Артур Хейли - Менялы
Хуанита отказалась от медицинской помощи, хотя лицо её по-прежнему было в синяках и ссадинах, ноги — в порезах и кровоподтеках. Она знала, что выглядит чудовищно, но знала также и то, что, если Майлз ещё жив и они хотят его спасти, все остальное — даже Эстела, которую увезли в больницу, — может подождать.
Хуанита терзалась вопросом: если они все-таки найдут «фабрику», то застанут ли Майлза в живых? А что, если и сейчас уже слишком поздно?
Район, обозначенный на карте окружностью, находился на восточном краю города и был неоднородным.
В его промышленном секторе имелись склады и фабрики, в том числе легкой промышленности. Именно на нем и было сосредоточено основное внимание патрульных групп. Кроме того, здесь находилось несколько торговых центров. Остальные кварталы были жилыми: каких только домов тут не было — от хижин до помпезных особняков.
Всюду жизнь шла своим чередом. Мелкие происшествия — и те выглядели банально. В какой-то машине заклинило тормоз, и она врезалась в пустое театральное фойе. На одном из заводов вспыхнул небольшой пожар, но его тут же потушили. (Завод производил резиновые матрацы.) В одном из особняков начиналось благотворительное чаепитие. Около другого стоял грузовик, в который грузили мебель.
И все в таком роде.
Целый час.
— У меня странное чувство, — сказал Уэйнрайт. — Порою, ещё в мою бытность полицейским, я испытывал нечто подобное, когда что-то уплывало у меня из-под носа. Хуанита, — обернувшись через плечо, сказал он, — не упустили ли вы какую-нибудь мелочь, пустяк?
— Я рассказала все, — твердо ответила девушка.
— Тогда давайте повторим все ещё разок.
Хуанита вновь изложила свою историю.
— Вы упомянули о каком-то шуме, который услышали, сидя на стуле, когда Истин перестал кричать.
— Шум и какое-то движение, — поправила она. — Я слышала, как передвигали и перетаскивали мебель, открывали и закрывали ящики.
— Может, они что-то искали? — предположил Иннес. — Но что?
— Когда вы выходили оттуда, — спросил Уэйнрайт, — вы не заметили, вокруг чего была эта суета?
Хуанита отрицательно покачала головой.
— Я уже сказала, что была слишком потрясена видом Майлза и ничего не замечала. — Она усомнилась. — Впрочем, несколько мужчин выносили из гаража странную мебель.
— Да, — отозвался Иннес. — Вы говорили. Действительно странно, но мы не знаем, как это объяснить.
— Подождите-ка! А может… — Иннес и Хуанита взглянули на Уэйнрайта. Он сосредоточенно нахмурился. — Эта суета… Что, если они ничего не искали, а упаковывали вещи, готовились к переезду?
— Вполне возможно, — согласился Иннес. — Но тогда они бы перевозили оборудование. Печатные станки и прочее. Уж никак не мебель.
— Если мебель не служила маскировкой. Полая мебель.
Они посмотрели друг на друга. Их осенило одновременно.
— О Господи! — воскликнул Иннес. — Грузовик!
Уэйнрайт уже разворачивался, резко выкручивая руль.
Иннес схватил рацию. Он напряженно передавал:
— Руководитель патрульной группы всем специальным подразделениям. Двигаться к большому серому особняку на краю Эрлэм-авеню. Объект поиска — грузовик компании «Аллайенс Вэн Лайнз». Остановить и задержать всех, кто в нем находится. Полицейским подразделениям вызвать ближайшие машины. Код 10–13.
Код 10–13 означал: предельная скорость, сигнальные лампы и сирены. Иннес уже включил сирену в их машине. Уэйнрайт с силой нажал на газ.
— Черт побери! — Иннес чуть не плакал. — Мы дважды проезжали мимо. В последний раз они уже заканчивали погрузку.
* * *— Как выедешь, — наставлял Тони Медведь Марино водителя грузовика, — направляйся на западное побережье. Езжай спокойно, как будто везешь самый обычный груз, каждую ночь отдыхай. Но постоянно будь на связи — куда звонить, знаешь. Если не поступит новых распоряжений, доставишь груз в Лос-Анджелес.
— Хорошо, мистер Марино, — ответил водитель. Это был надежный малый, который знал как правила игры, так и то, что его ждет баснословная плата за риск. — Весь груз в машине. Я поехал. До скорого, мистер Марино.
Тони Медведь с облегчением кивнул. Почему-то, когда паковали и грузили оборудование, ему было не по себе.
