Тим Лотт - Штормовое предупреждение
На улице Чарли довольно скоро понимает, что оделся слишком легко, но холода почти не ощущает. Он идет по пустым велосипедным дорожкам, мимо мостов, мимо дорожных развязок— "каруселей", по которым постоянно снуют машины. Прохожих совсем не видно. Как ему это нравилось, когда он только приехал в Милтон-Кейнз, какое восхитительное ощущение свободы он тогда испытывал: ни суетливой толпы, ни шума, ни чада, ни гари. А сейчас эта пустота давит, кажется зловещей. Чарли вдруг мучительно захотелось попасть сейчас в шумную лондонскую сутолоку.
Он дважды забредает не туда, но примерно через час все-таки выходит к пивной. Он хорошо тогда ее запомнил по черепичной крыше и маленьким низким окошкам. А теперь вспомнил и название. "Скирда". Коттедж Питера и Морин где-то сзади, в нескольких сотнях ярдов от парковочной площадки.
Легкий дождик и холодный ветер заставили Чарли немного протрезветь, и когда он подходит к дому, то ловит себя на том, что резко замедлил шаг. Он начинает осознавать всю абсурдность своей затеи. Если они заявят о краже, в первую очередь подумают на него. А уж когда сунутся в его финансовые дела, мигом сообразят, откуда у него вдруг взялись такие деньжищи. Он хочет уже повернуть назад, но останавливается.
Минуточку… Если они заявят о пропаже, эта сумма наверняка привлечет внимание налоговой инспекции. Чарли не сомневается, что в кубышке Морин денег стало гораздо больше. Уже после развода. Возможно, эти деньги — часть каких-то утаенных от чиновников доходов. В любом случае он сможет потом позвонить Морин и объяснить, что к чему, пообещать, что все вернет — при первой же возможности. Она разозлится, это понятно, но он как-никак отец ее сына — не станет же она сдавать его полиции.
При теперешнем его безысходном отчаянии эти доводы кажутся вполне убедительными. Он поднимает воротник пальто. Мимо по тротуару проезжает парень на мотоцикле. Чарли испуганно отворачивается, но парень даже его не замечает.
"Моипит" — пятый дом справа. Света в окнах нет, хотя уже темнеет, и машины рядом с домом тоже нет. Чарли окончательно успокаивается. Перед фасадом стоят шесть цветочных горшков, их вид вызывает и душе Чарли смутное волнение. В Фулеме Морин всегда прятала под одним из горшков запасной ключ.
Чарли торопливо и с опаской приподнимает все шесть. Но ключа нет.
Он морщит лоб от жгучей досады. Потом начинает шарить рукой по дверному косяку, заглядывает под урну, ощупывает почтовый ящик, не привязан ли ключ к нему на шнурке. Он все больше опасается, что его засекут. Жильцы в доме напротив, например, там в окнах горит свет.
"Еще чуть-чуть поищу, и — отбой", — думает Чарли. Вся эта затея кажется ему все более идиотской, и он уже совсем продрог в своем легком плащике. Что, если сейчас заявятся Морин и Питер? Нет, в тюрьму попасть и то лучше. Этого унижения он не переживет.
Собравшись уходить, Чарли бросает прощальный взгляд на дом. Он с горечью смотрит на табличку. "Моипит". Чарли мысленно произносит другое, более подходящее название: "Мандаеб". Присмотревшись, он замечает, что табличка прикреплена к кирпичной стене только одним болтом наверху, а нижний край висит свободно. Словно по наитию он слегка приподнимает край таблички. На дорожку падает ключ, звякнув о бетонную плиту. Воровато оглянувшись, Чарли поднимает его и сжимает в кулаке.
Но Чарли все-таки еще морально не готов. Надо исключить все случайности: он жмет на кнопку звонка и спешно отбегает, чтобы спрятаться за соседским кустом бирючины. Некоторое время он выжидает, глядя в просвет между листьями. Проходит тридцать секунд, минута. Ничего не происходит.
Он нащупывает в кармане пакеты. Один для денег, решает он, другой для маскировки, если застукают. Полиэтилен слегка растягивается под его пальцами. Чарли выходит из-за укрытия и снова подходит к двери. Вставляет ключ в прорезь замка и поворачивает. Замок тут же открывается.
Он старается не шуметь, хотя и знает, что в доме никого нет. Подошвы ботинок гулко стучат о половицы, поэтому Чарли разувается и остается в одних носках. Он чувствует, что лучше все-таки вести себя по тише, хотя он тут совсем один. Он вытаскивает один из пакетов, протыкает пальцами три отверстия: для глаз и для рта, но пока эту "маскировку" не надевает.
Ему хочется сначала осмотреть дом, это сильней его. Наверх он поднимется чуть позже, потому что деньги наверняка в спальне, под какой-нибудь половицей. Морин — человек традиций, привычек своих не меняет.
