Алексей Колышевский - МЖ. Роман-жизнь от первого лица
И в конце письма стояла настоящая чернильная подпись, судя по всему, именно этого господина Иссэя, и номер телефона!
С совершенно обалдевшим видом я протянул Лере бумагу:
– Вот, читай. Ты все о своем, а тут что-то совсем уж неожиданное!
– Хм… Да, действительно… Сам посол пишет тебе… Что бы это могло значить?
– А! Ты знаешь, я понял! Это наверняка имеет отношение к моей последней работе. Ведь я специалист – закупщик алкогольной продукции, а люди сейчас помешались на японской кухне, напитках. Посол двигает родной японский алкоголь в российские массы и по этому поводу устраивает такой вот пафосный прием, а того не знает, что я-то к этой самой алкогольной теме никакого отношения давно уже не имею.
– И что ты будешь делать?
– А ты знаешь, я, пожалуй, пойду! Грех такое предложение пропустить. Когда еще попадешь на прием в японское посольство?! Тем более что и смокинг у меня есть, один раз только и надеванный. Ей-Богу, пойду!
– Иди, иди. А то там такого придурка-то еще не видели, так хоть поглядят. Будешь гвоздем программы.
– Спасибо тебе, милая. И я тебя тоже очень люблю!
– Да отвали ты!
– Да пошла ты сама, дура!
Мы еще немного поскандалили, а затем привыкшая к переделкам Лера спокойно ушла заниматься своими делами на кухню. Я еще немного повертел в руках письмо-приглашение, позвонил по указанному внизу телефону. Мужской голос поздоровался по-японски, а затем по-русски.
– Здравствуйте! Меня зовут Марк Вербицкий. Я…
– О! Господин Вербицкий-сан! Для меня огромная честь разговаривать с вами. Мы вас непременно ждем, и если вы согласны принять наше приглашение на торжественную церемонию, то вас доставит автомобиль посла! Прошу, прошу вас на нашу церемонию!
Мне от такого чрезмерного и непривычного проявления гостеприимства стало не по себе, но, подумав, что негоже оскорблять национальный японский характер, я согласился:
– Хорошо, я согласен.
– О! Вербицкий-сан! Завтра автомобиль посла заедет за вами в семнадцать часов вечера. Церемония начинается в восемнадцать, ждем, ждем вас, Вербицкий-сан!
Я еще раз поблагодарил столь любезного японца и подумал, что если в посольстве будет возможность до отвала наесться моих любимейших суши, то вовсе не обязательно сообщать, что я больше не работаю Байером, а наоборот, в очередной раз насладиться тем неоправданным изобилием, отпущенным этим баловням судьбы.
Назавтра, в назначенный час, я в блестящих лакированных туфлях, смокинге, пальто и шляпе прогуливался перед своим подъездом по небольшому свободному от снежной каши куску асфальта. В шестнадцать пятьдесят пять я увидел, как во двор въезжает черный представительский членовоз-«Mercedes» с зачехленным флажком, установленным на правом крыле. Этот лакированный спутник-всех-людей-доброй-воли остановился рядом со мной. Из машины вышел среднего роста шофер-японец со зверским лицом. Такое лицо, наверное, должно быть у гангстера-якудза в тот момент, когда он вспарывает кому-нибудь брюхо, но шофер осклабился (вроде как приветливо улыбнулся) и произнес с вопросительной интонацией:
– Вербицкий-сан?
– Yes. I'm a sun.
– Ok, mister Sun! Welcome aboard!
С этими словами брутальный шофер открыл мне заднюю левую дверцу и жестом пригласил садиться.
Я сел и, подумав, не стал передвигаться правее. Рассудив, что, очевидно, на этом месте ездит сам посол, а всяческие японские условности, о которых я был немного наслышан, могли запрещать кому бы то ни было занимать в автомобиле хозяйское место.
До Калашного переулка мы добрались ровно за час. Автомобиль заехал в ворота посольства Японии. Якудза открыл мне дверь и пригласил следовать за ним. На входе какой-то гибкий в черном костюме и узком галстуке человек, почтительно кланяясь, вежливо принял мои пальто и шляпу, открыл передо мной вторую дверь, и я оказался в очень красивом холле, с позолоченными стенами, зеркалами и узорным паркетом на полу. Вверх вела лестница. Как и полагается: широкая, мраморная, с ковровой дорожкой цвета красного вина посередине. Я взглянул на нее и остолбенел от увиденного. От первой и до последней ступени, по обе стороны лестницы, стояли японцы и японки, одетые в смокинги и вечерние платья. Дамы сверкали бриллиантами, мужчины отливали набриолиненными хайрами, и все они, как один, кланялись непонятно кому, однако глядя в мою сторону и широко улыбаясь. Я посмотрел назад, но никого там не обнаружил. Пожал плечами и хотел было затесаться в какой-нибудь уголок потемнее, но вдруг, словно угадав мое желание, от этой кланяющейся толпы отделился какой-то человечек, быстро-быстро подбежал ко мне и вежливо взял меня за локоть. По-русски, без акцента, сказал:
– Вербицкий-сан, мы все, здесь присутствующие, рады приветствовать вас как героя, в честь которого посол Японии в Москве, господин Номура, и господин Арииши Кирика, президент «Ниссе Мицуи Корпорейшн», организовали этот торжественный прием. Я прошу вас подняться наверх в зал, и мы начнем церемонию.
