Вера Галактионова - Спящие от печали (сборник)
Перед Лунной Красавицей тронулся с места маленький лопоухий музыкант с огромным барабаном на животе, похожий на ходячую улитку. Он семенил с трудом, потому что был значительно ниже барабана, и редко лупил в жёлтые бока двумя толстыми палками, обмотанными тряпьём, с большого замаха, спотыкаясь: бум… И за ним двинулась Лунная Красавица, стараясь попасть след в след, и спотыкалась тоже: бум…
На развилке нужная дорога незаметно отсоединилась от них налево – вместе с гробом, венками, с толпой, и с рыдающей мелодией марша. А печальный барабанщик брёл себе по правой, не видящий ничего за своим барабаном, изредка хлопая палками – бум… бум… И следом брела по безлюдно дороге она, за палками, расходящимися в стороны – и медленно сходящимися – бум… – за потемневшим от пота чужим затылком, за маленькой спиной в широких брезентовых лямках – бум… бум… бум… Они, двое, глядящие под ноги, уходили в пустую бескрайнюю степь, всё дальше и дальше от надрывающегося в скорби оркестра. Их никто не окликал вдогон в похоронной суете.
Первым опомнился барабанщик. Он стоял под солнцем, печальный, нетрезвый, скрытый от мира барабаном, слушал стрекот кузнечиков и пытался постичь происходящее. И за ним бездумно замерла Лунная Красавица.
Но теперь их заметили с далёкого уже кладбища – им кричали, махали от могилы руками и звали. Барабанщик сорвался вдруг с места и засеменил покорно к людям, едва различимым отсюда. Он не лупил уже больше в тяжёлый барабан, а почти бежал, похожий на улитку, опустив руки. И так же покорно побежала мелкими шажками за ним она, видя перед собою безвольно свисающие палки, обмотанные тряпьём. По серой колкой полыни. Без дороги и троп.
Далее следовал провал в её памяти. Но опять был дом, и тихий почтительный гомон, и тошнотворный запах огромного количества сытной еды.
В рейсовый автобус Лунную Красавицу с её полегчавшим чемоданом посадили смутно знакомые провожающие.
– Давай там собери денег, если уж ты ничего на этот раз не привезла, надо расплачиваться, я за ними приеду к тебе сама, – тихо и раздельно говорила мать в открытое окошко автобуса из своего панбархата. – Я не могу оставаться в этом доме, мне тяжело с моими нервами, с моим давлением, надо отвлечься, я съезжу на Украину, я ведь не была там ни разу, отдохну в новом месте, там новые впечатления, ты собери побольше… Надо же сказать там всё-таки, что его не стало.
И тут Лунная Красавица пригнулась и потянулась к матери в окне. Мать с готовностью подставила щёку.
– Забери её, – выговорила Лунная Красавица про девочку. – Привези её. Ко мне.
– Да-да! – громко и разочарованно ответила мать, отстраняясь. – Привезу! Не волнуйся, дорогая!
Автобус не трогался, а будто ждал, когда мать Лунной Красавицы замолчит, и люди в нем не шумели.
– Дети так утомляют в дороге! …Но тебе придётся походить по судам! Эти убийцы – знакомые судьи и даже дальние родственники, – обмахивалась мать платком, – им дадут лет по пять, не больше, но ты живёшь в городе, ты должна добиться для них высшей меры, слышишь?!
– …Чтобы все знали, на кого они подняли руку, – договорила она.
И спросила беспомощно:
– Иначе как мне смотреть людям в глаза?
Мать заморгала и расплакалась от жалости к себе по-детски быстрыми слезами…
Автобус ещё раскачивало вместе с Лунной Красавицей, духотой и давкой, и мотало из стороны в сторону, а сама она уже сидела в своей квартире на голой кровати, держась руками за виски, и в том же раскачиваньи упала на спину в сон, бездонный как пропасть. Но проснулась ранним утром и трижды вымыла полы, начиная всякий раз с балкона. И, шлёпая босиком, застелила постель высохшим матрацем и тряпками, снятыми с верёвки – белье хранило ещё бурые следы плохо отстиранной крови.
Поколебавшись, Лунная Красавица подошла к большому стенному зеркалу. Она увидела две дряблые морщины в углах рта – серебристое стекло не отражало больше ничего.
Лунная Красавица схватила чёрный жирный карандаш и с силой прочертила по невидимым бровям. И на ощупь обвела веки синим. И торопливо и густо обмазала губы лиловой помадой. Теперь чудовищно раскрашенная женщина улыбалась ей из зеркала. Лунная Красавица ответила ей мелким дребезжащим смехом: она оглядела себя, постороннюю, с ненавистью.
Так она красилась каждый день, пока ходила по судам и пока требовала в гневе усиления наказания для осужденных. Но уже смутно понимала временами, что ходит и говорит и действует вместо нее какая-то отвратительная сумасшедшая, одержимая равнодушной и темной властью мщения.
