Владимир Корнев - Нео-Буратино
Литератор ошарашенно кивнул и, встав из-за стола, попятился к выходу:
— Очень приятно было… познакомиться…. Как же вы без небесного покровителя? Нельзя так! Ну, спаси Господи!
Он уже был в тамбуре, когда Гвидон опомнился:
— Есть покровитель! Я крещеный!!! Но имени не помню… А вас как зовут?
Но человек в возрасте Христа уже канул в московскую толпу.
Площадь трех вокзалов, она же Каланчевская, она же еще совсем недавно Комсомольская, обрушила на бедного Гвидона весь тот московский шум и гам, который он так не любил. Впрочем, в последнее время и Северная столица, хоть и стала называться «культурной», все больше стала напоминать Гвидону неприветливую и полную контрастов Москву, где все будто бы стало больше, импозантнее, но и уродливее за счет этой гигантомании. Он ехал в такси в пятизвездочную гостиницу, где немец должен был предварительно заказать ему номер, и глазел по сторонам, едва ориентируясь в изменившейся, европеизированной столице. Взяв машину, он небрежно, вживаясь в роль человека состоятельного, бросил:
— Отвези-ка меня, любезный, в отель «Марриотт»!
Шеф угрюмо осведомился:
— Знаю «Марриотт» — у нас в Москве теперь такого добра пооткрывалось немерено. Значит, «Марриотт Гранд»?
Скуднейшие познания в английском все же позволили Гвидону оценить выбор Хорна: «„Гранд“ — это, конечно, звучит внушительно. Немец, наверно, не поскупился и заказал мне действительно королевские апартаменты».
— В «Гранд», брат, в «Гранд»! Думаю, именно там меня и ждут!
«Волга» нырнула в какой-то переулок и стала пробираться задворками центра. Гвидон с интересом разглядывал соседствующие со сталинскими громадами двух- и одноэтажные особнячки еще пушкинской Москвы, затейливые древние церквушки и шикарные образцы модерна: «А попутчик был прав: кое-что и здесь уцелело. Будет время — поброжу, может, башню эту отыщу».
— А ты, шеф, не знаешь, где здесь Меньшикова башня?
Таксист словно подавился:
— Честно говоря, впервые о такой слышу. Может, вам Останкинская нужна? Там ресторан был, «Седьмое небо», оно, правда, недавно сгорело… Может, в «Яр» хотите? Недавно открыли, многие любят там погулять…
Машина прошмыгнула в очередной проезд, миновала нарядную многоглавую церквушку с колокольней и наконец, упершись в оживленную улицу, припарковалась возле импозантного здания в современной подсветке. Гвидон понял, что приехали. «Круто! Не обманул фриц — все на высшем уровне».
«Гранд» был образчиком респектабельного постмодерна. Бросались в глаза пилястры, бронзовые картуши с веночками посередине фасада, орнамент из рыжеватой плитки и бирюзового цвета колонки на ярко освещенном верхнем этаже, устремленном в вышину московского неба. Цокольный этаж был здесь отделан серым гранитом и горел неземным светом. Гвидон не без содрогания толкнул стеклянные двери-вертушку, миновал швейцара и сразу оказался в шикарном баре. Благородный седой пианист исполнял что-то страшно знакомое из классического джаза. «Похоже, Гершвин!» — смекнул Гвидон, неуверенно приближаясь к золотившейся на стекле надписи «Reception» — месту регистрации гостей. Он поздоровался с миловидной девушкой-портье, протянул ей паспорт, объяснив, что для него здесь заказан номер. Девушка заулыбалась и стала что-то искать в компьютере. Затем она обратила к Гвидону лицо. Во взгляде читалось недоумение:
— Знаете, вашей фамилии в компьютере нет. Может быть, вы ошиблись?
У Гвидона голова закружилась, но он нашел в себе силы на робкий вопрос:
— Дело в том… Я не знаю… А есть еще какой-нибудь «Марриотт»? Я, наверно, что-нибудь перепутал…
— Возможно, — произнесла девушка с заметной иронией.
