Масако Бандо - Дорога-Мандала
— Меня обвиняли в том, что я несу беду. Швыряли в меня камни и хотели убить.
— Люди не подпускали меня к себе. Мне оставалось только уйти из города.
— Мне нигде нет места, — заплакала женщина с шишкой на лбу. Заслышав её плач, младенец, которого она держала на руках, тоже заплакал.
— У нас нет выхода.
— В городе мы жить не можем.
— И в деревне поселиться для нас невозможно.
— Остаётся только идти Дорогой-Мандала.
Всех охватило уныние. Возбуждение от того, что припомнилось прошлое, исчезло, всех охватила печаль.
— Об этом нужно забыть, — раздался голос старицы. Волоча за собой ветошь и опираясь на клюку, она подошла к сидевшим на земле паломникам.
— Стоит позабыть, и печали и тяготы исчезнут.
Развернув ветошь, старица укутала ею женщину с шишкой на лбу, держащую на руках младенца. Бережно как мать, она обмотала её ветошью и на какое-то время затихла. Убитые горем паломники наблюдали за ней. Когда старица сняла ветошь, женщина, встряхнув головой, сказала:
— Ах! Спать хочется.
И, укачивая младенца, направилась обратно к хижинам. Одного за другим старица накрывала своей ветошью растерянно следивших за ней паломников. Карлик, рослый мужчина, старик с рыжим зайцем за спиной, мужчина, весь обвешанный виниловыми завязками, однорукая женщина — один за другим исчезали под ветошью, выйдя же из-под покрова, возвращались к хижинам, бормоча: «Ох, как спать хочется! Пойду, прилягу», «Уже ночь-полночь».
— Эй, куда же вы теперь? — спросил Рэнтаро у проходившего мимо в двух шагах от него, мужчины-альбиноса. Мужчина, озадаченно обернулся.
— Как куда? Ведь ничего другого, кроме как искать Якуси, нам не дано.
— Разве ваши беды не закончились?
— Что за ерунду ты говоришь! Да разве могут исчезнуть беды — ведь мы даже не повстречались с Якуси?!
— Но только что… — Рэнтаро не нашёл нужных слов, он не мог поверить, что Сая — это Якуси.
Рослый мужчина, подталкивая мужчину-альбиноса в спину, сказал:
— Скоро мы повстречаем Якуси.
— Да, и когда мы повстречаем его, он избавит нас от бед. — И мужчина-альбинос зашагал рядом с рослым мужчиной.
Старица вновь лишила их памяти. Но зачем? Значит, встреча с Якуси не цель паломничества?
Рэнтаро оглянулся на старицу. Стоя перед юным существом непонятного пола, она собралась накрыть его своей ветошью. Но юное существо отступило от старицы:
— Я не хочу забывать.
Старица в изумлении опустила расправлявшие ветошь руки.
— Почему?
Юное существо, опасливо сохраняя дистанцию, медленно проговорило:
— Я не хочу забывать. Если я забуду, снова будет повторяться одно и то же. Я буду лишь идти Дорогой-Мандала. Так ведь?
— Разве человеческая жизнь — это не повторение одного и того же?
Юное существо медленно покачало головой. А затем, повернувшись к старице спиной, двинулось в путь. Глядя ему в спину, старица, потрясая палицей, громко крикнула:
— Глупец, нет иного пути, кроме Дороги-Мандала!
Но юное существо ничего не ответило. Тихий шелест его шагов стих на тёмной тропе. Старица сердито воткнула палку в землю. Оглянувшись на хижины, она заметила Рэнтаро и подошла к нему. Рэнтаро отступил назад, чтобы она не накрыла его своей ветошью.
— Кто ты такая? Зачем ты вводишь всех в заблуждение? — спросил Рэнтаро.
Из-под скрывавших голову тряпок раздался голос:
— Потому что это моя обязанность.
— Обязанность? Держать людей на Дороге-Мандала? Да тебе, наверное, просто нужна компания. И это именно ты не хочешь ничего вспоминать!
Рэнтаро налетел на неё и сорвал ветошь. Старица хрипло вскрикнула.
Под тряпками оказался лишь сгусток тьмы. Сначала Рэнтаро подумал, что всё дело в вечернем сумраке. Но нет — света было ещё достаточно. Не может быть, чтоб там ничего не было! Под ветошью обязательно должен кто-то быть! Рэнтаро внимательно вгляделся во тьму и наконец разглядел силуэт. Женщина в кимоно. Худая, угловатая фигура. Женщина подняла свой острый подбородок, её огромные сверкающие глаза с ненавистью смотрели на Рэнтаро.
— Ёко… — пробормотал он.
