Юрий Иванов-Милюхин - Докаюрон
— Не в силах забыть этот случай? — как о чем–то постороннем спросила она.
— С ним все понятно, — немного раздраженно отмахнулся он. — Не могу найти ответ на вопрос, кто сумел так незаметно приблизиться и воткнуть что–то острое в икроножную мышцу. Спазм моментально прекратился, иначе бы я пошел ко дну. Я заметил смутный образ, но кому он принадлежал, разгадать до сих пор не в состоянии.
— Человеку, конечно, — рассудительно заметила девушка.
— Понятно, что не Господу Богу, да вокруг все равно никого и близко не телепалось.
— Я все время находилась рядом с тобой, — как–то отрешенно сказала подружка.
— Когда я повернул обратно, ты ушла далеко вперед, — не согласился Дока. — Я все глаза просмотрел, чтобы отыскать тебя.
— Плохо смотрел.
Дока приостановился, пристально вгляделся в спутницу. Девушка перекинула сумочку на другую руку, она продолжала спокойно глазеть по сторонам, не выказывая ни малейшей заинтересованности к тому, о чем только что поведал ее собеседник. Ему показалось, что безразличие это напускное, на самом деле за ним что–то скрывается. Мельком взглянув на проходящих мимо людей, он поджал губы, на некоторое время ушел в себя. Подружка терпеливо стояла рядом, лишь рука потянулась к прогнувшейся вниз ветке лаврового дерева. И вдруг Дока ясно осознал, кто на самом деле является истинным его спасителем. Сморгнув веками, с напряжением уставился на разминавшую пахучий лист пловчиху напротив. Вместо благодарности в его глазах начало разгораться пламя негодования. Сделав глотательное движение, он сдержанно спросил:
— Почему ты не поспешила на помощь раньше?
— Потому что я была уверена, что ты доплывешь до берега, — девушка убежденно покривила пухлую розовую щеку. Расстегнув сумочку, вытащила острый осколок раковины и протянула его Доке. — Это тебе на память, чтобы в следующий раз знал, перед кем следует выпендриваться.
— Я не думал соревноваться с тобой, поэтому повернул обратно. Мне давно было ясно, что ты спортсменка, — не прикасаясь к раковине и не понимая, зачем ее предлагают, он покатал под кожей на скулах твердые желваки. — А ты знала, что я еще не успел акклиматизироваться.
— Хочешь сказать, что не имела права звать тебя за собой? — прищурилась на него пловчиха. — А кто первый предложил сплавать в Турцию?
— Я высказал шутливое предложение.
— Тогда в чем дело?
— Почему ты сразу не поспешила мне на помощь? — с упорством повторил он вопрос.
— Я уже говорила, что была уверена в твоих силах, — девушка выбросила осколок под дерево, нетерпеливо фыркнула выразительными губами. Наверное, выяснения посередине оживленного тротуара стали ее раздражать. — Что тебя интересует еще?
— Только одно это, — Дока в замешательстве потоптался на месте, он не знал, что делать и о чем думать. Если перед ним холодное существо, способное равнодушно проплыть мимо тонущего человека, то от него нужно бежать как можно дальше. Такие ни в грош не ставят жизнь постороннего человека, с ними и удовольствий не испытаешь никаких. А если девушка просто растерялась, то почему не желает в этом признаваться. Он по инерции повторил. — Лишь одно, больше ничего.
— Сейчас ты похож на попугая, — подружка вскинула голову, с громким треском защелкнула сумочку. — Знаешь, завтра мне нужно уезжать, и я не хотела бы испортить себе последний вечер. Так что, лучше я прогуляюсь одна.
— Тогда для чего нужно было знакомиться вообще? — снова с недоумением уставился ей в переносицу Дока. — Что это тебе бы дало?
— Я увлеклась тобой, с первого взгяда.
— А теперь разочаровалась?
— Выходит, что так.
В груди у Доки возник привычный прохладный пузырек пустоты, он начал появляться еще в детстве, с той поры, когда его оставляли в одиночестве. В такие моменты накатывала волчиная жестокость, призывающая рвать и метать окружающее. Услышав ответ девушки, он понял, что за несколько часов шапочного знакомства тоже успел привязаться к ней, почувствовать родное существо. Не то, которое буквально вчера по случаю тискал высоко в горах — подобных женщин вокруг было море — а именно свое, которое ищешь всю жизнь и ни за какие деньги не купишь. С первых минут встречи он как зверь впитал в себя это ладное, одновременно мягкое и упругое, тело с высокими небольшими грудями, с розовым аккуратным пупочком и вызывающе выпирающим лобком. О, как прекрасно, наверное, обнять точеную фигурку и до изнеможения насладиться прелестью плоти, созданной природой в единственном экземпляре. В то же время, как ни странно, он боялся запутаться в длинных завитках шелковых волос, тем более, заглянуть в огромные густо–синие зрачки, чтобы не утонуть в их бездонной глубине. И опять мечтал о продолжении знакомства, даже согласился бы на немедленную женитьбу, зная наверняка, что таких женщин не бросают.
