Летние истории - Каваками Миэко
— А какого числа у нее день рождения? — спросил Айдзава.
— Тридцать первого.
— Серьезно? У меня тоже.
— Надо же! — поразилась я и уточнила на всякий случай: — У вас тоже тридцать первого августа?
— Да. В последний день школьных каникул. Значит, мы с вашей племянницей родились в один день… только года совсем разные.
— Ничего себе! — засмеялась я.
Мы оба замолчали. Воцарилась тишина. Потом я вспомнила, что некоторое время назад по пути из супермаркета купила на почте памятные марки, и рассказала об этом Айдзаве. Не то чтобы я их коллекционировала, да и письма мне писать некому, но иногда я все равно захожу в почтовое отделение полюбоваться марками. Услышав об этом, Айдзава заинтересовался:
— У вас там рядом есть почта?
— Маленькая, но есть. Неподалеку от велосипедной стоянки, — объяснила я. — Там продают красивые марки. Вы тоже в следующий раз обязательно зайдите.
— Интересно… Только в ближайшем будущем на Сангэндзяю я не собираюсь. Так что загляну на свою почту рядом с домом.
— Не собираетесь на Сангэндзяю? — Поколебавшись, я все-таки добавила: — Но тут же живет Дзэн?
— Мы с ней давно не виделись. Даже дольше, чем с вами, — сказал Айдзава, как мне показалось понизив голос.
Я промолчала, не в силах сказать ему «Вот как» или спросить «Почему?».
Сначала я решила, что это как-то связано с моей слежкой за Юрико Дзэн и нашим с ней разговором, но Айдзава сказал, что они не виделись уже больше двух месяцев. А со времени той нашей встречи прошло только две недели. Значит, дело в чем-то другом, поняла я, но на душе стало неспокойно.
— И вы даже на собраниях не видитесь? — нарушила молчание я.
— Нет, — ответил Айдзава. — Я туда больше не хожу.
— Есть какая-то причина, почему вы перестали видеться? Вы поссорились?
— С вами, Нацумэ, мы последний раз встречались в конце апреля… — проговорил Айдзава после небольшой паузы, еще тише, чем раньше. — Помню, был теплый день, такой чудесный, словно соединивший в себе весну и лето. В парке Комадзава я бывал и раньше, но в тот раз, рядом с вами, мне показалось, что я впервые оказался в месте, куда мечтал попасть целую вечность. И вокруг, и вдалеке, куда ни посмотри, был зеленый рай. Просто идешь, двигаешься, дышишь, наблюдаешь… Что-то невероятное!
Но после этого вы вдруг отдалились от меня. Сначала я решил, что у вас, наверное, аврал и лучше вам не мешать. И все-таки несколько раз я попытался связаться с вами в Line. И на почту писал. А вы мне в конце концов совсем перестали отвечать.
Я промычала нечто неопределенное.
— Я стал вспоминать: может, я позволил себе что-то лишнее, какую-то бестактность. Но, сколько ни перебирал, причины найти не мог. Впрочем, конкретной причины могло и не быть — ваше отношение ко мне могло измениться, и все. Может, вам стало скучно со мной общаться или просто разонравилось. Если так, то навязываться было бы некрасиво. А если не так, то вы, наверное, сама выйдете на связь… вот как я рассуждал.
Примерно тогда же мы с другими членами общества собрались небольшим составом, чтобы обсудить следующее заседание в конце апреля, и немного разошлись во мнениях. Не то чтобы серьезный конфликт, просто оказалось, что мы по-разному видим перспективы дальнейшей работы. Это заставило меня о многом задуматься. Уже около года у меня было смутное ощущение, что что-то у нас пошло не так. И постепенно это отторжение соединилось у меня в голове с недавней дискуссией.
— Вам не нравилось направление, которое выбрало ваше общество?
— Не в том дело, — сказал Айдзава. — Изменились мои ощущения, в самом обществе ничего не изменилось. Оно ведь, по сути, очень просто устроено, там и меняться-то нечему. Конечно, в его деятельности есть смысл. В наших чувствах тоже есть смысл. Когда-то меня по-настоящему спасло то, что я узнал о существовании людей с похожей ситуацией и познакомился с ними. Это действительно важно.
Я кивнула.
