Ольга Скубицкая - Нф-100: Небо в зеленой воде

Создавалось впечатление, что Я совсем одна, но это лишь на первый взгляд, Я знала, что нас не так уж и много, но достаточно. Стоит только излучить затейливую вспышку, собирая в пучок накопившиеся в жидкости световые волны, и можно обменяться познаниями с сородичем, но я не испытывала такой потребности, или возникнуть рядом с кем - либо из таких же, ведь Я еще не разу не чувствовала никого поблизости и, тем паче, не разговаривала. Но опять же, к чему? Для создания, которым я являлась, потребностью были лишь гармония, счастье и, люди бы сказали, одиночество, так расшифровался набор световых вспышек человеческому разуму Я - Арины, но очевидно, что это слово не очень подходило, скорее уж термин означал растворение и роднение со всем миром. Разве можно быть одиноким, если ты и есть весь мир вокруг?

Для Я - Арины все, как и в жизни велда, всплывало понятными словами и аналогиями, но теперь раздумья, хотя так образ мыслей существа, которым Я здесь являлась, назвать было трудно, возникали теми самыми знакомыми переплетающимися пучками света. Они были прекрасны, исключительны и совершенны, как и Я, как и все вокруг, Я в упоении испускала их гармоничные соединения. Иногда, очень редко, всего два раза за существование, мне приходили разрезающие океан вспышки, имеющие отличные от моих, неповторимые оттенки. Во второй раз в переплетении преобладал совершенно не известный Мне цветовой набор, таким Я никогда не бывала, зато Я - Арина, выудив его из памяти, легко разобралась, что к чему. Мудреное сочетание глубокого синего индиго, черного и въедливо - белого амиантового, другими словами ночное небо, пронизанное, ледяным светом звезд. На эти приветствия Я не отвечала, интересуясь лишь неопознанным окружающим миром.

Отсутствие ощущения времени мешало получить полное представление о происходящем, но Я - Арина не спешила выныривать из пленительных реалий прошлого. Помимо безумного и всеобъемлющего желания остаться тут навсегда, большие сомнения вызывал способ возвращения в бытие двадцать первого века, отсюда казавшийся весьма проблематичным, в виду того, что раствориться в этой реальности человеческому 'я' было бы крайне сложно, слишком большая пропасть пролегала между жизнями человека и покоряющего мир существа с безграничными возможностями. Здесь было так неимоверно прекрасно и радостно, столько простора для познания, что весь негатив человеческого, не способный втиснутся в это воплощение, безжалостно отсекался. Путешествуя по собственной памяти и пережив повторно массу горестей, Я - Арина мечтала очутиться там, где никогда не было неуверенности, предательства, неудовлетворенности, обиды, злости, словно подсознательно чувствовала, что такое место есть и, оказывается, оно действительно существовало.

- Вот он, мой прекрасный родной мир, я отсюда и принадлежу ему, - радовалась Я - Арина запутанным мерцанием серебряного света, в котором отражалась манящая зелень, и счастливый мыслительный процесс познающего вселенную создания, которым я являлась, подтверждая это.

Несмотря на то, что Я - Арина, вопреки несходству с прошлым Я, все же медленно растворялась в этом единственно верном существовании, сила не торопилась возвращать меня в настоящее, давая возможность прорастать крохотной зыбкой надежде. 'Что, если людское настоящее больше никогда не выдернет меня из глубин памяти? Может, я навсегда останусь в лоне этого родного океана, навсегда останусь им, завязну в воспоминаниях', - робко вопрошала Я - Арина судьбу, мысленно умоляя об этом. Реальность провалилась в тень прошлого, открывая, как несчастливы люди, как сложна и несовершенна не только их жизнь, но и их понимание жизни.

Я серебрилась влажной зеленью, Я затвердевала, Я рассыпалась мелкими спорами в жидкости, Я с удовольствием вбирала проникавший сверху свет ...

Пробелы мира постепенно заполнялись для меня. Потемнение подкрадывалось уже множество раз, что-то около одиннадцати тысяч и столько же тысяч раз я ускользала от него. В конце концов, Я - Арина сообразила, что это явление ни что иное, как наступление ночи. Иногда я возникала на границе тех просторов, где уже некогда была, расширяя известные мне пятна мира. В процессе я сделала два важных открытия: во-первых, чем бы я ни становилась, мир заполняла серебряная жидкость, шар планеты был утоплен в ней без единого просвета, во-вторых, в студень, ближе к поверхности, которую я недолюбливала и сторонилась, внедрялись обрывки другой, совершенно противоположной среды, для Я - Арины в этом не было ничего удивительного. 'Частицы воздуха попадают в океан, покрывающий планету'. - Было бы интересно изучить эту, еще не изведанную доселе часть мира, но Я не торопилась, ведь в моем распоряжении было безвременье.

