Пётр Самотарж - Одиночество зверя
На улице смеркалось, шёл дождь. Вокруг стояли люди, в плащах и под разнокалиберными зонтами, местами виднелись укутанные полиэтиленом телекамеры. Журналисты не обманули ожиданий Юли Кореанно и съехались к месту событий.
— Игорь Петрович, вы пойдёте на перевыборы? — раздался пронзительный женский крик.
Саранцев на ходу развёл руки в стороны неопределённым жестом удивлённого человека и ничего не ответил. Но первый выкрик стал только сигналом к началу всеобщей вакханалии. В какофонии высоких и низких голосов проскакивали отдельные слова о планах, друзьях, семье, Покровском и Думе, но президент не произнёс в ответ ни слова. Он медленно пробирался к машинам под защитой офицеров ФСО в штатском, и Юля догнала его прежде, чем он забрался внутрь лимузина.
— Как вы оцениваете результаты операции? — поинтересовался Саранцев у ангела-хранителя своего образа.
— Беспрецедентный успех, — быстро и уверенно ответила та. — Сегодня вечером вся страна загудит. Первые видеоролики из школы уже появились в Интернете и в теленовостях — школьники не подвели.
— Только школьники постарались, или ваши подстраховщики тоже пригодились?
— Сейчас уже трудно сказать — я никого из своих не ограничивала и не контролировала. Если бы школьники подвели, то у особо внимательных зрителей могли возникнуть подозрения, но детишки мои расчёты оправдали. Там несомненно подростковое авторство, всё бесспорно, поскольку подлинно.
— Я выступил удачно?
— Безупречно. А как ваши личные впечатления?
— Неоднозначные.
Кортеж тронулся с места и двинулся вперёд, постепенно набирая скорость. Смотреть по сторонам мешали шторки на боковых окнах, и президент смотрел вперёд. С простодушным детским упорством он старался разглядеть за широкими плечами сидящего на переднем сиденье офицера и идущей вплотную к переднему бамперу президентского «мерса» машиной охраны летящую навстречу дорогу. Водитель включил фары, небесная вода засеребрилась в их свете, а Игорю Петровичу вдруг померещилась впереди бесформенная тёмная груда — неподвижная, пугающая и противоестественная, словно лежит на асфальте распятый мёртвый человек.