«Нужно связаться с Хорном», — сообразил Гвидон и узнал, нельзя ли воспользоваться телефоном. Портье молча протянула ему трубку.
Дрожащей рукой Гвидон набрал номер сотового телефона, залепетал:
— Господин Хорн, здравствуйте! Не узнаете? Это артист Гвидон звонит, из Петербурга…
Недовольный голос ответил:
— У меня прекрасная память на голоса. Так вы все еще в Петербурге?!
— Нет, вы не так поняли. Я в Москве, в «Марриотте», но здесь не заказан номер на мое имя!
Хорн отрезал:
— Это невозможно. Я распорядился, чтобы забронировали, и сам проверял. Вам морочат голову.
— Говорят, нет в компьютере! — чуть не плакал Гвидон.
Хорн выругался по-немецки и по-русски добавил:
— Вот что. Держите себя в руках. Снимите номер на ночь, а завтра в тринадцать ноль-ноль жду вас в холле и лично во всем разберусь.
Это были последние слова немца — он отключил свой телефон.
«А как же с оплатой?» — успел спросить Гвидон, но Хорн уже повесил трубку. В бумажнике оставались несколько сотен долларов, одолженных Безруковым, но такого конфуза артист предвидеть не мог. Портье уставилась на него с укором.
— Да-а-а… Непредвиденная ситуация. Я могу сейчас заказать номер?
Девушка заулыбалась как ни в чем не бывало:
— Пожалуйста! Вам, как я понимаю, одноместный?
Гость кивнул. Она подсчитала на калькуляторе, сколько это будет стоить, и назвала сумму, которой Гвидон располагал. Вытирая вспотевший лоб, он покорно отсчитал деньги. Девушка нагнулась к нему и сказала:
— Не волнуйтесь. У нас вам будет хорошо. — И добавила в доверительном тоне: — Только имейте в виду, что за завтрак и за пользование телефоном плата дополнительная!
— Я не буду завтракать! — отрезал Гвидон.
Он уже хотел идти, но портье окликнула:
— Чуть не забыла! Заполните анкету, молодой человек!
Артист машинально заполнил какую-то бумагу, изложив свои паспортные данные, и вернул ее на «Reception». Служащая ознакомилась с анкетой:
— Теперь всё. Вот ваш ключ, молодой человек! У нас пользуются электронным ключом, в лифте в том числе. — И она протянула Гвидону пластиковую карту в обложке-конверте. — Ваш номер «566».
— Спасибо, — выдохнул запуганный артист и стал искать глазами лифт.
Гвидон, повернув за колонну, увидел две прозрачные шахты, в которых, как челноки, ходили кабины лифта, сквозь них было видно гостиничный двор — какие-то стеклянные колпаки над рестораном в нижнем этаже. «Попал прямо в Голливуд: даже не верится! И денег вроде еще осталось прилично». Артист нажал кнопку лифта — стеклянный челнок бесшумно, плавно спустился к нему. Он тут же почувствовал, что вживается в роль респектабельного шоумена, звезды и Бог еще знает кого. В лифте уже были какие-то иностранцы — целая семья, родители и малолетнее чадо. Не успел Гвидон сунуть ключ-карту в соответствующую щель, как отец семейства уже нажал кнопку с цифрой, обозначающей этаж. Гвидону показалось, что это была цифра «5», и он решил продемонстрировать знание английского (его лексикон насчитывал десяток слов):
— This is five?
— Five, five![8] — радостно закивали интуристы.
Выходил из лифта Гвидон с гордо поднятой головой: его наверняка приняли за своего. Дальше он профланировал по идеально чистому коридору, блестевшему бронзовыми ручками одинаковых дверей и латунным цифрами. Вот и номер «566». Гвидон вдруг сообразил: окажись этажом выше, пришлось бы отказаться от номера. Стало неприятно, тем более что электронный замок, «встретившись» с ключом, ответил красным огоньком и открываться не пожелал. Гость повторил процедуру с картой вторично, но результат был все тот же. Чертыхаясь, Гвидон отправился на поиски консьержки. В конце длиннющего коридора нашелся только полотер. Он оставил свое занятие и согласился помочь. Полотеру замок повиновался: зажигался зеленый огонек, и дверь спокойно открывалась.
