Бернар Вербер - Смех Циклопа
– У тебя отличная память на волосы.
– Хорошо. Что будем делать, укладку, окраску или все вместе?
– М-м… помассируй мне как следует кожу головы. А поскольку меня скоро похитят и запихнут в багажник машины, ничего сложного делать не стоит.
– Тебя похитят? В багажник…. Ты шутишь?
Лукреция показывает наручники.
– Не волнуйся, видишь, я подготовилась. Они прочные.
Он кладет ей ладони на плечи.
– В критических ситуациях моей кандидатской степени по психологии недостаточно.
– Ты изучал психологию?
– Конечно. Семь лет, в университете. Теперь без этого парикмахером не устроишься. Но я за тебя волнуюсь. Тебе сейчас нужно что-нибудь более эффективное.
Алессандро уводит Лукрецию в подсобку.
Она видит помещение, напоминающее бело-розовый кукольный домик, его стены украшены афишами кинофильмов, фотографиями певцов «йе-йе» шестидесятых годов, коллекциями почтовых открыток, фарфоровыми фигурками и ракушками.
Алессандро усаживает ее в кресло, обитое бархатом в цветочек.
– Там, где психология бессильна… появляются карты Таро.
Он открывает шкафчик, достает потрепанную колоду и протягивает Лукреции.
– Перетасуй. Сними. И выбери одну.
Она так и делает.
– Вот. Это ты.
Лукреция переворачивает карту. На ней изображены цифра «один» и человек в широкополой шляпе, который жонглирует кубками и палками.
– Шут. Ты живешь иллюзиями. Ты сознательно кажешься другим не такой, какая на самом деле. Ты не глупа. И хочешь измениться. Дай еще одну карту.
Лукреция вытягивает вторую карту.
– Это твой враг. Настоящая проблема, с которой надо справиться.
Она смотрит на карту и видит старого бородатого человека в длинном плаще, идущего в темноте с посохом и фонарем в руках.
– Седьмой аркан. Отшельник.
Исидор?
— Отшельник – это одиночество. Ты боишься остаться в одиночестве.
Не Исидор, а я сама…
— Ты спрашиваешь себя, встретишь ли ты человека, который захочет идти с тобой по жизни. И это мучает тебя. Бери третью.
Лукреция наугад вытягивает карту.
– Теперь посмотрим, что тебе мешает.
Она переворачивает карту и видит рисунок, изображающий человека с головой козла. Он держит на поводке мужчину и женщину. Рядом стоит цифра «четыре».
– Дьявол. Ты находишься во власти первобытных импульсов. Похоть, стремление побеждать и быть побежденной, обжорство, гнев, страх, агрессия. Инстинкты обезьяны живут в тебе и заставляют действовать необдуманно, удовлетворять сиюминутные желания. Бери четвертую карту, узнаем, что тебе поможет.
Лукреция переворачивает карту. Папа Римский, сидящий на троне. Цифра «три».
– Верховный жрец. На твоем пути есть человек старше тебя. Он читает книги или пишет их. Он находится в духовном поиске, но не в таком, как у тебя. Он сидит на троне, а ты блуждаешь. У него нет иллюзий. Вы дополняете друг друга. Этот человек очень благотворно влияет на тебя. Это он тебя бросил?
– Пока нет. Но ждать осталось недолго.
– Тяни пятую карту, которая скажет нам, чем все закончится.
Лукреция переворачивает пятую карту.
И видит смеющийся скелет, который косит торчащие из земли головы и руки. На карте стоит цифра «тринадцать».
Лукреция вздрагивает.
– Смерть?
– Да, смерть. Тринадцатый аркан. Но не огорчайся.
– Почему?
– М-м… в твоей жизни произойдут кардинальные изменения.
– Я умру?
– Нет, нет. Ты изменишься. Радикально. Тринадцатый аркан – это карта обновления, поэтому она и находится в середине колоды. Иначе она была бы в конце. Посмотри, вот из земли появляются ростки. Это словно зима. Скоро придет весна. Созиданию всегда предшествует разрушение. Сухие листья должны опасть, чтобы раскрылись новые почки.
Лукреция, ничуть не успокоенная, старается поверить объяснению.
– Не знаю, прояснилась ли ситуация для тебя, но мне все это кажется обнадеживающим. Тебе помогают, перед тобой открывается духовный путь к истине, который ведет тебя от иллюзий к реальному миру.
– Спасибо, Алессандро. Ты мне прямо как брат.
– Гадание вдохновило меня, и я придумал тебе новый имидж. Я склоняюсь к каштановой гамме. Я вижу тебя светлой шатенкой. Пожалуйста, не возражай, это важно для меня. Я считаю, что цвет обладает энергией. Мне в голову пришла великолепная идея… Я, наверное, займусь таро-стилистикой. Буду делать прически по результатам гадания.