— Зачем ты заставил меня вспомнить? — с исказившимся от ненависти лицом проскрежетала Ёко. — Вот я и вспомнила всё. Как ты жил в Малайе, и эту женщину…
Ёко придвинулась к Рэнтаро. Кожа на её искажённом лице утратила блеск и упругость, теперь она была похожа на мумию крокодила. Сверкнув зубами, Ёко продолжила:
— Я не желаю знать об этой женщине из Малайи! Не желаю о ней слышать! Зачем ты привёл её?! Из-за неё моя жизнь превратилась в ад. Когда тебя нет дома, мне кажется, ты с этой малайкой. Когда я думаю «Наверное, он спит с этой женщиной», внутри у меня всё переворачивается. Ты исковеркал мне жизнь!
Загрубевшими высохшими руками Ёко вырвала у Рэнтаро ветошь, что он сжимал в руках. И вновь укуталась в неё.
— Хочу всё позабыть. Ничего не хочу вспоминать. Ничего не хочу знать… — бормоча это, она принялась заматывать свою голову тряпицей.
Рэнтаро ухватился за край тряпки.
— Ёко, я не хотел причинить тебе зла. И ты, и дети — вы все очень многое для меня значите. Но и Саю я не могу бросить. Ведь у нас есть Исаму.
Но Ёко, целиком завернувшись в ветошь, решительно мотнула головой.
— Может, мы сможем жить мирно все вместе, Ёко?
— Я не Ёко, — раздался голос из-под тряпки. Концы её разошлись спереди, и из-под них проглянула густая тьма.
— Я старица. Я лишаю памяти.
Ветошь взвилась и укрыла Рэнтаро с головой.
57
Кто-то потряс его за плечо. Открыв глаза, он увидел склонившегося над ним мужчину в залатанном пиджаке с огромной корзиной за плечами.
— Что случилось? Вам плохо?
Оттолкнувшись руками от земли, Рэнтаро встал. Внезапно его охватил холод, и он задрожал. Заметив, что одежда на нём распахнута, он поспешно застегнул пуговицы. И тут же увидел, что пиджак и брюки испачканы в грязи. В довершение всего он был бос.
— Вы заблудились в горах? — сочувственно спросил мужчина. Его седые волосы были коротко острижены.
Рэнтаро встал и стряхнул пыль с одежды. Он стоял на горной тропе. На ветвях начинала пробиваться молодая весенняя листва. Узкая тропа петляла в зелени деревьев. Откуда-то снизу доносилось журчание воды. Он словно увидел весь этот пейзаж после долгого-долгого отсутствия. Будто вернулся из дальнего странствия. Но он совершенно не представлял, где странствовал. Одежда в грязи, всё тело провоняло потом, лицо заросло щетиной, и в довершение всего исчезли уложенные в пять ярусов корзины с товаром.
— Не знаю, что со мной случилось. Я шёл по Дороге-Мандала…
— Это и есть Дорога-Мандала, — мужчина показал на тропу у себя под ногами. Но Рэнтаро не узнавал этой дороги.
— Не знаю. Я, кажется, ничего не помню.
Приложив руку ко лбу, мужчина важно кивнул:
— Понятно. На Дороге-Мандала частенько такое случается. Бывает, оказавшиеся на ней чужаки исчезают, а возвратившись, не могут вспомнить ни того, как они здесь оказались, ни того, что с ними произошло.
Рэнтаро растерянно кивнул. Он действительно ничего не помнил. Его память обрывалась на том, как, сойдя с поезда на станции Авасуно с полными лекарств корзинами за спиной, он вступил на Дорогу-Мандала.
— Ты откуда пришёл? — спросил его мужчина.
И когда Рэнтаро ответил, что из Тибаси, мужчина сказал:
— Я как раз собираюсь ехать в Тояму поездом. Поедем вместе?
Рэнтаро решил так и сделать. Без корзин с лекарствами не было смысла продолжать путешествие по новым местам.
Вместе они стали спускаться по Дороге-Мандала к Авасуно. Мужчина шёл лёгкой походкой и непринуждённо рассказывал:
— Нынче весной удалось собрать хороший урожай капусты, вот я и еду продать её на чёрном рынке. Во время войны, какой бы ни был урожай, денег на овощах было не заработать из-за установления государством твёрдых цен. Теперь другое дело — знай трудись, и отдача будет.
Рэнтаро заглянул в корзину. И точно, в ней была плотно уложена капуста. С деревьев доносился птичий щебет. Восходящее солнце заливало лесную тропинку. От полных надежд слов спутника и у Рэнтаро на душе стало легче.
«Вернусь домой! И радости, и невзгоды лучше нести за плечами, как корзины с лекарствами. И тогда куда-нибудь да придёшь», — подумал Рэнтаро.
Вскоре тропинка вывела к широкой дороге. В зарослях на обочине стоял дорожный указатель с надписью «Дорога-Мандала». Увидев его, Рэнтаро ещё раз попытался припомнить, что же с ним приключилось на этой дороге. Воспоминания были смутными, словно терялись в зелёном водовороте, зацепиться за что-то не было никакой возможности. Откуда-то послышался девичий смех — словно звал кого-то простодушный детский голосок. Рэнтаро огляделся, но вокруг не было ни души.
— Эй, сюда! — остановившись на дороге, позвал его мужчина с корзиной за спиной.