– Извините, но это какой-то розыгрыш? Так не бывает! Я думал, что это просто какой-то ужин с бизнесменами, и все. Что тут вообще происходит? Что это за карнавал?
Японец, так хорошо говоривший по-русски, как мне показалось, немного обиделся. Легкая тень недовольства промелькнула по его лицу, но он мгновенно взял себя в руки и улыбнулся еще шире, его лицо просто сияло:
– Извините, Вербицкий-сан. Мы специально не хотели посвящать вас в детали того, что вы видите. Хотели сделать приятный сюрприз. Потерпите, пожалуйста, немного и поднимитесь в зал по лестнице. Там вы все поймете и увидите.
– Ну, хорошо, хорошо. Только учтите вот что: если это какой-то непонятный мне розыгрыш или насмешка, что по сути для меня одно и то же, я подгоню к вашему посольству самосвал, загруженный протухшими тортиками, и свалю всю эту красоту прямо перед вашим главным входом.
– О! Вы так остроумны!
– Да ладно вам. Понимаю, что сказал какую-то глупость, но поймите же, наконец, я нервничаю оттого, что ни черта не понимаю! Кто эти люди там, на лестнице? По их внешнему виду можно понять, что годовой доход каждого из мужчин равен бюджету всего Евросоюза, а на дамах надето такое количество бриллиантов, словно они скупили все, произведенное Tiffany и Chopard за последние несколько лет!
– Все эти дамы и господа – члены одной большой семьи, клана Кирика.
– Я ничего не понимаю, но мне любопытно, что там наверху. Я иду туда.
Японец с облегчением вздохнул, я двинулся к лестнице, а стоявшие на ней люди разразились аплодисментами, которые не смолкали все то время, что я поднимался по двум-трем десяткам широких ступеней.
Я вошел в большой зал, с высокими, от пола до потолка окнами, колоннами в несколько рядов, той же винного цвета дорожкой посередине. Дорожка заканчивалась у небольшого возвышения, похожего на трамплин для прыжков в бассейн. Далее располагалось нечто вроде президиума: длинный, драпированный все той же винной тканью стол и несколько кресел. Подоспевший переводчик попросил меня занять место на трамплинчике перед президиумом. Я не стал возражать и вообще как-то оробел. Зал быстро наполнился людьми: здесь были и все те, что аплодировали мне на лестнице, и еще человек двадцать или даже больше. В общем, толпа собралась приличная, и все смотрели на меня, улыбались и кланялись.
Я увидел даже двух фотографов, которые непрерывно щелкали своими японскими камерами с объективами, по размеру и внешнему виду напоминавшими РПГ «Муха». Они снимали в основном меня, и я совсем засмущался и стоял весь красный, как задница шимпанзе. За колоннами прятался маленький оркестрик: виолончель, две скрипки и электрическое пианино. Я бы не заметил его, но вдруг оркестрик разразился какой-то торжественной и величавой мелодией, больше похожей на гимн, и в президиуме возникли двое. Невысокого роста пожилые японцы, лет по шестьдесят каждому, а может, и больше. Мой знакомый переводчик оказался тут как тут и с подобострастием склонился, ожидая слов этих, без сомнения, важных тузов. Весь зал вновь взорвался аплодисментами, старики поклонились, и один из них слегка поднял указательный палец левой руки, призывая, как я понял, к тишине, ибо шум тотчас стих. Старичок сцепил пальцы на животе и стал говорить на своем странном, но показавшемся мне очень красивым языке. Я несколько раз расслышал свое имя. Зал вновь аплодировал, а я ничего не понимал и стоял, как полный дурак, хлопая глазами. Переводчик с почтением выслушал часть его речи и, когда тот сделал паузу, перевел вот что:
– Господин посол сердечно рад приветствовать здесь одного из замечательных москвичей, господина Марка Вербицкого. Этот человек, проявив мужество и презрение к опасности, спас от смерти нашу гражданку, члена уважаемого в нашей стране клана Кирика, внучку господина Арииши Кирика, Дори.
Я принялся незаметно щипать себя за ногу, но все происходящее никуда не пропадало и было абсолютно реальным. Вот так малышка… Что ее к нам-то занесло? А посол между тем продолжал:
