Тимур Зульфикаров - Земные и небесные странствия поэта
И вот по аллее уже грядут не вечные призраки а три тленных автоматчика с белыми снежными иль алыми повязками на головах — не понять в ночи…
И это уже не аллеи рая а аллеи ада…
Тогда один из них шепчет как падающий лист золотой чинары:
— Вы что бродите по городу?..
Иль не знаете что запрещено бродить по улицам после девяти часов а сейчас уже десять часов?..
Тогда Лейли шепчет:
— Тут в аллеях листопадных время бежит быстрей золотоголиющегося листа с облетающей чинары…
Тогда дервиш говорит:
— Сын мой сынок если б отец твой с твоей матерью не бродили по ночным блаженным тропам иль аллеям — тебя бы не было на свете…
Блаженны бродящие в ночных тропах дорогах аллеях постелях!..
Тогда они опечалились вспомнив отца и мать свою и померкли даже в сумрачных златосыплющихся аллеях…
И отошли от дервиша и возлюбленной его…
И стали растворяться призрачно небывало томно тонко в аллеях дымчатых…
Дервиш полюбил пожалел ты убийц своих в аллеях святых златоосыпающихся…
Да…
…Но тут шафрановый барсообразный кот бросился вослед за автоматчиками и зашелестел по палой листве…
И тогда один из них чутко хищно обернулся и вскинул дрожко автомат навстречь огромному небывалому барсу камышовому коту…
И тогда Лейли бесшумно метнулась бросилась спасать заграждать кота и залепетала запричитала слепо забывчиво туманно:
— Не надо!.. Не трогайте!.. Это мирный домашний кот…
В гражданскую войну коты избыточно растут…
Камышовый кот ходит за мной как за рысью…
Но уже было поздно…
И огненная судорожная истеричная дрожкая очередь прошла просквозила пронеслась через кота…
И хоть трудно убить умертвить измять насмерть кота но тут он сразу стих и лег в золотые парчовые ласковые опадные листья…
И пал явив кошачий игривый посмертный оскал…
Пули пули пронеслись через легкое извилистое тело кота и унеслись не успев стать рдяными…
Но убили навылет настежь его…
Лейли Лейли не мучься возлюбленная моя
Давай сядем на рухлую сырую мглистую полусгнившую поникшую от осенних дождей скамью…
А потом возьмем лопату у Гульмамада-Балтассара и зароем похороним в землю золотого палого листопадного кота…
Но плачет она потому что жалеет кота…
Дервиш посидим почудим поворожим на рухлой скамье ладье листопада…А потом похороним кота…
И плачет она и ей жаль кота и не чует не знает она ничего про себя…
…Дервиш посидим на скамье поплывем на ладье дервиш средь необъятного золотого ботанического сада средь необъятного блаженного всхлипывающего листопада…
А потом похороним золотого кота…
Дервиш прости меня что я рыдаю что мне жаль кота что рыси жаль кота…
И мы садимся на скамью на утлый корабль ковчег средь золотого обильного листопада…
И она клонится ко мне но не как дерево от ветра а как дерево от топора…
Айя!..
Ты!..
Аллах!.. Только Ты мне поможешь утешишь меня…
Дервиш прости меня но я не хочу тебе говорить…
Но одна пуля тут… у меня… случайно…
Он не хотел… он неповинен… он не убийца…
Это пуля для кота а вошла в меня…
И чрез кота пули унеслись а чрез меня одна не прошла…
Она там…
Она тут в сокровенных верховьях моих в истоках ног куда глядел с земли кот куда не пришла твоя целомудренная нежная внезапная долгожданная рука…
Там течет неслышный курчавый кровяной ручеек меж девьих моих брегов ног…
Дервиш мне сонно томно…
И от ручья в ногах тепло тепло тепло…
Дервиш дервиш ты берег меня а пуля не сберегла…
И она улыбается:
— Дервиш посидим на золотой скамье ладье в море золотых листьев опадных…
А потом похороним золотого кота…
А потом похороним заметем в золотом листопаде меня…
Только ни в каких глухих золотых листопадах грядущих меня не забывай…
Аллаху Акбар!..
Велик Аллах!.. А человек мал… меньше пули… да?..
И во всем этом мире златопадном мне уже не на кого боле уже уповать…
…В раю шел снег — в аду была весна…
Ад — это облетевший рай…
Глава XLVIII
ВСТРЕЧА В АДУ
Дряхлый дервиш сказал:
— В аду я встретил свою возлюбленную жену Лейли Джилликулль Маструббу Кок Султан Анн.