— Но со временем я перестал понимать, как мне к этому относиться, — продолжил Айдзава. — Поэтому решил немного отстраниться. Все члены общества — замечательные люди. Но мне нужно было побыть одному, поразмышлять над своими проблемами, не оглядываясь на других. Вернее, так: мне захотелось заново разобраться в том, что я считал своими проблемами, докопаться до их сути. Я сообщил всем, что после апрельской встречи беру перерыв.
— И Дзэн сообщили?
— Да, — подтвердил Айдзава. — Она ответила только: «Это твоя жизнь, тебе решать». Мне стало так больно… Вроде бы ничего плохого я не сделал, да и в обществе мое решение одобрили. Никаких проблем. И все же я никак не мог отделаться от чувства вины. Стоило подумать о Дзэн, как оно начинало стремительно нарастать и перевешивать все остальное.
Из трубки донесся вздох.
— Но когда мы с ней не виделись, я не особенно переживал. Более того… Я понял, что это даже приносит мне некоторое облегчение. Меня печалило совсем другое… — Айдзава еще раз вздохнул. — Что я давно не видел вас. Вот это было для меня действительно тяжело.
Я молчала, приложив телефон к уху.
— Может быть, я сказал вам сейчас что-то очень бестактное, неправильное… — тихо произнес Айдзава, — но в последнее время я только об этом и думаю.
Прикрыв глаза, я набрала в грудь воздуха, задержала дыхание и медленно выдохнула.
Как в сказке. Я отчетливо проговорила это про себя: «Как в сказке». И тотчас у меня на душе стало тоскливо. Я замотала головой, снова и снова повторяя про себя слова Айдзавы. Стало еще тоскливее. Что, если… что, если бы я встретила этого человека, когда была моложе? Раньше, намного раньше, чем сейчас…
Эта мысль рвала мне душу. Если бы мы встретились раньше. Но когда? В какой момент? Десять лет назад? Или еще до знакомства с Нарусэ? Ответа у меня не было. Сердце твердило только одно: вот бы время повернулось вспять и мы с Айдзавой встретились до того, как я стала такой. Но это, естественно, было невозможно.
— В парке Комадзава и правда было очень красиво, — сказала я. — Двадцать третье апреля. Это был просто идеальный день. Тихий, теплый. Казалось, что мы могли бы гулять так вечно. Я…
Почувствовав, как ком подкатил к горлу, я сделала глубокий вдох.
— Я… думаю, я была влюблена в вас еще с тех пор, как прочитала ваши слова.
— Мои слова? — тихим голосом переспросил Айдзава.
— «Высокий, без складок на веках, хорошо бегает на длинные дистанции. Возможно, кто-то из ваших знакомых подходит под это описание?» Вы так обратились к читателям, когда искали своего отца. — Я глубоко вдохнула и выдохнула. — Не знаю почему, но эти слова никак не выходили у меня из головы. Я никогда не смогла бы понять ваши чувства, и к моей жизни это не имело никакого отношения, но я все равно не могла их забыть. Я думала о человеке, который ищет вторую половину себя, имея для этого всего лишь три маленькие зацепки, и не могла его забыть. Я много раз представляла себе мужчину, стоящего спиной ко мне и обращенного в пустоту, где нет ничего и никого. Вы произвели на меня неизгладимое впечатление еще до нашей первой встречи. Но…
На этом месте я надолго умолкла. Айдзава терпеливо ждал, пока я продолжу.
— Мои чувства ни к чему не приведут. Даже если вы хотите со мной видеться, говорите мне все эти сказочные вещи… Скорее всего, со мной у вас ничего не получится.
— Что не получится?
— Я недостойна таких отношений, — сказала я. — Я не могу жить, как нормальные люди… — И, помотав головой, я повторила: — Не могу.
Айдзава собрался уже что-то сказать, но я перебила его:
— И что касается детей… Я говорила, что хочу ребенка, хочу встретиться с ним и так далее, но, наверное, я с самого начала понимала, что у меня не может ничего получиться. Понимала, что это тупо, неправильно, что все это бесполезный, глупый, эгоистичный бред. И все равно я носилась с этими мыслями как идиотка, витала в них, как в облаках… Думала, а вдруг и у меня получится, вдруг я смогу преодолеть одиночество… И у меня тоже появится кто-то свой, особенный, я смогу встретиться с ним…
