Ольга Карпович - Семейная тайна
– А по-моему, вы все выдумываете, – влезла в разговор Вероника. – Андрей совсем не похож на предателя. У него глаза такие… честные!
– Ради бога, Ника, – усмехнулся Максим. – Вот уж кто знаток честных глаз, так это ты.
– А давайте у Сашки спросим, – не унималась Вероника. – Она же с ним когда-то встречалась. Саш, правда же?
Тетка Александра вытянула и без того идеально прямую спину и выглядела так, словно проглотила железный прут.
– Саш, ведь правда же, Андрей – честный че-ловек?
– Я не могу судить объективно, – наконец выдавила из себя Александра. – У меня слишком мало данных для того, чтобы делать выводы.
– Неужели? – улыбнулась бабка Лида, как показалось Асе, с некоторой ядовитостью.
– Не понимаю, – протянула Вероника, – как это ты не можешь судить, когда ты…
– Ника, Александра ведь у нас юрист, – ерничал Максим. – Это тебе достаточно провести с мужчиной два часа, чтобы вверить ему свое сердце вместе со всеми сбережениями в придачу.
– Отвяжись, а? – огрызнулась Вероника. – Тебе бы я уж точно ничего не доверила.
– Прекратите немедленно, – всхлипнула баба Лида. – Как вы можете так себя вести, когда отец… отец в таком состоянии… у меня и без того нет никаких сил, а вы…
Максим тут же подскочил из-за стола и метнулся к матери, приговаривая какие-то ласковые увещевания. Вероника обиженно моргала, глядя в тарелку. В кармане пиджака Александры в тысячный раз за этот день заиграл мобильный. Она, извинившись, вышла из-за стола и снова принялась дистанционно решать какие-то рабочие вопросы. Ивар, наконец, изловчившись, пнул Камиля так, что тот полетел со стула на пол, вереща и матеря брата на чем свет стоит.
– Что за выражения! – взвизгнула бабушка. – Как не стыдно! Пользуетесь тем, что дед не может вас приструнить. Ника, уйми их!
Ася решила, что пора сматываться с семейного ужина, пока дорогие родственники не перешли на вопросы ее воспитания.
Отец, кажется, хочет чего-то добиться от бабки, не зря он так вокруг нее вился плющом. Так что, если разговор зайдет о ней, Макс может внезапно переметнуться на сторону карающей общественности, чтобы не вызвать бабкиного недовольства. Дожидаться этого она не собиралась.
– Спасибо, было очень вкусно, – пробормотала Ася сквозь зубы, поднимаясь из-за стола.
И поспешила выйти из комнаты, пока кто-нибудь к ней не прицепился.
Захватив в прихожей рюкзак, Ася вышла из дома и решила отправиться побродить по окрестностям.
Добротные каменные ворота с вывеской «Реабилитационный центр “Владимирское”» находились рядом с домом, буквально в ста метрах.
«Если дед больше не будет директором санатория, если он… если все закончится плохо, – думала Ася, – новый директор наверняка захочет занять этот дом. Интересно, согласится ли бабка Лида продать его? Наверное, да. И кто станет покупателем? Этот самый доктор Новиков с усталым спокойным лицом? А вообще-то, какая, на хрен, разница?»
Ася пошла в противоположную от ворот сторону.
Вокруг тянулись вверх красноватые стволы сосен, наполняя воздух сладковатым смолистым запахом. Солнце уже зашло, но стемнело еще не до конца. Небо багряными и фиолетовыми полосами проглядывало между деревьев. Направо уходили улицы дачного поселка. Тянулись высокие заборы, из-за которых виднелись то новомодные кирпичные особняки, то старые, оставшиеся еще с былых времен дощатые дачные домики. Оттуда доносились голоса, приглушенная музыка. Тихо позванивая, проехал велосипед…
Ася повернула налево и пошла между сосен, чувствуя, как ступни сквозь сандалии покалывают старые сосновые иглы.
Она не очень представляла, для чего они с отцом приехали сюда и какого поведения от нее ожидает – родня.
Что теперь все они должны делать? Сидеть в доме и терпеливо ожидать, когда дед умрет? Но, черт возьми, это же так муторно, мучительно. От собственной беспомощности хочется завыть. Если бы только ей сказали: пойди туда-то, сделай то-то – и деду станет лучше, она бы, не задумываясь, сделала это. Но торчать часами в вылизанных бабушкиных комнатах, слушая, как грызутся родственники, как причитает бабка Лида, и каждую минуту ждать, что из дедовской палаты раздастся пронзительный писк прибора, означающий, что сердце деда остановилось, было выше ее сил.
Она сбежала.
Ну и пусть!