И у нее на голове была коралловая повязка а в смоляных волосах цветок гиацинт…
И она бросилась ко мне рыдая смиряясь упадая: «Муж мой здесь мы будем вдвоем неудержимо нерасторжимо навек! Никто не разлучит нас — тут нет смерти и разлуки ее…»
И она говорила словно мы были в раю а не в аду…
Но у нее было три зебба — один запретный меж ягодиц другой божий назначенный — в лоне в божьем гнезде а третий запретный в устах…
И она в аду три зебба несла как три жгучие вечножалящие живоогненные стрелы в теле своем…
И это были грешные чужие зеббы иных мужей а я думал на земле что Маструбба была верна мне и одному зеббу моему…
Но она рыдала в аду…
И я простил ее и сказал:
— Жена моя неутешная грешная пойдем со мной…
Но тут ядоносный чадный атомный что ли чернобыльский что ли туман нездешний нашел от долин и болот мглистых повальных и сокрыл ее и голос ее и зеббы тайные на земле а явные в аду…
Тогда я закричал в туман:
— Жена моя! я грешен во сто крат более тебя возлюбленная Лейли Джилликулль Маструбба Кок Султан Анн моя моя моя!..
И мне ли не простить тебя…
Я прощаю тебя…
И тут я услышал навек на прощанье напоследок ее голос который повеял как тот миндальный алычовый персиковый лепесток…
Невинный голосок когда она безвинной невестой нетронутой была:
— Мой муж возлюбленный вечный жених Ходжа Зульфикар!..
Я вечная невеста чистшая твоя…
Ты в тумане не узнал — все три зебба твои…
Я никогда не изменяла тебе мой возлюбленный вечный муж…
Я всегда была верна тебе на земле…
И на миг пришла к тебе из родниковых райских садов…
Чтоб увидеть на миг тебя возлюбленный мой…
И три зебба как грешница адова понесла чтоб ангелы впустили меня в ад и чтоб увидеть тебя мой муж мой родной неистовый Ходжа Зульфикар…
Без тебя мне и рай — ад…
Я была одна кто бежала из рая в ад…
Из-за тебя…
И я не хочу назад!..
…И она рыдала стенала в тумане ада пока не стал непролазной кромешной ночью туман туман туман…
И она ушла…
И она все еще хромала от той страшной затаенной раны…
И немо протягивала мне дивносветящуюся ладонь на которой тускло чадила мерцала та пуля что убила ее неповинную на земле…
И она ушла навек в туман…
И она стала туман…
Господь Господь зачем зачем я пережил тебя?..
Ужель встреча не суждена?..
Я хочу умереть чтоб увидеть тебя…
Глава ХLIХ
СМЕРТЬ
— Дервиш что ты так исхудал исчах в старости своей ведь
нет хвори смертной в теле чутком твоем и все двести сорок во-
семь костей твоих еще крепки и неслышны…
Печально улыбнулся:
— Я хочу чтоб легко было нести меня в саване-кафане моем близком на кладбище-мазар забытый моим дряхлым сокровенным родимым вечнохмельным от вина иль анаши останним редким возлюбленным друзьям моим…
А только такие святые бражные грешные остались у меня в исходе моем…
Ай друзья земные мои!..
Согбенные милые родимые шаткие от вина? от анаши? от смерти моей?..
Вам не тяжко? не слезно? не тяжело?..
А мне в кафане так хорошо!..
Наконец-то я нашел вольную неслышную вечную одежду для тленного тела моего…
Хорошо!
И!
…Лейли я иду к тебе…
Война окончилась но я хочу умереть…
Но перед смертью я скажу о нынешнем мимотекучем безбожном чадном дне который похож на ночь без огней…
Я скажу шепну об Империи которую я ненавидел и думал что умру а она переживет меня и моих детей…
Но вот я пережил Ее но остался в Ней…
И вот Она умирает и я с Ней как и народ мой удивленный и беспомощный…
Как дитя в люльке-гахваре которую смыло весенней рекой…
И дитя слепо спит и не чует что оно в гиблых гибких волнах грядет грядет грядет…
Империи — это великие Люльки для невинных младенческих народов…
И кто убивает Их — убивает Народы…
Да!..
Глава L
ВАВИЛОНСКАЯ БЕЗБОЖНАЯ БАШНЯ-ИМПЕРИЯ
