Бернар Вербер - Смех Циклопа
– Вы отдаете себе отчет в том, что вы несете, мадемуазель Немрод?
Тенардье ищет в кармане пиджака сигару, находит ее, вдыхает ее аромат, отрезает гильотинкой кончик, закуривает и выпускает скептическое колечко дыма.
– У меня есть гипотеза, объединяющая оба убийства, – настаивает Лукреция.
– Пустая болтовня. Шкатулки, черные бумажки, клоуны, лица которых невозможно рассмотреть. Безумные, ничем не обоснованные теории. Короче говоря, у вас нет материала для статьи. Для бредового романа есть. А для серьезной статьи нет.
– Две похожие смерти в одном и том же месте, при одинаковых обстоятельствах…
Тенардье резко встает и хлопает ладонью по столу.
– В обоих случаях это был сердечный приступ, который объясняется генетической предрасположенностью. Бедная Лукреция, вы уволены. Вы всего-навсего…
– Журналист, который хорошо делает свою работу.
Человек, произнесший эти слова, только что вошел в комнату. Тенардье смотрит на него.
– Господи помилуй, привидение! Исидор Катценберг! Вы больше у нас не работаете, и вам тут нечего делать. Это служебное совещание, на которое вас не приглашали. Убирайтесь!
Ничуть не смутившись, Исидор усаживается в большое кожаное кресло.
– Если вы хотите распутать это дело, вам понадобится наша помощь. Моя и мадемуазель Немрод.
– В вас никто не нуждается, Катценберг. Где бы вы ни появились, вы всех восстанавливаете против себя. Поэтому, кстати, вас и выгнали. Так же, как я выгоню эту бесталанную девицу.
– Вы этого не сделаете.
– Исидор, вы не можете мне приказывать. Вы журналист-неудачник. Лучше уходите, пока я не вызвала охрану.
Исидор не двигается с места.
– Через три дня мы найдем убийцу братьев Возняк, орудие и мотив преступления. Мы с Лукрецией уже очень далеко продвинулись в расследовании. Мы приближаемся к его завершению. Вы не хуже меня знаете, что ни один журнал не расследует криминальную версию. Если вы хотите получить настоящий эксклюзив, сенсационное расследование смерти братьев Возняк, вы должны поверить нам.
В комнате воцаряется тишина. Исидор спокойно продолжает.
– Мне известно, что дела журнала не так хороши, чтобы из гордости отказываться от подобной удачи. Я имею в виду, что дирекция может не одобрить ваше слишком «личное» отношение к этому делу.
Он силен. Лучшая защита – это нападение. А нападать он умеет.
Кристиана Тенардье затягивается сигарой, словно ища спасения в никотине. Среди молчавших до этой минуты журналистов поднимается едва слышный ропот.
Исидор, не спуская с Тенардье взгляда, достает лакричный леденец без сахара, медленно разворачивает его и начинает шумно сосать. Она колеблется. Давит сигару в пепельнице.
– Что у вас есть на сегодняшний день?
– За наши услуги мы хотим, во-первых, чтобы мадемуазель Немрод была восстановлена на работе. Во-вторых, нам необходим бюджет для дальнейшего расследования. Мы уже истратили около трех тысяч евро. И в-третьих, прикрытие на случай неприятностей. И еще вы должны заключить с нами договор.
Тенардье снова закуривает. Она взвешивает «за» и «против». Взглядом спрашивает мнения остальных. Флоран Пеллегрини кивает.
– У вас есть три дня. И ни секундой больше.
– Отлично. Пойдемте, Лукреция. Пора приниматься за работу.
Он берет Лукрецию за руку и ведет к выходу из помещения, атмосфера которого ему кажется нездоровой.
– Вы мне не нравитесь, Исидор, – кричит Тенардье. – Мне все в вас не нравится, и походка, и голос, и манеры.
Исидор оборачивается.
