Ольга Скубицкая - Нф-100: Небо в зеленой воде

Я вилась в окружении чего-то серого, студенистого, отливавшего пронзительным серебром, как начищенная фамильная посуда, но я не видела этого, я чувствовала это, в том месте, где была в данный момент этим, а остальной мир знала по чувствам из памяти, знала именно в тех частях, том пространстве, которым когда-то уже была. Несмотря на все непонимание, в этом воплощении принимать себя оказалось легче, чем в любой из вспомненных инкарнаций, дело в том, что Я струилась, пульсировала и распространялась в любую сторону именно тем образом, как внутренняя сила, сдерживаемая телом, вела себя в жизни людей и велдов, и так как здесь тело отсутствовало, преград для меня просто не существовало. Киселеобразное серебро где-то выше меня вспыхивало вкраплениями приглушенного зеленого, переходящего в более яркий, а затем в изумрудный оттенок. Краткий миг, и вот я уже переливаюсь этим потрясающим сочетанием серебряной зелени, нейтрализуя еще один пробел в собственном познании вселенной, тут мне нравилось меньше, и я снова перебралась в глубинное насыщенное серебро, ощущая зелень надо мной, точно помня ее, поскольку я ей уже была.

Я - Арина продиралась сквозь осознание всего происходящего с большими осложнениями, Я ведь не видела эти два затапливающих мир цвета, поскольку не имела зрения как такового, я чувствовала цвета каждой крохотной частичкой, каждой верткой капелькой, так как я была ими, даже не так, я была только серебром, второй зеленый цвет лишь отражался во мне. Как же сложно Я - Арина воспринимала все это, и как же просто и исключительно гармонично это было для Меня - Истинной. Дело в том, что Я подстраивала пространство под себя, становясь им, Я сама была бесплотна, невесома и неосязаема, но, преобразовываясь в посверкивающее серебро вокруг, полноценно становилась им, ощущала все через его обволакивающую консистенцию. Если в случае людей и велдов сущность выступала дуэтом с физической оболочкой, то в этой жизни весь мир подстраивался под нее, под меня, и та часть мира, что была мне доступна, представляла собой жидкость, а соответственно, и я являлась жидкостью. Это было, мягко говоря, странное ощущение. Там, где я приближалась к зелени, становилась теплее, там, где опускалась серебром, холодела. Мне не нравилось подниматься выше, там моя водянистая структура колебалась, ниже успокаивалась, замирала, я замирала, наслаждаясь своим счастливым спокойствием.

Моя жизнедеятельность смутно напоминала компьютерную игру, если вы увлекались когда-либо стратегиями, то поймете. Весь мир представлял собой темное неизведанное пятно, как временно закрытая для вас часть карты в игре, и чем дальше вы двигаетесь тем, больше открываете карту, узнаете рельеф, особенности, структуру пересекаемой вами местности. Тут действовали схожие законы, я не видела, не слышала и не обоняла окружающего мира, я чувствовала его, знала его досконально, но не весь, а выборочными пятнами тех мест, где я уже была, точнее, тех мест, которыми уже была. Я заменяла собой пространство, обращаясь в него в данный момент, возникая то одним, то другим фрагментом серебряной густой жидкости, и с каждым разом изведанных пятен на карте становилось больше. Таких пятен-просветов в карте моей памяти накопилось еще очень мало, словно я находилась практически в самом начале затяжной игры. Это было утро моего существования, юное, незрелое, неопытное, а Я - всего лишь восторженное любопытное новорожденное создание.

Временами я останавливалась, познавая в мельчайших деталях ту часть серебра, которой становилась, затем хаотично возникала в других глубинах, снова замирая, изучая, прочувствуя. Я ощущала каждую молекулу, каждый атом того, чем становилась, все силовые связи между частицами себя самой, вся структура до мельчайших подробностей раскрывались предо мной как на ладони, словно я глядела на мир сквозь линзы сверхмощного микроскопа. Я испытывала неистовую радость от такого динамично внедряющегося способа познания, казалось бы, везде одна и та же среда, заполняющая пространство, но каждое мое обращение очередным ее фрагментом сопровождалось изучением микроскопических нюансов, ведь разница находилась всегда - в температуре, в наполненности светом, в строении, в длине испускаемых жидкостью волн.

