Пётр Самотарж - Одиночество зверя

Колонна остановилась, Игорь Петрович открыл свою дверцу сам, опередив резво выскочившего из лимузина охранника — соблюдение церемоний показалось ему особенно странным в окружении простого быта.

— Где же школа? — спросил он, оглядываясь по сторонам.

Ему показали типовое школьное здание позднего советского времени невдалеке, приземистое по сравнению с соседними домами. Саранцев ни разу не посещал ни одной школы с тех пор, как окончил свою. Он только сейчас вдруг осознал свою неопытность — даже родительские собрания в школе дочери не посетил ни разу. В своём солидном возрасте Игорь Петрович всё ещё не испытывал ностальгии по ученическим годам, запомнил только нудность и принуждение.

Он сделал несколько шагов и увидел Конопляника — тот стоял посреди тротуара в окружении нескольких офицеров ФСО и неуверенно улыбался. После тридцатилетней разлуки узнать его было сложно, но помогло знание — они ведь должны встретиться именно здесь. Полысел, раздобрел, лицо одрябло.

— Привет, — сказал бывший одноклассник встречающему.

— Добрый день, — осторожно выразился Мишка и сделал вид, будто встаёт по стойке «смирно».

Саранцев пожал ему руку и испытал неприятное ощущение от взгляда приятеля: кажется, тот получал удовольствие от близкого общения с президентом. Ну вот, начинается. Теперь терпеть до вечера подобострастные разговоры и выслушивать неуклюжие комплименты своему правлению.

Подошла Кореанно и протянула Игорю Петровичу подготовленный пресс-службой огромный букет — художественно выполненную дизайнером композицию из нескольких видов цветов, названий которых он не знал. Президент принял подношение, поблагодарил, осмотрел и взвесил в руках, одобрительно хмыкнул.

— Пошли. Зачем время терять? — решительно объявил он и двинулся к школе.

— Пошли, — согласился Мишка и пошёл с отставанием на полшага.

— Ты давно в Москве? — спросил для проформы Саранцев во избежание неловкого молчания.

— Порядочно. В конце прошлого тысячелетия перебрался. Жизнь заставила.

— Поближе к деньгам?

— Вслед за всеми остальными.

— И как устроился?

— Терпимо. Не хуже других.

— Чем занимаешься?

— Бытовой электроникой приторговываю.

Мишка отвечал осторожно, казалось — давно обдумал возможные вопросы Саранцева и свои ответы. Он по-прежнему сохранял некоторую дистанцию, плечом президента старался не задевать и явно испытывал дискомфорт в присутствии телохранителей. Четыре офицера ФСО в штатском, и не в костюмах, а в джинсах и лёгких куртках изображали посторонних, но не могли никого обмануть. Несколько встречных прохожих задержали шаг, присмотрелись к неординарной группе мужчин и провожали их недоумёнными взглядами.

— Кажется, мы шокируем людей, — заметил Саранцев и повернулся к сопровождающим. — Ребята, вы какие распоряжения получили?

— Провожаем вас до школьного двора.

— До ограждения школьного двора.

— До ограждения, — недовольно подтвердил старший группы.

Ему определённо не нравилась идея совместить невозможность исполнения своих обязанностей должным образом и ответственность за возможные последствия.

— Обещаю остаться в живых, — успокоил его президент и вошёл в открытую калитку на территорию малолетних башибузуков. В Горках и в Кремле он не видел постоянно рядом с собой офицеров ФСО, но теперь впервые остался без их сопровождения в незнакомом месте и вдруг почувствовал себя неуютно.

— Ты, кстати, знаешь, где учительская? — спросил он Мишку.

— Знаю, — ответил тот. — На втором этаже, вот в этой перемычке между корпусами.

Мимо пробежали несколько школьников и даже не бросили на них взгляд. «Занятно получится, если на нас никто так и не обратит внимания», — подумал Саранцев.

Они вошли в здание и упёрлись в реалии нового времени — охранника. Одетый в чёрную униформу, он сидел за столиком у самой двери, напротив ученической раздевалки. Он поднял на них взгляд и машинально спросил:

— Здравствуйте. Вы к кому?

— К Елене Николаевне Сыромятниковой, — беззаботно ответил Игорь Петрович и осмотрелся. Несколько младших школьников проскользнули мимо, вдали кто-то истошно вопил. Ему следовало кивнуть и проследовать дальше, а не останавливаться за получением разрешения пройти. Но остановила мысль о возможном скандале, следствием которого может стать совсем не тот эффект от посещения президентом мытищинской школы, на который они с Кореанно рассчитывали. Кто знает этого молодчика, может он новости вообще не смотрит последние десять — пятнадцать лет. Или смотрит, но не способен распознать в живом человеке перед собой телевизионного персонажа.