Никто, наверно, и не заметит, что она исчезла…
Вскоре сосны кончились, и Ася вышла на высокий обрывистый берег реки. Пляж дачного поселка находился чуть ниже и левее, там оборудованы были мостки, раздевалки. В дощатом, разрисованном яркими красками сарайчике можно было взять напрокат лодку. А отсюда, с высокого места, ныряли лишь самые отчаянные. В детстве родители постоянно твердили ей, что прыгать здесь нельзя. Даже если повезет и не ударишься о воду, то внизу бьет холодный ключ, моментально сведет ногу – и утонешь.
Ася остановилась на самом обрыве, глядя вниз, на прохладно дышавшую в сгущавшейся темноте реку.
На мгновение захотелось прямо сейчас стащить с себя одежду, разбежаться и сигануть в воду!
И будь что будет.
Она ощутила это желание так яростно, что несколько секунд почти не дышала, вглядываясь широко распахнутыми глазами в манящую бездну.
Позади раздался какой-то шум, треск сухой ветки под подошвой.
Ася вздрогнула – и отступила на шаг от обрыва, часто дыша.
Затем обернулась.
Чуть поодаль, опираясь плечом на ствол сосны, стоял какой-то парень и смотрел мимо нее на гаснущие в речной воде полосы заката.
Как это она не заметила его сразу?!
Хотя, понятно, конечно: в сумерках всегда все приобретает обманчивые очертания…
Асе стало неловко – парень, конечно, видел, как она зависла над обрывом. Еще, чего доброго, принял ее за юную суицидницу!
Свесив рюкзак на одно плечо, она нашарила смартфон, вытащила его и включила фотоаппарат. Вскинула руку вверх, ловя в видоискатель закатное небо. Пусть думает, что она всего лишь хотела заинстаграмить красивый вид. Ася щелкнула кнопкой спуска, полюбовалась снимком и попыталась в самом деле запостить его в инстаграм. Но телефон проинформировал ее, что мобильный Интернет здесь отсутствует.
Ася обернулась к парню.
Тот уже присел на корточки под сосной и закуривал. Рассмотреть его в сумерках как следует не удавалось. Светлые джинсы, темная толстовка, лохматая прическа неопределенного цвета…
– Эй, привет! – позвала Ася. – Ты местный?
– Ага, – кивнул парень.
Голос у него был приятный, слегка глуховатый.
– Не знаешь, где тут ловит Интернет? Может, на территории санатория?
– Не-а, не знаю, – покачал головой парень.
– Ну, брось, как это? – не поверила Ася. – Ты же тут живешь, так? Как ты можешь не знать, где тут в окрестностях связь нормальная?
Она подошла ближе.
Парень протянул ей сигаретную пачку:
– Будешь?
Ася, помедлив, кивнула, вытащила из пачки сигарету, случайно задев ладонь парня кончиками пальцев. Рука была теплая, и Ася только сейчас поняла, как замерзла, стоя в тонкой футболке и шортах над обрывом. Днем было жарко, но сейчас, после захода солнца, похолодало. И от реки ощутимо тянуло сыростью.
Парень щелкнул зажигалкой, и лицо его на несколько секунд осветилось оранжевым пламенем. Ася успела рассмотреть светлые с прозеленью глаза, щедро осыпанный веснушками, чуть вздернутый нос, длинные смеющиеся губы, сжимавшие сигарету. На вид ему было лет семнадцать-восемнадцать. Потом она прикурила, зажигалка погасла, и лицо парня снова отступило в темноту.
– А зачем мне знать, где тут ловит Интернет? – равнодушно спросил парень.
– Ну… – растерялась она. – Не знаю. Фейсбук там смотреть или инстаграм. Чтобы общаться…
– Ну, вот мы с тобой сейчас разве не общаемся? – дернул худыми плечами он.
– Да, но ты обо мне ничего не знаешь, – засмеялась Ася. – А так сразу бы увидел, как меня зовут, что мне нравится, какая музыка, какие фильмы.
– Я знаю, что ты замерзла, – сказал вдруг парень. – Держи!
Он отложил недокуренную сигарету на валявшийся на земле кусок коры, стянул через голову толстовку и протянул ее Асе.
– Хм, спасибо, конечно, – недоверчиво отозвалась она. – А тебе разве не будет холодно?
– Если станет невмоготу, отберу обратно, – пообещал он. – Бери. Пока я добрый.
– Ладно, тебе же хуже, – усмехнулась Ася и натянула толстовку через голову.
Она была еще теплая после незнакомого парня, слегка пахла стиральным порошком, табачным дымом и еще чем-то смутно приятным, что, наверное, было его собственным запахом. От этого у Аси почему-то вспыхнули щеки, и сердце выполнило сложный акробатический кульбит, ударившись о ребра.
