляты будут за твой грех. Крепко моё слово и верно, и быть ему. Аминь.

Ахнули все гости, а Светка без чувств повалилась на траву. Подбежали мамушки да тётушки, заохали над нею. А Злата не сдвинулась с места, и никто не смел ей сказать ничего поперёк.