И вот теперь все доброе, успевшее накопиться в груди, пришла пора выбросить как ненужный хлам. Этого делать нельзя было ни в коем случае. Осмотревшись, Дока напрягся. Уличные фонари обливали мостовую с окрестностями бледно–синеватым светом, поток людей уменьшился, отдыхающие разошлись по кафе и ресторанам, заняли места в кинотеатрах. Лишь изредка на тротуаре маячили прижавшиеся друг к другу парочки. За спиной девушки возвышался заросший густым кустарником с вечно зелеными деревьями над ним крутой бугор. Узкая тропинка ныряла в заросли и пропадала в двух шагах от дороги. Там, куда она бежала, разлилась вязкая чернота. Девушка собралась сделать первый шаг с того места, на котором приостановилась. Отряхнув руку от остатков лаврового листа, она поправила сумочку, взглянула на Доку. В глазах уже не было ни первоначального тепла, ни недавнего равнодушия, яркие зрачки выражали одно упрямство:
— Всего хорошего, — холодно сказала она. — Думаю, что провожать меня не надо.
И Дока решился. Подавшись вперед, крепко обхватил пловчиху за талию и поволок ко входу в образованный кустарником тоннель. Колючие ветви ободрали кожу на лице, на шее, они забрались даже под рукава рубашки. Но он упорно тянул жертву дальше, в самую гущу зарослей. На пути вырос камень с притоптанным пятачком перед ним. Дока опустил подружку на землю, всунул пятерню под ее платье. Девушка не сопротивлялась, она словно потеряла сознание. Он рывками сдернул с ее попы тоненькие трусики, затем стащил их с одной ноги. Расстегнул на ширинке замок и высвободил с каждой секундой твердеющий член, раскидав округлые колени безвольной жертвы, вошел головкой между ее половыми губами. С животной радостью ощутил тесное и горячее влагалище, отозвавшееся на проникновение в него упругими сокращениями скользких мышц. Волна наслаждения обдала Доку жаром от пяток до макушки, не в силах сдержать внутренние эмоции, он замычал растянутым в нитку ртом, еще дальше вгоняя вставший колом член. Головкой вмялся в подавшееся навстречу твердое препятствие, догадался, что это была шейка матки. Девушка охнула, дернула попой вниз и попыталась выскользнуть из–под Доки. Но он уже ощущал, как из яичек по каналу заспешила раскаленная сперма, сбрасывать ее на землю, когда половой орган обволакивала благодатная плоть, было бы кощунственно. Дока навалился на партнершу всем весом, заставив раскрыть чувственные губы, вложил в них свои. Через мгновение пловчиха притихла, потом подалась вперед, выпуская через нос длинный тягучий стон. И захлопала ладонями по земле, накрепко впаявшись мягким лобком в его пах. Мышцы влагалища задергались словно от судорог, они буквально высасывали из члена накопившуюся в нем энергию. А она хлынула бурным потоком без положенных в таких случаях перерывов, будто пробивший себе дорогу источник решил вытечь сразу весь. Такого блаженства Дока никогда не испытывал, он моментально взорвался обильной испариной, как переполненный паром котел.
Так они и лежали на земле, сцепленные мертвой хваткой неконтролируемого земным разумом закона продолжения рода, изредка встряхиваясь от прошивавших их конвульсий, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Губы обоих утонули в клубах слюней, ручейки пота перемешались тоже. После полученных друг от друга бесподобных удовольствий можно было бы забыть про конфликт и продолжить дружбу. Но как только Дока осознал, что тело начинает оживать, он отвернулся от девушки, взялся приводить себя в порядок. Принуждением к половому сношению он словно отомстил ей за то, что в опасную минуту она не поспешила на помощь, а понадеялась на его выносливость.
Тем временем девушка нашарила трусики, одела их и занялась собой, во тьме пытаясь отряхнуть платье и поправить прическу. Они невольно соприкасались, чтобы сразу отстраниться, будто исполнив сладострастный ритуал, снова превратились в незнакомых друг с другом людей.
— Тебя до дома провожать, или дойдешь сама? — когда пришла пора вылезать из укрытия, через хрипотцу холодно поинтересовался он у партнерши.
