Вадим Белоцерковский - ПУТЕШЕСТВИЕ В БУДУЩЕЕ И ОБРАТНО
Не здесь ли, не в этом ли ужасающем разрыве между развитием технического знания и умения и нравственностью тех же людей и лежит коренная причина гибели античной и всех других цивилизаций? Безнравственные, не способные к сопереживанию люди не способны и к самоотверженности, к единению и к лишениям в борьбе с варварами. И, наверное, еще ослабляет глубинное сознание справедливости возмездия. И варваров после Колизея уже трудно осуждать за безжалостное уничтожение римской цивилизации, которая находила наслаждение в мученической смерти рабов. Мне вспомнились тогда слова Андрея Амальрика, которыми он заканчивает свою книгу «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?»:
«Если бы футурологи существовали в императорском Риме, где строились уже шестиэтажные здания и существовали детские вертушки, приводимые в движение паром, то в пятом веке они предсказали бы на ближайшее столетие строительство двадцатиэтажных зданий и промышленное применение паровых машин. Однако, как мы уже знаем, в шестом веке на Форуме паслись козы, как сейчас у меня под окном в деревне.
Конечно, те жестокие века не прошли совсем бесследно, и люди сейчас не наслаждаются на стадионах зрелищем убийств, но смотрят на подобное с удовольствием в кино, читают в комиксах — рекламами и афишами этого искусства обклеены все стены Рима — или проектируют в НИИ лагеря и психбольницы для мучительного уничтожения инакомыслящих людей, и ракеты с ядерными головками, которые пострашнее варварских полчищ»».
После 11 сентября 2001 года эти слова звучат, на мой взгляд, весьма актуально.
Глава 17 Америка
Над океаном.
Нью-Йорк.
Американские контрасты.
Критика Солженицына.
Начало конфликта с эмиграцией.
Валерий Чалидзе и Антонин Лим.
Первая публикация на Западе.
Шестнадцатого октября 1973 года, когда дочка уже повзрослела, прожив на этом свете четыре с половиной месяца, мы покинули Италию, чего нам очень не хотелось делать. Самолет, на котором мы летели в Америку, в Нью-Йорк, был самым большим из семейства «Боингов» — 747-й. Не самолет — настоящий корабль!
Но в середине пути торжественное наше настроение нарушил трагикомический эпизод. Стюард начал продавать блоки сигарет без налога — «такс фри». Выстроилась очередь. И вдруг вспыхнул скандал. Какой-то наш эмигрант по-русски кричал на стюарда, что он ему покажет, как прятать сигареты под прилавком, такую жизнь ему устроит, что он долго помнить будет, и так далее в том же совковом духе. Перепуганный стюард, итальянец, хлопал глазами, ничего, разумеется, не понимая. Прибежал еще один стюард и по-английски стал спрашивать людей в очереди, что случилось, в чем дело? Никто не мог с ним объясниться. Пришлось вмешаться жене. Оказалось, что сигареты кончились, и стюард-продавец сказал по-английски и по-итальянски, что сейчас принесут новый ящик, но наш «гомо советикус» ничего не понял и решил, что стюард припрятал для себя оставшиеся блоки под прилавком!
И действо это происходило в то время, когда наш самолет, чудо техники ХХ века, летел над Великим океаном и нес нас в новый неизведанный мир!
Говорят, что когда израильтяне эвакуировали то ли из Эфиопии, то ли из Марокко черных евреев, то они пытались в самолете разжечь костер, чтобы согреть себе пищу. Мне представляется, что их интеллект был никак не ниже, чем у нашего «боевика». Между прочим, после того как жена перевела ему слова стюарда и он получил свои блоки, он и не подумал извиниться перед стюардом.
С волнением ступил я на американскую землю. Ведь замыкался круг: 56 лет назад, весной 1917 года американскую землю покинул мой отец, чтобы вернуться в Россию! Есть от чего взволноваться...
Но Америка встретила нас самым неожиданным образом. Представители «Хаяса» отвезли нас в какой-то отель, и мы оказались в довольно большом номере. Он немного удивил нас своею ветхостью, однако это было только начало. Открыв холодильник, мы увидели там собрание большого числа тараканов, которые даже не обратили на нас внимания. Еще больший сюрприз ждал нас в туалете: унитаз лежал на боку! Кто-то, видимо, выломал его. Вот так. Жена пошла в коридорный туалет, но когда захотела выйти из него, не смогла открыть дверь. Стала ее трясти, потом колотить. Дверь открыл какой-то страшный негр, в халате, надетом на голое тело, и руками преградил жене выход. Жена нырнула под его руку и бросилась бежать по коридору. Негр — за ней, крича, что он не может заснуть, что все ломятся из туалета, рядом с которым расположен его номер. Значит, дверь в туалет открывалась только при входе!