Чарли несколько ошеломлен роскошью интерьера: толстые ковры, в ванной — ручки и крючочки сверкают латунным золотом. Шкафчик надракови ной в идеальном порядке, не то что в прежнем их с Морин доме. Дорогие кремы, лосьоны для рук, дорогие духи и туалетная вода. И ни одного тюбика с мазью от бородавок, которые обычно вываливались наружу, стоило приоткрыть створку шкафа. Большая упаковка презервативов.
Из ванной Чарли, осторожно ступая, проходит в гостиную. Над имитацией камина висит портрет Морин, написанный маслом, там она лет на десять моложе, ну просто героиня любовного романа. На камин ной полке расставлены забавные керамические фигурки, персонажи сельской старины: коттеджи, ломовые лошадки, деревенские чудаки на лавочке, жующие соломинку. Везде пахнет хорошим лаком и освежителем воздуха. Очень уютно, но что-то сильно тревожит Чарли, не дает ему покоя, он никак не может понять — что.
Однако очень скоро понимает. Это счастливый дом, он полон доброты и свежести, ничем не омраченных надежд и искренней радости. Здесь живет любовь. Это открытие, этот финальный безмолвный укор нестерпим, это доканывает Чарли, продолжать эту экскурсию слишком больно. Но Чарли продолжает. У него уже нет выбора.
В туалете Чарли замечает английский флаг в рамочке и сразу догадывается, что это единственная лепта, внесенная Питером в обустройство декора. На одной из стен он видит рамочки с фотографиями Роберта и Чарли-младшего. Все, что относилось к прежней жизни Морин, похоже, сознательно изничтожено. Ни единой полочки, ни единой картинки, ни единой безделушки из прошлого, ничего. Будто такой персоны, как Чарли, вообще не существовало в природе. Его стерли, и очень аккуратно, не осталось ни единого штришка.
По застланной плотным ковром лестнице он поднимается на второй этаж. Там он обнаруживает три двери, все закрытые. Он не знает, за которой из них основная спальня, но даже не сомневается, что деньги наверняка в одной из этих комнат.
Внезапно в тишину вторгается шум. Тихий ритмичный скрип, где-то в отдалении. Чарли не может понять, откуда исходит этот звук. Что-то скрипит в самом доме или снаружи? Чарли застывает на месте и прислушивается. Больше ничего не слышно. Он лезет в карман за пакетом, рассудив, что лучше все-та-ки замаскироваться. Пакет попахивает рыбой, но Чарли, преодолев отвращение, все же натягивает его на голову, потом прилаживает так, чтобы дырки оказались на уровне глаз. Потом снова прислушивается. Тишина.
Он решается продолжать разведку, подумав, что это шумели батареи или какой-нибудь механический агрегат. Он открывает первую дверь. Судя по всему, это кабинет. Книжный шкаф. Письменный стол и стул перед ним, на столе компьютер, причем включенный. Это Чарли слегка тревожит, и картинка на дисплее тоже совсем ему не нравится: по экрану летают тостеры с крылышками, домашняя техника, приравненная к небесной благодати. Нет, тут того, что он ищет, наверняка нет. Чарли выходит и толкает дверь соседней комнаты.
В ней вообще что-то непонятное. Чарли с изумлением обнаруживает, что попал в детскую. Детская кроватка, над нею — легкие забавные фигурки на тоненьких веревочках, картинки с плюшевыми мишками, пестрые тряпичные куклы, лошадка-качалка, стены и занавески в бледно-розовых и в бледно-голубых тонах. Что за чертовня? Видимо, у Питера есть совсем маленькая племяшка или племянник, просто он никогда об этом не говорил. Никаких иных объяснений Чарли найти не может.
Наконец открыта третья дверь. Чуть скосив глаза, Чарли видит сквозь дырки стоящую посередине oгромную, дворцовых размеров кровать. Проходит еще мгновение, прежде чем его мозг исхитрился воспринять то, что открылось глазам.
Это она, Морин, лежит там на спине, совершенно раздетая, и лицо ее повернуто к Чарли, а глаза закрыты. С того места, где он стоит, хорошо виден живот, еще небольшой, но по его форме уже все можно понять. Он видит взгромоздившегося на нее Питера и по-кроличьи быстрые движения его задницы. Он отчетливо слышит, как при каждом внедрении Питера раздается влажное чмоканье, примерно такой же звук получается, когда быстро стягиваешь мокрые плавки.
Из горла Морин вырываются прерывистые стоны, голос звучит все выше, потом замирает, когда ей не хватает воздуха, потом снова слышна эта упоительная песнь, а Питер трудится со все большим усердием. Чарли видит его пылающее лицо и этот оскал, выдающий, как тяжело ему сдерживаться и какое это сладкое страдание.
