Дневник одинокого копирайтера, или Media Sapiens (сборник) - Минаев Сергей Сергеевич

– Да сколько будет, столько и положит. Особенно если чем начинен. Антох, может, ну его к лешему? Может, сдашься властям? Безвинные люди погибнут…

– Ты про что?

– Ты ж теракт хочешь заебенить? – Никита смотрел на меня глазами грустной феи. – Сдайся, а? Расскажи про всю эту свою звездобратию ФСБ, тебе, может, еще и награду дадут. Орден Славы…

– … и Вовы. Точно, дадут. Никитос, ты дурак, что ли? Мне пояс шахида для самообороны нужно. На меня охота идет, врубаешься?

– И чё?

– И то. Я завтра к бывшему шефу пойду. Либо они меня отпускают за границу с бабками, либо я все это гнездо оппозиции разношу к чертям.

– А… тогда да… тогда дело другое. – Никитос головой, хотя ясно было, что он мне не верит. – Оно конечно… Может, тебе еще ствол? На всякий случай.

– Давай, чего уж там, – я опустил окно и плюнул, – только это… у меня тут денег нет. Могу кредитную карточку дать. Она у меня дома спрятана. Счет в Швейцарии, двадцать тысяч. Пин код…

– Не надо, – Никита положил обе руки на руль, – потом отдашь. Когда поднимешься.

– Куда? На небеса? – рассмеялся я.

– Типун тебе, – Никита снова перекрестился, – короче, пиши телефон… Магом зовут.

– В смысле маг и волшебник?

– В смысле Магомет. Ты с шутками-то аккуратней. Он человек религиозный.

– Дураку ясно. С таким-то именем.

– Позвонишь, скажешь, от Исы и что замазка нужна. Для наружных работ. Запомнишь?

– Запомню. Хе… замазка, бля. А Иса… это кто?

– Какая тебе разница?.. Да. Только уточни, что для наружных, а то он тебе вместо пластида… в общем, не забудь…

Я записал номер, положил бумажку во внутренний карман, достал сигареты. Мы молча покурили, переглянулись, и я открыл дверцу.

– Спасибо, Никитос, бывай, – попрощалсяя.

– Ни пуха… – сказал Никита голосом работника морга. В его взгляде читалось мое имя, зачеркнутое красной ручкой.

Я пошел вперед, по Садовому. Через несколько метров со мной поравнялся «Хаммер» Никитоса, и окно опустилось:

– Антох, ты это… с мобильного ему не звони. Только с телефона-автомата.

В кассе метро «Сухаревская» я купил таксофонную карточку, поднялся на улицу и из телефонной будки набрал Магомета. На седьмой гудок ответили:

– Слюшаю тебя.

– Але, это Магомет?

– Ты кто?

– Это Магомет?

– Ты скажи сначала, ты кто?

– Я Антон, от Исы. Мне замазка нужна. Строительная. Для внешних работ. У вас есть?

– Есть нэмнога. Завтра в девять утра приэзжай. Данилавскый рынак. Мясные ряды, спросишь Магу, понял, да? – и отключился.

Я вышел из телефонной будки, закурил и подумал, как все в этой жизни просто. Где еще торговать взрывчаткой, как не на рынке в мясных рядах?

– Эй, чувак! – окликнули сзади. Я дернулся. Последний раз, когда меня окликали, я поехал в администрацию президента. Куда теперь? Я обернулся и увидел стоящий у тротуара желтый мусоровоз. Из водительского окна высунулся парень в желтой робе и замахал мне: – Антоха! Привет!

Я обернулся по сторонам и быстрыми шагами пошел к машине. На борту Васиного мусоровоза красовалась малопонятная надпись «Спецмусортрест»:

– Васька, ты!

– А то кто! Я тебе кричал, еще когда ты в будку заходил, а ты не слышал ничего. А ща вижу – вышел, дай, думаю, крикну еще раз. Ну как дела?

– Вась, – снова оглядываюсь я, – ты сейчас домой?

– Ну да…

– Здорово! Меня не подвезешь?

– А у тебя чего, машина сломалась?

– Ну да. Типа того.

– Садись, мне-то что.

Я забрался в кабину, и мусоровоз тронулся. Когда мы выехали на набережную, я решил прояснить обстановку:

– Вась, а ты телевизор в последние дни не смотрел, что ли?

– Почему не смотрел? Смотрел, – отвечает Вася, не оборачиваясь.

– Да? А ты там ничего не видел? Ну, про Грузию… – продолжаю я подбираться к теме.

