Артур Миллер - Присутствие. Дурнушка. Ты мне больше не нужна
Ветер бил прямо в лицо Персу и Гаю, стоявшим в кузове грузовика. Поля их шляп заломились. Лица у обоих были бурые. Они видели, что лошади наблюдают за их приближением, неподвижно стоя на месте. Подъезжая с ревом все ближе и ближе, они видели, как красиво смотрится этот табун.
Перс Хаулэнд повернулся лицом к Гаю, и тот мгновенно оглянулся в его сторону. В эту весну было много дождей, и табун, видимо, нашел себе отличное пастбище. Лошади были упитанные, и шкуры у них блестели. Кобыла была почти вороная, жеребец и две другие — темно-гнедые. У жеребца была волнистая шерсть с сероватым оттенком. Он вдруг нагнул голову, повернулся к грузовику задом и пустился в галоп. Остальные развернулись и затопали следом за ним, жеребенок бежал рядом с кобылой. Гвидо нажал на педаль газа, и грузовик рванулся вперед, завывая мотором. Они были уже в нескольких ярдах позади животных и могли разглядеть даже подошвы их копыт, на которые никогда не набивали подков. Им хорошо были видны и развевающиеся мощные гривы, пышные длинные хвосты, достающие до самых их задних бабок, если они стояли бы неподвижно.
Грузовик поравнялся с кобылой. Слышен был только громкий стук копыт по глине. Стук был легкий, лошади были легконогие. Ноги у всех были тонкие, а сами они все в пене после почти двух часов гонки, но, когда грузовик догнал кобылу и Гай начал раскручивать над головой веревку, табун стремительно повернул вправо, и Гвидо, вдавив педаль газа в пол, свернул следом. Они продолжали мчаться, описывая круг, а у него не хватало скорости, чтобы держаться вровень с животными. Он замедлил ход и отстал на несколько ярдов, дожидаясь, пока они снова пойдут прямо вперед. А они все описывали круги, словно цирковые лошади на арене, но теперь уже медленнее, они вымотались почти до предела, и Гвидо заметил разрыв между жеребцом и двумя гнедыми и бросил грузовик в эту щель, отрезая кобылу с жеребенком и оттесняя ее влево. Теперь цепочка лошадей растянулась, стук копыт убыстрился. Их задние ноги отлетали прямо назад, шеи опустились и вытянулись вперед. Гай раскрутил веревку над головой, и тут грузовик поравнялся с жеребцом, который тяжело, со свистом дышал от изнеможения, и Гай бросил аркан. Петля упала жеребцу на голову, Гай, поддернув грузик на веревке, заставил ее опуститься на лошадиную шею. Конь рванулся вправо, веревка размоталась и натянулась, и покрышка вылетела через борт грузовика и потащилась по твердой глине. Трое мужчин в замедлившем ход грузовике смотрели, как жеребец с выпученными от испуга глазами несколько ярдов тащил за собой огромную шину, пока не встал на дыбы, суча в воздухе передними ногами, и опустился на землю мордой к покрышке, пытаясь оторваться от нее и пятясь задом. Затем он замер, тяжело дыша, но его задние ноги приплясывали, описывая дугу и перемещаясь то влево, то вправо, а он все дергал шеей, пытаясь высвободиться из безжалостной петли.
Убедившись, что жеребец схвачен надежно, Гвидо осмотрел дно озера и, не останавливаясь, резко свернул налево — к кобыле и жеребенку, которые рысью убегали прочь отдельно от остальных. Две гнедых уже почти исчезли вдали, уходя к северу, но Гвидо знал: вскоре они остановятся, потому что устали, а вот кобыла может продолжать убегать до самого края озерного дна и вернуться затем в хорошо знакомые ей горы, где грузовик не сможет ее преследовать. Он выровнял грузовик и выжал педаль газа. Через минуту он уже был позади нее и принял чуть левее, поскольку жеребенок бежал от нее справа. Кобыла, как он заметил, была очень крупная, тяжелая, и он даже усомнился, что она вообще мустанг. Держась рядом с нею, он осмотрел ее ляжки, отыскивая тавро, но она, кажется, была неклейменая. В правое окно кабины он увидел веревку с петлей, взвившуюся в воздух и упавшую ей на голову, голова дернулась вверх и назад, кобыла замедлила бег и отстала. Он свернул вправо, левой ногой давя на педаль тормоза, и увидел, как она тащит за собой тяжелую шину и останавливается, а жеребенок свободно бежит сзади и смотрит на нее, держась поближе к матери. Гвидо устремился вперед через плоскую глинистую равнину за двумя точками, которые стали быстро увеличиваться, пока не превратились в двух гнедых — они стояли, следя за приближающимся грузовиком. Подъехав, он вклинился между ними, и они бросились прочь галопом. Перс, стоявший слева, заарканил одну, Гай почти тут же — вторую. Гвидо высунул голову в окно кабины и заорал Персу, стоящему в кузове с его стороны: «Отлично, парень!», и Перс ответил ему восторженной улыбкой, хотя в глазах его стояло несчастное выражение.