— Все в порядке. Попробуйте теперь сами.
Гвидона замок не желал слушаться.
Полотер хмыкнул:
— Да вы очень быстро выдергиваете карту. Не волнуйтесь, повторите.
— Я и не думаю волноваться! — Гвидон последовал совету и спокойно открыл дверь. — Спасибо! — кивнул он служителю, тот улыбнулся и после короткого замешательства пошел к своему рабочему агрегату.
«Хотел, наверное, чаевых. Ничего — им и так здесь хорошо должны платить. И вообще, пусть с иностранцев берет».
Войдя в номер, Гвидон был сразу впечатлен помещением, где ему предстояло провести ближайшую ночь. Светлая просторная комната была обставлена мебелью под орех, а может, и настоящего орехового дерева — Гвидон плохо в этом разбирался. Он только понял, что все стильно: «Кажется, это называется ампир». Широченная роскошная кровать с тремя подушками в ряд («трехспальная, что ли?») с двумя бра, ночной тумбочкой и низким столиком по бокам. Шаловливая мысль посетила артиста: «Эх, жаль, что с Зиной сейчас не связаться!» Изучая номер дальше, любознательный гость с удовольствием отметил, что в нем есть еще мягкий диван в шотландскую клетку, торшер, а под ним стеклянный столик с круглой коробкой под кожу и три бокала (большой и два поменьше). «King room»! — так назывались его апартаменты в проспекте, выданном портье. Он развалился на диване и стал листать проспект. В предлагаемом спектре услуг его цепкий взгляд сразу выхватил строчку: «Мини-бар». Душа Гвидона запела, будто он уже согрелся изнутри. «Так можно жить. Где-то здесь, в номере, должен быть мини-бар. Перед душем самое время выпить чего-нибудь». Он потер вспотевшие ладони, предвкушая хороший джин или виски. «Можно и водки, на худой конец!» — И он принялся за поиски. Найденный объект открываться не хотел. В очередной раз потревоженный Гвидоном полотер пояснил, что бар оплачивается отдельно, и указал в проспекте отеля сноску мелким курсивом. Гвидон взъерошил волосы и подошел к письменному столу с разнообразной рекламной продукцией. Его внимание привлекла большая фирменная папка с изображением голубого яйца Фаберже в серебряной оправе (такое же, только меньших размеров, было на конвертике для ключа). «Догадались ведь эмблему выбрать! Держат стиль!» Внутри папки оказалось меню аж трех ресторанов и бара, предлагавших заказ в номер круглые сутки. Гвидон решился: «Хорн все оплатит — отведу душу!» Полистав меню, изобиловавшее различными кулинарными изысками, он, не глядя на цены, решил, что неплохо бы выпить бутылочку водки, закусить «традиционным русским борщом» (Гвидон всегда думал, что борщ — блюдо украинское, впрочем, особой разницы между русским и украинским он никогда не находил), лесными грибами под соусом «Мадера» «со взбитыми сливками, хрустящей слойкой и петрушкой», «пельменями из свинины со сметаной и савойской капустой», а также икрой черной «с блинами, сметаной, зеленью, нарезанным луком и яйцом и хлебными злаками в ассортименте». От одного прочтения списка выбранных блюд Гвидон истек желудочным соком и, глотая слюнки, побежал к телефону, которых в комнате оказалось два. По указанному номеру он без труда заказал все вышеперечисленное, кроме водки. Последней, как крепкого напитка, в меню почему-то не было, но за дополнительную плату недоразумение готовы были уладить, да еще Гвидону подсластили пилюлю бутылкой шампанского в качестве рождественского подарка. Он, в свою очередь, сообщил, что готовится принять душ, и пусть за это время накроют стол. На том и порешили.
