Игорь Губерман - Закатные гарики. Вечерний звон (сборник)
В Израиле возобновить эту традицию застольных од меня заставил Саша Окунь. И я уселся, проклиная непреклонную настырность давешнего друга, сочинять настенную газету (он ее потом украсил дивными рисунками). А юбиляром был наш общий друг Виля Цам. Совсем мальчишкой он ушел из Киева на фронт, войной был сильно искалечен, еле выжил, но вернулся. Стал юристом, но работа занимала очень маленькую часть его души и времени. Виля неустанно праздновал свое существование на свете. В собутыльниках бывали у него прекраснейшие люди, Виктора Некрасова достаточно назвать.
А чтобы описать любовь к нему всех тех, кого дарил он близкой дружбой, я один лишь приведу негромкий факт: уже он десять лет (чуть более) как умер, но каждый год десятка два людей приходят вечером 9 мая в дом его, чтоб выпить за победу.
И его жена Фира вместе с нами поет советские песни. Легкомысленный гуляка Виля только в пятьдесят третьем порешил жениться, встретив Фиру, и сорокалетие их свадьбы праздновали мы в Иерусалиме.
Потому и поздравительная ода называлась —
На сорокалетие соблазнения Вилей девицы Фиры
Случилось это сорок лет назад,война еще вовсю грозила миру,когда увидел Виля райский сад —в пивной увидел он девицу Фиру.Там Фиру домогался подполковник:поставив перед ней пивную кружку,хвалился ей, что чудо как любовник,и звал ее в казарму на подушку.Был Виля в небольшом военном чине,но лучшее имел он впереди:и все, что полагается мужчине,и плюс еще медали на груди.С достоинством держа большую палку,нисколько Виля драки не гнушалсяи с легкостью отправить мог на свалкулюбого, кто на Фиру покушался.И Фира силой женского талантапочувствовала крепость лейтенанта.Да, Фира это сразу ощутилаи тихо прошептала – «Боже мой!»,и к Виле всю себя оборотила,чтоб Виля проводил ее домой.(Был Виля ума многотомникс вальяжностью шаха персидского.В казарме рыдал подполковник,шепча про Богдана Хмельницкого.)В сон девичий Виля явился,и Фира воскликнула – «Ах!»,поскольку он ей как бы снился,но был он уже не в штанах.А был он раздетый скорее,и был он хотя в темноте,но Фира узнала евреяв роскошной его наготе.(А девки лили слезы на мониста,сморкались в расшиваемый рушник,им пели два слепые бандуриста,что смылся на еврейку их мужик.)И длится это счастье очень долго,и можно объяснить его научно:обязанность супружеского долганаш Виля обожает потому что.И счастливы, придя на годовщинуих дивного совместного житья,мы выпить за отменного мужчинуи Фиру безупречного шитья.
Об Александре Окуне я собираюсь написать уже который год. Но это очень затруднительно – писать о близких людях. (Так хирурги избегают резать родственников, что-то есть похожее в обеих ситуациях.) Он очень подлинный и дьявольски талантливый художник. Только та всемирная известность, что его картинам, несомненно, суждена, придет гораздо позже, чем хотелось бы. Такое часто приключается с высокой пробы живописцами, история прекрасно это знает. Но у Саши Окуня есть еще множество других способностей. Он, кстати, и пером владеет столь же виртуозно, как и кистью, так что просто на поверхности лежала мысль о том, что Окунь – рыба кистеперая. Об этом и о прочих дарованиях его была к 50-летию написана хвалительная ода.
Пятьдесят лет в струю
Родясь почти что вровень с полувекомна светлых берегах реки Невы,ты мог бы стать приличным человеком,но сделался художником – увы!
Теперь там хаос общего разброда,и ты за счет еврейской головымог быть оплотом русского народа,начальник был бы ты бы – но увы!
Для русской это редкостно равнины,что в жителе нет генов татарвы;в роду, где есть великие раввины,ты сделался художником – увы!
Владея непростым и редким даромулучшить вкус еды пучком травы,ты мог бы стать известным кулинаром,но сделался художником – увы!
Смакуя меломанские деталив потоках гармонической халвы,ты б даже мог настраивать рояли,но сделался художником – увы!
Легко играя мыслей пересвистом,слова переставляя так и сяк,ты был бы залихватским публицистом —зачем ты стал художником, босяк?
