Орхан Кемаль - Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы
— Ради бога, Кямуран-бей, — воскликнул он с наигранным гневом, — прогони ты этого нахала! Ведь он черт-те чего на фабрике творит. Мастеров и начальников не признает. Рабочие и мастера, ну все поголовно на него жалуются… Всюду нос сует, за всеми следит, цепляется к каждому встречному-поперечному. Так не может больше продолжаться.
— Что случилось? — невозмутимо спросил директор.
— Этот надзиратель-переселенец просто невыносим, друг мой!.. Вчера вечером заявился ко мне в кабинет, даже не постучал в дверь. Говорю: уходи, а он не уходит. У меня же конверты лежат с жалованьем для рабочих… Я ему твержу: выйди из комнаты, твое дело — глядеть за рабочими. Я как-никак начальник цеха. А он мне: «Я не только тебя, я твои внутренности проверю, мне такое право технический директор дал!..» Ну куда это годится?..
Начальник цеха посмотрел на директора. Тот с прежней невозмутимостью вертел в руках клочок бумаги.
— Разве так можно? Он подрывает наш авторитет перед рабочими. Известно, что…
— В этом месяце ты собираешься повысить производительность? — прервал его директор.
Начальник цеха вспыхнул и с явным раздражением бросил:
— Постараемся!..
Он понял, что технический директор действительно поддерживает надзирателя.
В дверь постучали, и вошли два мастера, у которых накануне произошла стычка с Муртазой в столовой. Глаза у них были красные, будто после бессонной ночи. Мастера топтались у порога, не зная, как начать. Они поздоровались с директором и несмело приблизились к столу.
Директор с улыбкой кивнул им, но чувствовалось, что он уже начинает нервничать.
Мастера переглянулись, потом посмотрели на начальника ткацкого цеха. Тот ободряюще подмигнул, а директор вскинул голову и произнес:
— Слушаю вас, любезные.
— У нас жалоба, эфендим, — сказал толстяк мастер и закашлялся.
— Прощу! — лицо директора было строго и непроницаемо.
— Этот ночной надзиратель, которого вы изволили недавно взять…
— Вот тебе, пожалуйста! — воскликнул начальник цеха. — А завтра рабочие письменную жалобу подадут.
Директор недовольно поморщился:
— Ну, ночной надзиратель, которого мы недавно взяли… Дальше!
— Сует нос не в свои дела, эфендим! — сказал тщедушный мастер, нервно перебирая тонкие пальцы.
— А именно?
Мастера переглянулись, будто подбадривая друг друга. Никому не хотелось начинать первым.
— Ну что вы стоите и молчите? — не выдержал начальник цеха. — Расскажите, как надзиратель подрывает авторитет, унижает нас перед рабочими. Всюду лезет с замечаниями. Говорите же, ведь это правда!..
— Да, эфендим, — сказал тщедушный мастер, — перед рабочими…
— Подрывает наш авторитет, — добавил толстяк. — Тогда как мастер…
— Хорошо, — сердито перебил его технический директор. — Мы предупредим его, чтобы не подрывал вашего авторитета.
Мастера потоптались на месте и вышли из кабинета в явной растерянности.
Тут же поднялся из кресла начальник цеха и тоже покинул кабинет. Оставшись в одиночестве, технический директор вышел из-за стола и принялся мерить шагами кабинет.
Со двора донесся голос Муртазы: «А ну, марш за мной! Я вам покажу…» Дверь директорского кабинета распахнулась, Муртаза втолкнул четырех рабочих, строевым шагом подошел к директору, отдал честь и отрапортовал:
— Сегодня утром мною лично проверены рабочие на проходной. У данных несознательных граждан обнаружены следующие недозволенные к выносу предметы. — И он выложил на стол несколько картонных початков с намотанной на них пряжей, пустую шпульку, обрывки ваты, баночку с вазелином. — Баночку я обнаружил во внутреннем кармане брюк вот этого человека. — Муртаза показал на длинноусого верзилу-курда, приехавшего в поисках заработка из далекого вилайета Ван в долину Чукурова.
— Да простит аллах, бейим! — запричитал рабочий, выговаривая слова с сильным акцентом. — Аллах все видит, все слышит!..
— Молчать! Не нарушай установленного порядка! — заорал Муртаза, подскочил к курду и дернул его за усы.
— Перестань! Оставь человека! — воскликнул технический директор. — Нельзя дергать за усы…
Курд заплакал.
— Нет в тебе страха перед аллахом, — всхлипывая, сказал он. — Ты никакой не мусульманин, фараон ты, изверг!
— Молчать! Как смеешь голос подавать! — рявкнул Муртаза и кинулся на курда, но директор его остановил.