Вообще-то говоря, он не считал, что в нынешнем переезде есть необходимость, по крайней мере в данный момент: Истин, несомненно, солгал — он не знал о местонахождении центра и никуда не передавал эту информацию. В данном случае Тони Медведь верил Керригану, хотя старый болван наплел много лишнего, и его ждет парочка пренеприятных сюрпризов, которые подкоротят ему язык. Ложь Истина была закономерна. Тони Медведь знал, как люди под пыткой сами загоняли себя в лабиринт отчаяния, а потом метались по нему в поисках выхода — от лжи к правде и от правды ко лжи, — говоря то, что их мучители якобы хотели услышать. Предугадывать ответы было своего рода занятной игрой. Тони Медведя всегда забавляли подобные развлечения.
Сейчас, когда погрузка была закончена, предстояло избавиться от стукача Истина. Вернее, от того месива, что от него осталось. Этой работенкой займется Анжело. Однако же, решил Тони Медведь, пора отсюда убираться. Настроение у него поднялось, и он усмехнулся: «Какой же я все-таки умница!»
И тут он услышал слабый, но постепенно нарастающий вой сирен: «Какой там, к черту, умница!»
* * *— Поторапливайся, Гарри! — крикнул водителю молодой санитар «скорой помощи». — У этого парня совсем нет времени.
— Ты только взгляни на него, — сказал водитель, лавируя среди потока машин в утренний час пик, — были включены и сирена, и мигалка, — бедняга бы нам только спасибо сказал, если бы мы остановились выпить по кружке пива.
— Помолчи, Гарри. — Санитар бросил взгляд на Хуаниту. Она сидела на откидном сиденье, наклонив голову, чтобы видеть Майлза — лицо напряжено, губы двигаются. — Извините, мисс. Мы, кажется, забыли о вашем присутствии. На этой работе черствеешь.
До неё не сразу дошел смысл его слов.
— Как он? — спросила она.
— Врать не буду. Плох.
Майлз находился в полузабытьи и, несмотря на морфий, стонал от боли.
Она протянула руку, желая дотронуться до него, хотя бы через одеяло. В глазах у неё стояли слезы.
— Прости меня! Прости меня! — молила она, не зная, слышит ли он.
— Ваш муж? — спросил санитар.
Он начал накладывать шины на руки Майлза, поверх ватных компрессов.
— Нет.
— Друг?
— Да. — По её щекам потекли слезы. Она желала, чтобы он простил её здесь и сейчас, как когда-то она простила его, — кажется, это было так давно, хотя с тех пор прошло совсем мало времени.
— Подержите, — сказал санитар. Он приложил к лицу Майлза маску, дав Хуаните портативный кислородный баллон. Она услышала шипение кислорода и крепко сжала баллон, как бы выражая таким образом все то, что было у неё на душе. Как же ей хотелось излить ему душу, хотелось с того самого момента, когда они нашли его, лежавшего без сознания, обожженного, истекающего кровью, пригвожденного к столу.
Уэйнрайт — она никогда не видела его таким взволнованным — со всей бережностью и нежностью, на какую был способен, вытащил гвозди и освободил искалеченные руки Майлза. Краем глаза Хуанита видела каких-то людей в наручниках, выстроенных в шеренгу, но это не имело для неё никакого значения. Когда приехала «скорая помощь», Хуанита не отходила от носилок. Она так и пошла за носилками в машину. Никто даже не пытался её остановить.
Она начала читать молитву. Давно забытые слова всплыли в памяти…
Санитар что-то сказал — она не сразу среагировала. Глаза Майлза. Они обгорели, как и все лицо.
— Он ослепнет? — Голос её дрожал.
— На этот вопрос вам ответят специалисты. Как только мы доставим его в больницу, ему сразу же будет оказана самая квалифицированная помощь. А пока я сделал все, что в моих силах.
«Я тоже», — подумала Хуанита. Все, что она может для него сделать, — это быть с ним, любить его и заботиться о нем; она не оставит его, не оставит до тех пор, пока будет ему нужна.
За окном уже мелькали здания с колоннами.
— Мы почти приехали, — сказал санитар. Он держал руку на пульсе Майлза. — Жив еще…
Глава 24
В начале ноября корпорация «Супранэшнл» была объявлена банкротом согласно статье 77 Законодательного акта о банкротстве. И хотя это событие не застало мировую экономику врасплох, его последствия оказались губительными для многих компаний. Банкротство «СуНатКо» грозило разорением крупным кредиторам, фирмам-партнерам и множеству частных лиц. Постигнет ли та же участь «Ферст меркантайл Америкен» или банку все же удастся выбраться из кризиса, пока оставалось неясным.
Зато Хейворд не сомневался — его собственная карьера закончена. Закончена в буквальном смысле слова, так как по его, Хейворда, вине банк постигло величайшее бедствие — впервые за всю его столетнюю историю.