— По какому вопросу? — спросил охранник уже гораздо менее уверенным тоном. Саранцев по-прежнему на него не смотрел для пущего эффекта, а Конопляник рассеянно улыбался.

— По поводу юбилея. Ресторан ждёт, водка стынет.

— Вы же меня знаете, — вмешался Мишка. — Я заходил недавно.

Ситуация складывалась странная — получалось, будто Конопляник проводит вместе с собой президента. Страж промычал нечто неопределённое — видимо, пытался убедить себя в невозможности происходящего, но глаза его не подчинялись велению здравого смысла и продолжали видеть перед собой то же, что увидели с самого начала.

— Так мы пройдём? — спросил Конопляник.

Растерянный цербер кивнул, и одноклассники двинулись по коридору в сторону лестницы на второй этаж.

— Кажется, без твоей помощи я бы через их охрану не прорвался, — заметил Саранцев.

— Похоже на то. Как видишь, блат — великая сила.

Они поднялись на второй этаж, мимо прошмыгнули или прошли несколько школьников разных возрастов. Некоторые их проигнорировали, другие остановились и смотрели в спину неожиданным посетителям. Мишка показал дверь учительской, Саранцев коротко постучался и вошёл.

Его встретил громкий смех и многоголосый говор, которые не сразу, но довольно быстро стихли. В наполненной женщинами комнате воцарилась тишина. Все замерли и смотрели на него, сначала с раздражением, затем с недоумением и удивлением, на некоторых лицах Игорь Петрович заметил признаки испуга. Разумеется, на ум неизбежно пришла немая сцена из «Ревизора», с той разницей, что проезжий живчик обществу не являлся, и даже настоящий ревизор с секретным предписанием не объявился вдруг, вопреки ожиданиям, а на пороге комнаты просто возник сам вершитель человеческих судеб. Гоголь не мог ввести в пьесу императора, а теперь жизнь дала нетерпеливым зрителям новый сюжет.

— Здравствуйте. Простите за вторжение, — сказал он, глядя на публику поверх букета. — Вынужден похитить у вас Елену Николаевну.

Неловкость положения усиливала полная неспособность бывшего ученика разглядеть среди присутствующих свою бывшую классную руководительницу. Он никогда не задумывался, узнает ли её при встрече. В редкие минуты размышлений о прошлом лицо Елены Николаевны вставало перед его мысленным взором, но он видел её такой, какой помнил со школьных лет. В учительской несколько столов были сдвинуты для лёгкого праздничного перекуса, стоял электрический чайник, разрезанный и недоеденный торт. Игорь Петрович осознал свою ответственность за вторжение в чужой частный мир и несколько смутился.

— Извините за испорченное торжество, — продолжил он свою глубокую мысль.

— Здравствуйте, — с лёгкой запинкой сказала одна из женщин и сделала несколько шагов в сторону непрошеного гостя, но остановилась на почтительном расстоянии. — Вы к Елене Николаевне?

— К Елене Николаевне. От имени группы бывших мучителей уполномочен пригласить её на празднование юбилея в узком кругу.

Учителя по привычке сохраняли сплочённость коллектива и никоим образом не выделяли из своей среды виновницу торжеств. Казалось, они готовились защищать коллегу от опасного злоумышленника до последней возможности. Мысль о том, что лично президент явился к ним в школу с твёрдым намерением увезти с собой в неизвестном направлении Елену Николаевну, трудно вселялась в головы преподавателей. Они пристально изучали вошедшего человека и пытались осознать происходящее, но без особого успеха.

— Со своей стороны обещаю Елене Николаевне полную безопасность и максимальный комфорт, — уточнил на всякий случай свои намерения Саранцев, сочтя чересчур двусмысленным и недостаточно продуманным своё первое заявление. — Можете за неё не беспокоиться.

Пауза не прерывалась. Саранцев почувствовал себя очень неуютно и едва ли не беспомощно оглядывал лица противостоящих ему женщин. Нужно как-то убедить их в своей подлинности, но возможности для этого отсутствовали начисто. Может, наоборот, прикинуться очень похожим и разыграть юмористическую сценку?

— А мы не беспокоимся! — выкрикнула молодая и бесцеремонная особа в неприлично короткой для среднего учебного заведения юбке. — Мы и Елену Николаевну вам не отдадим, и вас не отпустим!