Йоханнес Зиммель - Любовь — всего лишь слово
— Сто тысяч.
— Гм.
— И весь остаток долга Кристиания хочет получить немедленно. Он собирается расторгнуть договор.
— А он имеет право?
— Говорит, что имеет.
— Гм.
Манфред Лорд отпивает из своего бокала глоток, поднимается, демонстрируя весь свой внушительный рост, и начинает расхаживать взад и вперед между пальмами, кактусами и экзотическими вьющимися растениями.
— Гм, — говорит он, беря и поднося к лицу темно-фиолетовую в белых крапинках катлею. — Какая красота, правда?
Манфред Лорд встает ко мне спиной, но инстинкт правильно подсказывает мне, что сейчас не следует смотреть на Верену или делать ей знаки, потому что он тут же поворачивается обратно.
Ага! Он подстраивает нам ловушки.
А почему бы, собственно говоря, ему не строить ловушек? Каждый строит ловушки. Главное, в них не попадать. Я не попал.
— Скажите своему… Как звать вашего главного педагога?
— Профессор Флориан.
— Скажите профессору Флориану, что он хоть сейчас может получить от меня сто тысяч и что я позвоню Кристиании по поводу договора. Если он упрется — мы, старики, все немного маразматики, — говорит он, обаятельно улыбаясь (ах, как обаятельно!), — то я перезаключу договор на себя. Пусть ваш профессор не волнуется.
Если б я не сидел, то, возможно, упал бы на месте.
Я смотрю на Лорда. Он улыбается. Я смотрю на Верену. Она тоже улыбается.
— Но зачем вам это?
— Что именно, дорогой Оливер?
— Брать на себя это… этот риск?
— Это не риск. Дела у школы идут хорошо. Мне нечего бояться за свои деньги. Напротив! Кристиания наверняка взял за ссуду неплохие проценты. Так что я еще и заработаю на этом. Ну, что?
— Мой муж любит помогать другим, — говорит Верена, и мне припоминается то, что она мне уже как-то говорила.
Великодушный господин Лорд. Благородный господин Лорд. Зачем он все это делает? Верена знает зачем. Затем, чтобы произвести впечатление на жену. Чтобы показать ей, какой он отличный парень. Чтобы она его в конце концов полюбила. Потому что он, конечно, давно заметил, что она его не любит. Он, он любит ее. Бедняга. Ему не позавидуешь, думаю я, и мне приходят на ум строчки Гейне:
Она была любезна, и он любил ее.Он был нелюбезен, и она его не любила.
Мы как раз проходили это на уроках немецкого (теперь снова можно читать писателей-евреев). Странно. При том, что Манфред Лорд любезен, а Верена его все равно не любит. Все равно, слава тебе Господи!
Я говорю (потому что должен же что-то сказать — к тому же перед Новым годом):
— Вы его спасаете!
— Ах, да что там!
— Нет, серьезно — я более чем счастлив!
— Пусть он завтра во второй половине дня придет ко мне на работу, в четыре!
Значит, завтра в четыре я встречусь с Вереной…
— Ясно, господин Лорд. Я благодарю вас от имени шефа, я хотел сказать — от имени профессора Флориана.
— Ну, ладно, хватит об этом, — говорит хозяин дома, срывает венерин башмачок, подходит к своей жене, вынимает из ее волос заколку и прикрепляет заколкой цветок к правой груди. — Самая красивая, цветущая, — говорит Манфред Лорд и целует ей руку.
Каково должно быть мышам, когда кошка…
Оказывается, нервы у меня слабее, чем я думал. Я не могу видеть всего этого: целование ручки, хапанье за грудь, поглаживание по волосам. Я говорю:
— Половина двенадцатого. Боюсь, что мне пора отправляться спать, иначе у меня будут неприятности.
— Ну, посидите еще немножко, Оливер! Сегодня так хорошо. В кои веки собрались по-домашнему. Все свои…
Все свои.
— Нет, к сожалению, не могу. На улице гололед. И туман. Придется ехать очень медленно.
— Ну, что ж, если вы в самом деле не можете… — Он подходит ко мне и вновь наливает мне полный кубок пива. — Последний глоток на дорогу!
— Спасибо, господин Лорд.
— Сигару?
— Нет, большое спасибо.
— А я, пожалуй, закурю… Куда я подевал зажигалку?
— Разрешите мне…
Я лезу в карман, и, когда вытаскиваю из него спички, у меня чуть не выпадают Веренины фотографии. Я вижу, как она закусывает губу. Я подаю господину Лорду огонь. Он хлопает меня по плечу.
— Спасибо. Желаю вам хорошо провести праздники и счастливого Нового года, дорогой! Нам обоим будет вас не хватать, правда Верена? (Не глядя на нее.)
— Очень. (Не глядя на меня.)
— Ах, вот еще что! Вы не сделаете мне одно одолжение?
— Конечно, сделаю.