Спустя множество возникновений и множество исследованных пятен на карте планеты, меня стали окликать, а точнее, настигать чужие световые вспышки, прорезающие толщу серебра, они предназначались исключительно мне. Я долго не отвечала, сторонясь вторжения в свой замкнутый процесс генерирования чистейшего счастья, но пучков света становилось все больше, они были все загадочнее и интереснее, и однажды я решила принять сообщение. Набор световых вспышек прошел по пространству, не встречая ограничений, но прервал свой путь, поглощенный тем фрагментом густой жидкости, которым я недавно возникла, впитавшись в меня очень легко. Разговаривать, хотя это весьма вольная трактовка данного процесса, скорее уж обмениваться информацией, с такими же, как и я, оказалось занимательно. Многие из подобных мне изучали те части океана, о которых я и не подозревала, и даже представить себе не могла. Передаваемые световые сообщения содержали поражающие воображения цвета, ощущения, структуру веществ, и я охотно окунулась в их изучение. Так я выросла, став не просто предпочитающим одиночество отшельником, шаг за шагом, возникновение за возникновением, осваивающим, изучающим этот мир с восторженностью ребенка, теперь, спустя еще один отрезок безвременья, меня принял социум или скорее это я приняла его наличие. Постепенно стало ясно, что мир не только прекрасен, но и бесконечен, и одному существу познать его не под силу, зато, как оказалось, мы в совокупности знали о нем, если не все, то многое.

Планету действительно покрывал океан с большой плотностью воды, разнообразная жизнь таилась в его глубинах, и я уже досконально знала о многих, была многим. Океан обволакивало прекрасное небо, ближе к воде имеющее селадоновый оттенок серовато зеленого, выше муаровый травянисто - зеленый, еще выше сгущалось офитовым цветом зеленоватого мрамора, воздух прорезали ослепительные молочно-белые лучи, прогревающие не только зеленковатую атмосферу, но и поверхность воды. Особь, поделившаяся со мной этими пятнышками мира, тоже частенько ускользала, как и я, от наползающего потемнения, омрачавшего счастье, только в отличие от меня, она не боялась его, а сторонилась слишком интенсивных опалово - меловых лучей, они нагревали атмосферу в вышине до неприятного, к тому же непригодного для счастья состояния, зато в глубине вод придавали ей необходимую температуру.

Другой сородич показал мне пенистые легкие образования в небе, с тонкими зеркальными мембранами. Они, словно пушинки, перегонялись воздушными потоками то в одно, то в другое место, и к тому же обладали способностью менять цвет, вбирая в себя всю палитру возможных оттенков, от слоновой кости до глубоко темных, но при этом не затрагивали ни вечное серебро внизу, ни изменчивую зелень вверху. Мелко подрагивая, они поглощали лившуюся сверху световую энергию, словно вдыхали ее, и Я сквозь кусочки чужой памяти дышала светом, и точно знала, с какими химическими процессами это связано, как углерод собирает свои сложнейшие цепочки с другими элементами в составе радужной пены. Для Я - Арины это снова уподобилось непонятной белиберде, будто простая деревенская женщина с образованием 'в два класса, да три коридора', с натугой пыталась вникнуть в лекцию по молекулярной биохимии. В итоге Я - Арина бросила это бессмысленное занятие, стараясь не потерять крохотные нити того, что здесь было хоть немного приближено к человеческому и понятно, это, безусловно, искажало восприятие происходящего, но другого выхода не было. Я - Арина в рамках своего разума могла постигнуть собственное прошлое, только интерпретируя его под людское понимание мироздания, а оно было уж чересчур узко и ограниченно.

Взаимодействие с социумом невероятно обогатило Меня, добавив в картину мира миллионы пятен изведанного, при этом Я - Арина пришла к неожиданному заключению, планета оставалась той же, несмотря на метаморфозы. Кто бы на ней не жил: люди, велды или внедряющиеся в пространство эфемеры, это была все та же Земля, только в различных временных промежутках, две последние цивилизации, заселявшие ее, воспринимали все вокруг в своей искаженной цветовой гамме. Люди несовершенными глазами видели ясное небо привычным ультрамарином, траву зеленой, пирамидальные же зрительные органы велдов, напротив, делали воздушное пространство желтым, а пышущую жаром лаву из недр земли коричневой. И только создания, одним из которых я родилась первоначально, имели верное представление о планете, ведь между нами и окружающим миром не было посредника в виде тела, мы сами становились какой хотели частью этого мира. Мы не просто видели все, мы были всем, серебром воды и зеленью неба, твердыней недр и полным загадок космосом, мы чувствовали тектоническую энергию и молекулярные решетки, магнитные волны и излучение звезд.