Роскошно развалясь перед каминомс осанкой патриарха и главы,ты мог бы слыть отменным семьянином,но склонен ты к художествам – увы!
На голос твой, пленительный и сладкий, —пришла бы даже диктора карьера,ты мог бы рекламировать прокладки,художником ты стал – какого хера?
Воздавши дань любовной укоризне,сказать уже по совести пора,что счастливы мы рядом быть по жизнис тобой – большим художником – ура!
А Верочка – жена Саши Окуня, и много уже лет они прокоротали вместе. Но еще у Верочки имеется любимая сестра – ее близнец, и нижеприводимая баллада – в честь двойного юбилея.
Баллада про Веру и Ксану
Как-то раз умудрились родиться,созревая в едином яйце,две прекрасных собою девицыс видом сходства на каждом лице.Неразлучными были близняшки,расходились не дальше вершка,но по-разному клали какашкив два больших неразлучных горшка.Вера лихо носила юбчонкуи собой была очень стройна,но попутал нечистый девчонку,и с евреем связалась она.Ксана долго терпела, как стоик,но внезапно женился на нейвсей российской культуры историк,славянин из литовцев, еврей.Сестры мало собой различались,а родясь под созвездьем Весы,при походке немного качалисьи в мужчинах ценили усы.Потому их мужья бородатыи темны, как сибирская ночь,и все время немного поддаты —девки выпить и сами не прочь.Их мужчины смотрелись не чахло,а родились под знаком Тельца,но тельцом золотым там не пахло,были только хуи и сердца.Утопали в любовных объятияхи в мечтах, мужиками навеянных,и не знали о мероприятиях,сионистами гнусно затеянных.Ведь не знаешь, откуда печалии разлука с какой стороны…Ветры времени Верку умчалидалеко от советской страны.Тосковали две чудные дамыот порватия родственных уз,и не выдержал Бог этой драмыи разрушил Советский Союз!Стали встречи светлы и прекрасны,а мужья их, угрюмы и хмуры,тихо шепчутся: просьбы напрасны,снова пьяные две наши дуры.Но сегодня – молчат эти монстры,будем пить и горланить припевки,веселитесь, разгульные сестры,будьте счастливы, милые девки!
У Саши с Верой есть дочь Маша, о которой можно многое узнать, прочтя произведение, которое мной было названо —
Ода на бракосочетание Маши и Идана
С рождения девочка Машаблистала умом и лицом,а Вера была ей мамаша,а Саша был Маше отцом.
Семейством гордилась приличным,где предки – от рава до цадика,однако путем очень личнымвлеклась она с детского садика.
Опасность ее не смущала,и страх был неведом Машуте,верблюдов она укрощалаи прыгала на парашюте.
В науки вгрызалась, как лев,и все начинала с начала,и, шесть языков одолев,девятый она изучала.
Была хороша она в талии,имела бездонные очи,с ней два кардинала в Италиипытались сойтись покороче.
При всей ее женской гармониистреляла без промаха в тире,с ней семь самураев в Япониихотели иметь харакири.
В подарок ведя дромадера,на облик в далекой далииз Франции два гренадера,мечтая о плене, брели.
Кто жар ей ученый остудит?Сошлась бы с каким молодцом,когда ж она трахаться будет? —шептались мамаша с отцом.
У них о потомстве забота,им нянчить хотелось внучат,а Маша научное что-токропала в бессонных ночах.
Однако пришел тот единственный,отменных еврейских кровей,со службой настолько таинственной,что сам же не знал он о ней.
Был духом и телом нормален,шиитов спасал и суннитов,а в Турции спас из развалинчетыреста антисемитов.
Так мужа нашла себе Маша,пошла между них канитель,сварилась любовная каша,к семье привела их постель.
Летай по державам отсталым,но делай детишек, Идан,не век тебе лазать по скалам,от Бога твой хер тебе дан!
Я не могу тут не отметить, как литература благодетельно влияет на жизнь: Маша немедля забеременела, и теперь в ногах всего семейства путается дивный крохотный мальчик.
Мой давнишний друг Володя Файвишевский – очень мудрый и проницательный врач-психиатр. А родился он 22 апреля, что сильно облегчило мне прекрасные потуги сочинительства.
Краткая ода на 70-летие доктора Файвишевского (кличка – профессор)