— Речь идет о вашем отце.
— О моем отце?
— Он ведь большой любитель книг, не так ли?
Что верно, то верно. Мой отец покупает все подряд. И чем дороже, тем охотнее. Из чего видно, что он покупает книги отнюдь не для того, чтобы их читать. В его доме в Эхтернахе все забито первыми изданиями, фолиантами, старыми книгами.
— Целых полгода я искал для него одну книгу, которую ему очень хотелось иметь. Он меня ни разу о ней не спрашивал, но я знаю, что он просто не хотел меня беспокоить. Наконец-то я ее нашел. Пусть это будет ему от меня рождественским подарком. Не захватите ли вы эту книжку с собой?
— С удовольствием, господин Лорд.
Клянусь, что в тот момент у меня не было ни малейшего подозрения. Отчего мне было не взять книгу? Надо же, до чего они хитро все устроили, мой папаша, скотина безрогая, и достопочтенный Манфред Лорд!
23
Достопочтенный Манфред Лорд звонит.
Тут же раздается стук в дверь, и появляется господин Лео, на этот раз всего лишь в черном костюме, однако такой же высокомерный, сухопарый, улыбающийся, со своими ледяными рыбьими глазами. Господин Лео, слуга из виллы в горах Таунус. Господин Лео, получивший от меня пять тысяч марок. Господин Лео, выкравший любовные письма, написанные Верене другими мужчинами, подслушивавший и записывавший на магнитофон телефонные разговоры. Господин Лео, шантажист.
— Вы звонили, милостивый государь? О, господин Мансфельд, добрый вечер.
— Добрый вечер, господин Лео.
Манфред Лорд говорит звучно и спокойно:
— Не будете ли вы так добры сходить в мою спальню? Там на ночном столике лежит тонкая книга. Принесите ее.
— Слушаюсь, милостивый государь.
Манфред Лорд широко улыбается:
— Вас, наверное, удивляет, что он здесь, а не во Фридхайме, не так ли?
— Да… нет… то есть…
— Я вызвал его сюда. Точнее даже: он меня об этом попросил. Ему слишком одиноко там наверху. И, надо сказать, я его понимаю! У садовника по крайней мере есть жена. А Лео абсолютно одинок. И к тому же зимой у нас здесь часто бывают гости. Он может оказаться здесь полезным. Во Фридхайме он рубит дрова, убирает снег и больше ничего. (Все это говорится монотонно, без каких-либо намеков, не глядя на меня.) Моя жена тоже рада, что он здесь. Правда, дорогая?
— Да, — говорит Верена и, улыбаясь, смотрит мне прямо в глаза, чтобы показать, что не даст сбить себя с толку, — он, конечно, большая помощь. Отличный слуга.
Стук.
Дверь открывается.
С поклоном в комнату входит подлец.
— Это та, милостивый государь?
— Да, это она. Большое спасибо. Можете идти спать, Лео.
— Хорошо, милостивый государь. Желаю господам приятного ночного отдыха.
Лорд подходит ко мне. Книга, которую он держит в руках, на вид очень старая, ее обложка вся в пятнах. Наверняка она долго пролежала в подвале.
— Это «Дибук», — говорит Манфред Лорд. — Знаменитая пьеса — легенда из жизни восточного еврейства. — Он переворачивает пожелтевший титульный лист. — Собственно говоря, здесь другой заголовок — не «Дибук» (это такой злой дух, который может вселиться в человека), а «Между двумя мирами».
— Но я вижу, что текст здесь немецкий, а не на иврите.
— Это немецкий перевод. Вот: издательство Беньямина Харца. Первое издание, высоко ценимое и разыскиваемое знатоками. Автор пьесы Ан-Ски. «Дибук» одна из наиболее популярных пьес на сценах еврейских театров. Так что, если вы захватите…
— Разумеется.
Вечер в гостях подошел к концу. Манфред Лорд берет Верену под руку и идет вместе с ней, сопровождая меня в холл, где я надеваю свою куртку. Я все еще надеюсь хотя бы на мгновение остаться с Вереной наедине, но Лорд набрасывает себе на плечи пальто и говорит жене:
— Действительно, на улице страшный туман и гололед. Тебе не стоит выходить, дорогая! Я провожу Оливера к машине.
— Спокойной ночи, сударыня. — Я целую ей руку. Ее пальцы сжимаются вокруг моих. — Благодарю за прекрасный вечер.
Вот и все. Больше мне и сказать нечего.
Он пропускает меня в дверь впереди себя. Его широкая спина закрывает Верену, я ее уже не вижу. Кованые фонари горят вдоль дорожки из гравия, ведущей к воротам ограды.
— Ах, — радуется Манфред Лорд, — Лео уже посыпал песком! Не парень, а просто золото! На него я могу положиться на все сто процентов. Всегда и во всем! Он у меня уже восемь лет! Пойдет за меня в огонь и воду!