Лукреция соглашается подвергнуться трансформации. По окончании процедуры она смотрит в зеркало и хочет закричать от ужаса. Ей хочется затолкать Алессандро в рот все его расчески, гребенки и щетки, но она сдерживается. Ее обуревает искушение не заплатить ему за работу, но она платит, оставляет чаевые и уходит, еще раз поблагодарив за гадание на картах Таро, которое заставит ее задуматься над жизнью. Затем она покупает платок, чтобы спрятать последствия катастрофы.
К счастью, у меня сегодня нет важных встреч. Он окончательно испортил мне цвет. Волосы теперь цвета «Нутеллы». Может быть, сменить парикмахера? Он прав, внутреннее соответствует внешнему. Но в психотерапии между врачом и пациентом должна существовать дистанция. Он стал мне другом, гадал мне на картах, и уже не объективен.
Она проходит мимо зоомагазина и думает, не завести ли новую рыбку.
Потом, когда вернусь. Тринадцатая карта не сулит ничего хорошего.
Она покупает дорожную сумку, несколько шерстяных свитеров, стальной чемоданчик. Потом заходит в бакалейный магазин, берет бутылку виски и три шоколадки.
Возможно, я скоро умру, надо побаловать себя напоследок.
Она возвращается в гостиницу.
Исидор видит, что к ее запястью наручниками пристегнут стальной чемоданчик.
– Он закрывается на кодовый замок. Это поможет нам контролировать ситуацию при обмене «Шутки, Которая Убивает», – объясняет Лукреция.
Очень надеюсь, что поможет.
122
Священник и монахиня попадают в снежную бурю. Они с трудом находят домик, чтобы укрыться от метели. Совершенно обессиленные, они собираются лечь спать. Перед ними стопка одеял, спальный мешок и одна-единственная кровать. Священник самоотверженно говорит:
– Сестра, устраивайтесь на кровати, а я лягу в спальнике на полу.
Только он застегнул спальный мешок и начал засыпать, как монахиня говорит:
– Отец мой, мне холодно.
Священник расстегивает спальник, встает, берет одеяло и укрывает ее. Снова залезает в спальник, но как только он начинает засыпать, монахиня опять говорит:
– Отец мой, мне все еще холодно.
Он опять встает, укрывает ее вторым одеялом и залезает в мешок. Как только он закрывает глаза, монахиня говорит:
– Отец мой, мне так холодно!
Не вылезая из спальника, священник отвечает ей:
– Сестра, у меня есть предложение. Мы находимся бог знает где, и никто ничего не узнает. Давайте поступим так, словно мы – муж и жена.
– О, с удовольствием! Я согласна!
Тогда священник кричит:
– Дорогая, отстань! Возьми сама еще одно чертово одеяло и дай мне поспать!
Отрывок из скетча Дария Возняка «В глубинке».
123
В пассажирском отделении микроавтобуса нет ни одного окна. Стефан Крауц останавливается у «Отеля Будущего» и с удовлетворением видит, что Исидор и Лукреция ждут его.
– Я говорил, что ехать придется в багажнике, но я нашел для вас более удобный вариант.
– Нашего слова вам недостаточно? – спрашивает Лукреция, раздосадованная тем, что ничего не увидит во время путешествия.
– Увы, я больше сорока лет работаю с журналистами, и знаю цену их обещаниям. Я и так рискую, а вдруг вы выпрыгнете из машины на ходу?
– Откуда такое недоверие?
– Один из наших девизов гласит: «Смеяться можно надо всем, кроме юмора». Наша ложа стремится к полной секретности. Мы должны охранять наше сокровище. Согласие на ваш визит и так очень сильное нарушение правил безопасности.
Тут он замечает наручники на запястье Лукреции. Предупреждая его вопрос, она говорит:
– А мы считаем, что смеяться можно надо всем, кроме «Шутки, Которая Убивает». Вы не доверяете нам, а мы не доверяем вам.
Исидор и Лукреция залезают в маленький автобус и устраиваются на сиденьях. Пассажирское отделение освещено всего одной лампочкой. Автобус трогается.
Лукреция замечает решетку вентиляции, соединяющую их с кабиной водителя.
– А можно задать вам несколько вопросов, пока мы едем? – спрашивает она.
– Только пять, как всегда.
– Это вы и ваши друзья из Ложи убили Дария?
– Я уже отвечал на этот вопрос. Нет.
– Вы знаете, кто его убил?
– Нет. Осталось три вопроса.
– Вы верите, что можно умереть от смеха?
– Да. Два вопроса.
– Вы считаете, что Дарий умер от смеха, прочитав «Шутку, Которая Убивает»?
– Да. Один вопрос.
– Замешаны ли вы в этом, прямо или косвенно?
– Может быть. Всё.
– Вы ненавидели Дария?