Иногда она видела эту сумасшедшую в своем зеркале.
– Справедливости в готовом виде нет на свете, ее добиваются, – твёрдо говорила ей сумасшедшая из зеркала. – Каждый убивший должен быть убит. Уничтожен.
– Да! Да!.. – беззвучно соглашалась с нею Лунная Красавица. И нерешительно спрашивала у сумасшедшей, не произнося ни слова: – А я? Я – тоже? Меня тоже надо..?
Сумасшедшая понимала её мгновенно:
– Но тебя ведь давно уже уничтожили…
Лунная Красавица не верила сумасшедшей, качала головой и не боялась её.
– Почему же мне кажется иногда, что я всё ещё есть? – спокойно возражала она.
На это сумасшедшая не отвечала ничего, а только усмехалась в презрительном высокомерии, кривя лиловые губы, зато по ночам орала и будила её своим истошным воплем.
– Что ты притворяешься! Ты – падаль! – напускалась на нее по ночам неистовая сумасшедшая. – Падаль! Ты что же, не помнишь, как он тебя убивал?!
Лунная Красавица засыпала с досады. Но сумасшедшая вскоре опять блажила в зеркале и визжала:
– Тебя убил Шулмусы!!!
Проснувшись однажды утром, Лунная Красавица накрасилась перед зеркалом и огорчилась: две дряблые морщины в углах рта не пропадали – они становились безобразнее и резче день ото дня. Она попробовала причесаться как следует. Но волосы вылезали клочьями, едва она потягивала их крупной расчёской. И тогда в дверь требовательно зазвонили одним неотрывным звонком.
Лунная Красавица открыла. Обрадованная, она хотела сказать – «я добилась для них наказания!» Но тут взгляд её соскользнул с чёрного панбархата. Рядом с матерью стояла маленькая девочка, повязанная по-старушечьи изношенным до дыр серым платком. Лунная Красавица отшатнулась в испуге, смешалась и пробормотала:
– Я не знала, что убивала и его…
Мать поджала губы.
– Я так устала, мне надо лечь, а ты несёшь тут не знаю что прямо на пороге, глупости всякие… – расслабленно пожаловалась она.
Лунная Красавица попятилась – девочка смотрела на неё неотрывно, исподлобья.
Измученная мать, вздыхая, прошла на кухню, а девочка – за нею. Одна только Лунная Красавица осталась в коридоре и томилась – она не смела переступить порога кухни.
– Где ты там? – спрашивала мать. – Встретить по-человечески не можешь меня… А ведь при моём здоровье пережить всё это, когда столько сил отдано партийной работе… – и выкладывала из сумки сыр, брынзу и пачки печенья.
– …Но теперь у меня шестидесятилетие в марте, ты не забыла? На юбилей надо будет собрать богатый стол, хорошо принять людей, ты ведь понимаешь, какое у меня положение в районе… И сорок дней надо ещё справить как следует, с размахом… Ты ведь понимаешь, сколько нужно денег, так что – давай, дорогая…
– Хорошо, – отвечала Лунная Красавица из коридора и кивала оттуда, – Хорошо…
И так, кивая словам её, ушла в ванную и мылась с хозяйственным мылом, присев под сильно бьющую струю. В ванной давно висел за дверью длинный новый халат жёлтого бухарского шёлка, расшитый красными пионами – Старик повесил его здесь еще весною, а она не надевала халат ни разу. Теперь Лунная Красавица нарядилась, туго затянув пояс с блестящими кистями. И причёсывалась, пряча пучки вылезших волос в шёлковые карманы.
Она, должно быть, занималась очень долго собою. Намучившаяся за дорогу мать уже спала на кровати поверх одеяла. А девочка в сером платке стояла посредине кухни. Лунная Красавица торопливо подошла и робко коснулась её щеки. Девочка сморщилась.
– Погоди, давай снимем этот платок, ты ведь уже приехала.
Но девочка поймала руку Лунной Красавицы, отобрала платок и повязалась по-прежнему, только гораздо туже.
– Ты меня помнишь? – с надеждой спросила Лунная Красавица, зная, что девочка помнить её не может.
Девочка насупилась, отстранилась – она смотрела на Лунную Красавицу с подозрением.
– Ты куды мий пистолет заховала? – мрачно спросила девочка минуту спустя.
Лунная Красавица растерялась.
– Я его не брала… Но я куплю. Я скоро поеду на работу, буду ездить опять на работу… Заработаю денег. И куплю тебе самый хороший пистолет. Я куплю тебе пистолет!
Девочка не ответила ей: теперь она стояла и пристально разглядывала её халат. Без желания, а только со страхом перед девочкой, Лунная Красавица попыталась обнять её. Девочка сильно толкнула Лунную Красавицу, отступила назад и снова принялась рассматривать халат. А потом отвернулась и ушла в комнату.