Гвидо неспешно развернулся, описав полукруг, и пустил грузовик к кобыле и жеребенку. Через несколько минут он замедлил ход ярдах в двадцати от них, остановился и вылез из кабины. Собака осталась сидеть, по-прежнему дрожа всем телом.
Трое мужчин приблизились к лошади. Она никогда не встречалась с людьми, и глаза у нее были широко открыты от страха. Ее грудная клетка вздымалась и опадала, из ноздрей текла тонкая струйка крови. Грива у нее была густая, темно-гнедая, хвост почти доставал до земли. Жеребенок с тупым выражением морды болтался рядом на тоненьких, подгибающихся ножках, стараясь держаться так, чтобы кобыла все время оставалась между ним и людьми, а кобыла вертела крупом, прикрывая от них жеребенка.
Им теперь нужно было поднять петлю на ее шее повыше, поскольку та захватила ее сзади и теперь плотно сидела на середине шеи и могла задушить ее, если она будет продолжать дергаться. Из опыта прежних подобных вылазок они усвоили: нельзя оставлять лошадь в подобном положении, она задохнется, а лошади были нужны им живыми, пока они не пригонят из Боуи грузовик помощнее и не погрузят их на него.
Гай лучше всех умел обращаться с веревкой, поэтому Гвидо и Перс стояли в сторонке, пока он раскручивал петлю над головой, а затем дал ей мягко упасть на землю чуть позади передних ног лошади. Они выждали, прежде чем подойти к ней, и она сделала шаг назад. Гай резко дернул веревку, и передние ноги кобылы оказались связанными. Гай накинул еще петлю на ее задние ноги, она дернулась в сторону и боком упала на землю. Все ее тело дрожало и сотрясалось, но она, кажется, уже сдалась. Жеребенок потянулся носом к ее хвосту и так и замер в этом положении. Люди приблизились к кобыле, успокаивающе говоря ей что-то, а Гвидо нагнулся, ослабил петлю у нее на шее и передвинул ее ей под челюсть. Они попытались отыскать тавро, но ничего не обнаружили.
— Никогда не видал тут таких крупных лошадей, — сказал Гай Гвидо.
Тот стоял молча, глядя на лежащую лошадь.
— Может, дикие лошади когда-то были крупными, — сказал Перс и поглядел на Гвидо, ожидая подтверждения.
Гвидо присел на корточки и открыл кобыле рот. Они хотели знать ее возраст.
— Ей пятнадцать лет, совершенно точно, — сказал Гай и добавил, обращаясь к Персу: — Она в любом случает долго бы не протянула.
— Ага, она старая, — согласно кивнул Перс, но глаза у него оставались задумчивыми.
Гвидо выпрямился, и все трое пошли назад к грузовику. Перс запрыгнул в кузов и уселся там, свесив ноги, Гай влез в кабину вместе с Гвидо. Они проехали по дну озера к жеребцу, остановились там и втроем подошли к нему.
— А неплохо он смотрится, да? — сказал Перс.
С минуту они стояли там, осматривая пойманного жеребца. Тот тяжело дышал, из ноздрей его сочилась кровь.
Голову он опустил, натянув державшую его веревку, и смотрел на них своими темно-карими глазами, похожими на линзы огромного бинокля. Гай приготовил новую веревку с петлей.
— Ничего особенного, ни на что не годный. Неприкаянный, — сказал он. — Разве что подойдет для ребенка. За скотом на таком не угонишься, да и слишком он мелкий для верховой лошади.
— Да, мелкий, — согласился с ним Перс. — А вот шея у него красивая.
— Ну, попадаются среди них красивые, правда, редко, — проговорил Гвидо. — Только что с ними делать? Дороже обойдется везти их куда-то, чем можно за них выручить.
Гай раскрутил над головой петлю, и они разошлись в стороны, подальше от жеребца.
— Все они ни на что не годные лошади, вот и все, — сказал он и метнул петлю к передним ногам жеребца. Тот отступил, Гай потянул веревку, и петля впилась в ноги животного, стягивая их вместе. Конь дернулся в сторону, но не упал.
— Держи, — сказал Гай Персу, который обежал вокруг жеребца, ухватился за веревку и туго ее натянул. Гай пошел назад к грузовику, взял там еще одну веревку, вернулся, подошел к коню сзади и заарканил его задние ноги. Но жеребец так и не упал.
Гвидо подошел ближе, чтоб толкнуть его, но тот мотнул головой и оскалил зубы. Гвидо отступил.
— Тяните! — крикнул он Гаю и Персу, и те дернули за веревки. Конь удержался на ногах и продолжал стоять — с головой, привязанной к шине, с ногами, спутанными веревками, концы которых держали люди. Гвидо подбежал к Персу, забрал у него конец веревки и подошел к жеребцу сзади. Встав там, он резко дернул веревку. Передние ноги жеребца подкосились, и он упал на колени, ударившись носом о глинистую землю; стукнувшись, он фыркнул, но так и не упал совсем, так и стоял на коленях, словно кому-то кланялся, приподняв над землей морду, и его тяжелое резкое дыхание клубило под ноздрями небольшие фонтанчики пыли.