Иногда я частично затвердевала, обретая иную консистенцию и форму, ведь в отливавшем сталью студне попадались другие обитатели. Одни распространялись по воде мелкими крупинками, более сложными и запутанными по составу, чем среда вокруг; другие жесткими твердыми массами медленно, очень медленно опускались вниз в серой жидкости, поражая и восхищая меня четкими молекулярными решетками и интенсивными оттенками серебра; третьи дрейфовали в водянистом просторе, и напрямую зависели от тепла, лучащегося откуда-то сверху, и все химические реакции, протекавшие в них, были завязаны на этом тепле и зеленом свете. Становясь ими, я задерживалась дольше, гораздо дольше, ведь их природа была сложной, разнообразной и непредсказуемой. Я - Арина по привычке пыталась уместить этот необычный мир в рамки своего понимания, так легче, поэтому первые показались чем-то вроде мелких бактерий, вторые походили на куски непонятного и бесформенного, напоминающего камни, с третьими оказалось проще - всего лишь растения. 'Например, водоросли', - решила Я - Арина. Впрочем, и дурак бы понял, что эти сравнения весьма и весьма относительны, но для наблюдающего человеческого разума проще было подогнать все под знакомые понятия. В соответствии с этим Я - Арине окружающая среда представилась чем-то вроде бескрайнего океана, хотя серебряная жидкость, которой чаще всего Я становилась, имела плотность гораздо выше плотности привычной воды, словно насыщенный крахмалом кисель.

Странно, но Я ничего не знала о времени, будто оно не желало иметь ничего общего с этим безмятежным миром, поэтому Я - Арина не уловила, сколько промелькнуло часов или минут прежде, чем мое серебро потемнело, как от воздействия того самого времени, понятие которого мне здесь было недоступно. В ответ на это Я возникла там, где еще излучала мерцающую незамутненную яркость, Я старательно отдалялась от подступающего потемнения, ведь оно меняло свойства моей жидкости, делало меня другой: тусклой, ледяной, омрачало ощущение счастья, и я словно убегала от этого неприятного вторжения, кстати, с большим успехом. Не в состоянии понять, Я - Арина затихла.

Очередное возникновение... 'Какая я тут удивительная и интересная, губчатая упругая структура', - подумала Я. - 'Словно я люфовая мочалка, - не удержалась от безмолвного комментария Я - Арина. - И мысли прошлого снова не мешают мыслям настоящего'. - 'Легкая - легкая, - продолжала Я тем временем. - А вот такое соединение углерода встречаю впервые'.

Не сложно было догадалась, что мысленные монологи Я - Истинной снова преобразовываются в привычные человеческие термины, но создавалось впечатление, что Я - Арина не тайно следит за жизнедеятельностью очень молодого, пусть и кардинально другого создания, а получает беспрерывную смешанную лекцию по гидрологии, химии, биологии, физике, океанологии и еще черт знает чему. Я словно являлась не живым существом, а набором очень чутких приборов, способных анализировать одновременно давление, плотность, состав, проводить химический анализ, исследовать и сравнивать множество показателей, которым не находилось аналога в человеческом словарном запасе. В основном все это выглядело для Я - Арины непонятной абракадаброй. Следующее возникновение ознаменовалось очередной порцией научных терминов. Я - Истинная впитывала новую информацию о временно занятом промежутке пространства так восторженно как одаренный ученный, открывший неизвестную науке звезду, будто этот процесс самый важный, желанный, настоящий.

Следующее возникновение и следующее, и следующее...

Казалось, что прошли годы, прежде чем Я - Арина очнулась, с трудом нащупав и собрав по крохам в этом органичном воплощении себя, но как можно зафиксировать отсутствующее время, разве что по количеству заполненных пятен на карте памяти, которые по истечению неопределенности увеличились во много-много раз, но и это не являлось показателем, ведь Я - Арина не могла определить, с какой скоростью Я изучаю окружающий мир, шаг - возникновение в час, или может в тысячу лет, а возможно и в долю секунды. Здесь было всегда одинаково светло, от потускнения света я постоянно ускользала, как добыча, гонимая хищником. Я - Арина заметила, что возникая то в том, то в другом месте, Я все же двигаюсь приблизительно в одном направлении и в одном нешироком промежутке, как в ограниченном коридоре, хотя по факту границ и близко не было, да и быть не могло. При этом Я оставляла за собой частично изученное пространство, словно потрепанный дырявый шлейф плаща. Каждый раз Я возникала лишь там, где еще не появлялась, благо простора тут хватало. Этот мир Я - Арине представлялся огромной неизученной черной дырой, очень хотелось прочувствовать, что же там выше и ниже, но Я сторонилась таких крайностей, прослеживая собственную удобную и комфортную траекторию.