– Про эту ерунду на границе? Видал. Ну и правильно грузинам люлей дали, нечего было быковать. – На этот раз он поворачивает голову ко мне. – Правильно говорю?

– Вась, а Вась, а про меня ты видел по телевизору? – начинаю я нервничать. – Были какие-то сюжеты?

– Про то, что тебя убили-то? Видал! – заливисто хохочет Вася.

– И… и что ты думаешь? – сглатываю я.

– Я? Да ничего я не думаю! Молодец!

– То есть… как? В каком смысле молодец, Вась?

– Ну, ты же мне рассказывал, что по ящику все гонево и спланированная пропаганда для выборов, так?

– В общих чертах… И?..

– Вот я и говорю, ты молодец. Первый раз в жизни так все спланировал, что люлей взвесили тому, кому надо.

– А то, что я там погиб, тебя не смущает? – Я пытаюсь понять, как мне дальше действовать. Честно говоря, реакция Васи меня не то что озадачила – испугала.

– А чего мне смущаться? Я же знаю, что там все сказки да спецэффекты. Помнишь, теракт в метро был?

– Помню… у «Проспекта Мира».

– Ага. Неделю назад сказали, что это происки разных гондонов и наебалово. Никто не погиб, все придумали. Так и здесь. Газеты и ящик говорят, что ты ласты склеил, а ты сидишь передо мной живой и здоровый. Только заросший какой-то…

– Да уж… – соглашаюсь я.

– Слушай, – подмигивает мне Вася, – расскажи, как там было-то на самом деле?

– Ну, это за пять минут не расскажешь. – И тут мне приходит в голову гениальная мысль. У Васьки-то меня точно никто искать не станет. – Кстати, Вась. А ты своих на дачу-то отправил?

– В июле еще. Скоро забирать поеду, а что?

– А давай сегодня бухнем!

– Ха, – вертит головой Васька, – слушай, ну ты даешь!

– А чего?

– Да не, все нормально. Просто ты никогда раньше не предлагал.

– Так повода не было.

– А теперь есть?

– Вроде того. Возьмем водки, закуси какой и посидим, я тебе расскажу про грузинские дела. Замазали?

Дома у Васьки я час принимал душ, брился, чистил зубы, затем переоделся в его старый «адидасовский» костюм и пошел смотреть телевизор. Васька сноровисто накидал поляну: бутылка водки, колбаса, сыр, огурцы, помидоры, две тарелки с дымящимся борщом и остатки салата «оливье», видимо, купленного в супермаркете, так как сам Васька готовить явно не стал бы.

– Ну чё, отмылся, герой сопротивления? – заржал Васька.

– Почему герой сопротивления?

– По ящику сказали в новостях. Ну что, вздрогнем по одной?

Выпили. Минут десять сосредоточенно жевали. Васька хрустел огурцом, я, сосредоточившись на экране, метал салат, практически не чувствуя вкуса. Признаться, я порядком соскучился по новостям. Можно сказать, у меня началась информационная ломка. Я сидел, щелкал пультом и впитывал медиапотоки всеми порами. По РТР шла передача, рассказывающая об истории Останкинской башни:

– Старожилы называли Останкино местом гиблым и проклятым. В истории оно впервые упоминается в 1558 году. Тогда владельцем села Останкинское был боярин Алексей Сатин. Однажды явилась к нему сгорбленная старуха и заявила: «Не распахивай землицу, не тревожь. На костях, на останках она древнего люда, потому и Останкино зовется. Коль ослушаешься, прокляну это место и твой род впридачу». Не послушал ее боярин, прогнал старуху, а через несколько дней был схвачен и казнен по приказу Ивана Грозного.

– Во ерунда-то какая, – оживляется Васька, – и чего только нам не втирают.

– Тсс, – я прикладываю палец к губам, давая понять, что мне эта программа интересна, – Вась, дай послушать.

– Все владельцы этой земли либо умирали безвременно, либо исчезали бесследно вплоть до графа Шереметева, выстроившего знаменитый Останкинский дворец. Да и освятить тот дворец не удалось: дорогу приглашенному митрополиту Филарету преградила слепая старуха. Шереметев создал знаменитый театр, который посещал император Павел I. В одно из таких посещений явилась горбатая вещунья, что-то шепнула ему и исчезла. Вскоре Павел был задушен. Сейчас здесь стоят многоэтажки, знаменитые печальной статистикой самоубийств, так что неудивительно, что в день тридцатилетия Останкинской башни 5 ноября 1997 года горбатую бабку снова видели неподалеку. Она появлялась то в одном месте, то в другом, тыча когтистым пальцем в небо, туда, где рассыпались разноцветными искрами огни праздничного фейерверка.