Мы в панике стали звонить нашим римским знакомым, семейству Эзры Иодидио, которые раньше нас приехали в Нью-Йорк и уже сняли себе квартиру. Те немедленно приехали за нами, (они обзавелись уже подержанной машиной) и увезли в свою квартиру, где мы в тесноте, но не в обиде прожили несколько дней, пока не сняли квартиру. К сожалению, эмигрантская жизнь развела меня потом с этими чудесными людьми.
Разумеется, отель, в который нас поместили, был, очевидно, не из самых, мягко говоря, дорогих. Но забегая вперед, скажу, что в Германии таких отелей просто не существует. Там комнаты для отдыхающих в крестьянских домах роскошнее, чем номера в хороших американских отелях. О совсем дорогих я не говорю, потому что в них не жил.
Тогда в Нью-Йорке я понял, что известное банальное выражение «Америка — страна контрастов» имеет глубокий смысл. На каждом шагу я натыкался на знакомые мне по советской жизни феномены — по качеству жилья, продуктов и товаров массового пользования, транспорта, да и по уровню неспокойствия!
С первых дней пребывания в Нью-Йорке я начал работать в тамошнем филиале «Свободы» и смог поэтому снять квартиру в хорошем районе, в доме среднего уровня. Но квартира эта была куда хуже, чем в рабочем поселке Витиния. Была ветхой, грязной, примитивно окрашенной. Поражали — и не только в этой квартире — сопливые жестяные шпингалеты на окнах и сами окна: надави — развалятся! Электрические выключатели на лампах были совсем древние: в виде вертушек. Иногда создавалось впечатление, что США очень старая и отсталая страна.
Дома района, в котором мы жили, угнетали своей стандартностью, словно их строила одна контора по типовому проекту. Этакие кирпичные или цементные кубы без какого-либо покрытия стен, с ржавыми пожарными лестницами на каждой секции дома сверху вниз, от балкона к балкону — обязательный атрибута большинства многоквартирных домов в Америке.
Я спросил как-то хозяина нашего дома, почему у домов нет наружной отделки?
— Отделка дорого стоит!
— А почему все дома в районе одинаковые?
— Индивидуальные проекты — дороги! В Италии, в Витинии, и отделка у домов была, и построены они были по индивидуальным проектам. Выходит, в Италии это по карману строителям? В довершение всего я понял, что хозяин нашего дома — лишь младший совладелец главного хозяина, которым была какая-то финансовая империя. Видимо, это она и печет дома-коробки, соревнуясь с Госстроем СССР. Товары «ширпотреба». Купил я себе сумку с ремнем через плечо, чтобы можно было бегать с ней. Но ремень через два дня отделился от сумки. Видимо, был пришит гнилыми нитками. Купил я и такую важную в Нью-Йорке вещь, как цепочка для двери. Привинтил ее, набросил, потянул дверь для пробы — и цепочка распалась! Была склепана кое-как. Совсем родная картина!
Продукты питания удивляли своей безвкусностью. Курятину, например, было трудно отличить от свинины, свинину от говядины. Особенно безвкусен был хлеб, мягкий — как вата, какой-то искусственный. Черный отличался от белого только цветом. Кофе и чай, подаваемые в кафе, представляли собой ужасную бурду. «Гарбичем», мусором, назвали сами американцы гамбургеры в бесчисленных закусочных. Вот фрукты и соки были очень хорошими, лучше европейских. Как и сигареты. (Я тогда курил.) Причина безвкусности продуктов в США объясняется, видимо, относительной малочисленностью фермеров. Лишь 1,5% населения занято в сельском хозяйстве. Чтобы прокормить огромную страну, да еще и на экспорт производить продукцию, фермерам приходится применять такие методы интенсификации, которые выхолащивают вкусовые качества продуктов, да и делают иные из них небезопасными для здоровья. Не случайно в США неимоверно много сверх-толстых людей! А относительно низкое качество американского «ширпотреба» — результат, на мой взгляд, приглушения рыночной конкуренции засильем монополий. (Возникающих в ходе агрессивной конкуренции — в накоплении капиталов.) Помню, как я был удивлен, когда услышал от американцев, что товары надо покупать в маленьких «частных» магазинах, где выше их качество.
— Что значит — в частных? А остальные что — государственные? — ошарашенно спросил я.