Все улики, лежавшие на столе, были столь незначительны, что директор, поморщившись, сгреб их ладонью и строго сказал:
— Забери и верни им все!.. Чтоб больше такого не повторялось!
Усатый курд хотел было броситься в ноги, потом схватил руку Кямуран-бея и припал к ней, но директор оттолкнул рабочего.
Когда четверо рабочих гуськом выходили из кабинета, Муртаза сердито нахмурил брови и презрительно глядел им вслед, считая, что либерализм технического директора только подрывает и без того расшатавшуюся дисциплину. Не успела закрыться дверь, как в кабинет ввалился сторож Азгын. При его появлении Муртаза отошел в сторону. У старика Азгына был грозный вид, как у дряхлого, но сохранившего былую мощь тигра. Он свирепо глянул на надсмотрщика и пробурчал себе что-то под нос.
Словно предчувствуя недоброе, технический директор натянуто улыбнулся и воскликнул:
— Здравствуй, здравствуй, Азгын-ага! Что-нибудь случилось? Или у тебя какое дело?
Упершись огромными кулачищами в стол, Азгын подбородком указал в сторону Муртазы и спросил:
— Скажи мне по-честному, как на духу: этот скот приходил к тебе, фискалил на меня?
— Да разве я посмею… — запинаясь, запротестовал Муртаза, — в вашем присутствии разрешить себе…
Азгын пришел в ярость и, наступая на Муртазу, закричал:
— Молчи, скот! Ты только и делаешь, что рапорты пишешь, с доносами бегаешь!..
— Ни на кого, мой директор, никогда не писал!.. Разве осмелюсь нарушить порядок?.. — кричал Муртаза, зажатый в угол.
— Пиши рапорты! Давай! Слышь, нарушай порядок! — орал Азгын.
Как в прошлый раз, он сгреб в охапку надсмотрщика и потащил его к столу технического директора.
— Мой директор!.. — еле выдавил из себя Муртаза.
— Азгын! Что ты делаешь, старина! Отпусти, Азгын! — вмешался директор.
Разъяренный Азгын тряс Муртазу. Директор кинулся ему на выручку, но разжать стальные объятия старого Азгына было невозможно. Директор нажал кнопку звонка. Прибежал рассыльный.
— Разними их! — приказал директор.
Тогда Азгын обрушился на директора:
— Или уйми этого пса, или же я не ручаюсь за себя! Клянусь аллахом, никого не пожалею!
Кямуран-бей побледнел.
— Объясни, что случилось? За что ты ругаешь ни в чем не повинного человека?
Заступничество директора только подлило масла в огонь. Старик Азгын уже не в силах был остановиться:
— Думаешь, я тебе Нух какой-нибудь? Падаль! Кто ты был, прежде чем начальством стать?
— А ну, убирайся отсюда! Пошел вон!
Тут Азгына прорвало: он отматерил директора, помянул всю его родню — отца и мать, деда и бабку, дядек и теток, словом, перебрал всех родственников, не забыв подноготную семейства Кямуран-бея, и, со злостью хлопнув дверью, величественно удалился.
Пребывавший в оцепенении директор с ужасом думал, откуда этому старику столь подробно все известно о его семье и предках. А вдруг об этом теперь узнают и другие!..
Придя в себя, он схватил телефонную трубку, позвонил начальнику эксплуатационного отдела и приказал немедленно уволить с работы сторожа уборной Азгына. Потом пристально поглядел на Муртазу и буркнул:
— У-у, хам! Невежа!
Муртаза понял, что слова эти относятся не к нему, а к Азгыну, и поспешил сказать:
— Я, мой директор, никак не желал допустить невежести и чтоб не нарушать дисциплину…
— Помолчал бы лучше! Нет в тебе выдержки. Лезешь на рожон, восстановил против себя всю фабрику… — резко сказал директор, решив, что не мешает припугнуть надсмотрщика.
— А что такого я сделал? — невинно спросил Муртаза.
— Еще спрашиваешь? Да все только и жалуются на тебя.
— На меня? — переспросил Муртаза, приблизившись вплотную к директорскому столу.
— Да-да, именно на тебя!
— Кто жалуется, мой директор?
— Начальник ткацкого цеха жаловался, мастера из прядильного, Азгын вот жаловался. Завтра еще и рабочие придут с жалобой.
Муртаза многозначительно покачал головой.
— Все оттого, мой директор, что на службе я как лев! Честно выполняю свой долг! Не могу позволить, чтоб на работе спали или болтали!
— Кто спал, кто болтал?
— Послушай, что скажет Муртаза, а если сочтешь неправым, тогда осуждай!..
Раздался стук, и в дверь просунулась большущая голова Нуха.
— Подожди, я вызову! — сказал директор Нуху и обратился к Муртазе. — Слушаю, что дальше?