– Вы мне тоже не нравитесь, Кристиана.
– Я ни за что не приму вас обратно.
– Я сам никогда не вернусь. Я не люблю ни тюрьмы, ни тюремщиков. С тех пор как я ушел из журнала, я стал нормально спать. Меня больше не мучает совесть.
Среди журналистов чувствуется волнение.
Он нравится мне все больше и больше.
Кристиана Тенардье раздавливает в пепельнице сигару, которую только что закурила. Все подчиненные понимают, что их начальница наконец-то столкнулась с достойным противником. Поскольку лобовая атака отбита, Тенардье пытается зайти с фланга:
– Один вопрос, Исидор. Вы же сами ничего не получите – ни славы, ни денег. Так почему вы помогаете этой девчонке? Понимаю… вы надеетесь с ней переспать, не так ли? Тогда я задам еще один вопрос: зачем вы усложняете себе жизнь, связываясь с такой капризной особой? Вызовите лучше проститутку, с ней проблем не будет. Раз уж мы все про юмор да про юмор, расскажу вам анекдот. Знаете разницу между любовью платной и любовью бескорыстной? Бескорыстная любовь обычно стоит гораздо дороже!
Она смеется своей шутке, подчиненные следуют ее примеру.
Исидор пожимает плечами.
– У нее есть то, чего нет у вас, Кристиана… Она талантливая журналистка.
114
Бездомный стоит над открытым канализационным люком и повторяет:
– Тридцать три, тридцать три, тридцать три…
Прохожий спрашивает:
– Почему вы повторяете «тридцать три»?
Бездомный сталкивает его в люк и начинает бормотать:
– Тридцать четыре, тридцать четыре, тридцать четыре…
Отрывок из скетча Дария Возняка «После меня хоть потоп»
115
Дверь в кабинет, который делят Лукреция и Флоран Пеллегрини, открыта настежь. У каждого на столе большой компьютер, телефон, гора прочитанной почты, гора непрочитанной почты, стопка журналов.
Остальные журналисты все еще находятся под впечатлением от той смелости, с которой Исидор разговаривал с их мучительницей, и наблюдают за ними издали.
Исидор включает компьютер и создает новый файл.
– Итак, война идет между «розовыми громилами» под предводительством Дария Возняка и… – говорит он.
– Это путь тьмы, – уточняет Лукреция.
– …и Великой Ложей Смеха, к которой примкнул Тристан Маньяр.
– Путь света.
– И еще у нас есть третья сила. Грустный клоун, который, как нам сейчас кажется, действует независимо.
– Синий путь. Потому что он раздает синие шкатулки, – предлагает Лукреция. – И я не могу отделаться от ощущения, что мне, несмотря на грим, знакомо это лицо, – тихо добавляет она.
– М-м… мне тоже кажется, что я его где-то видел.
В этот момент к ним присоединяется Флоран Пеллегрини. На его покрытом глубокими морщинами лице появились ямочки от улыбки. Похоже, он рад видеть бывшего коллегу.
– Как идет расследование? – спрашивает он.
– Так, рутина, – отвечает Исидор.
– Кстати, пока не забыла, – замечает Лукреция. – Квартиру Исидора затопило, моя сгорела, поэтому мы оба живем в гостинице. Приходите к нам в гости: «Отель Будущего» на Монмартре. Восемнадцатый номер.
Флоран Пеллегрини записывает адрес.
Исидор задает поиск в «Гугле» – «грустный клоун». На экране появляются лица комиков, их имена, авторы их грима. Никто не похож на того, кого они ищут.
Флоран Пеллегрини подъезжает к ним на стуле на колесиках.
– Да, слушай, Лукреция, тут для тебя скопилась почта. Ты исчезла на несколько дней, на стол уже ничего не помещалось, я все сложил в коробку.
– Спасибо, Флоран, но это не к спеху.
Она, не отрываясь, рассматривает лица «грустных клоунов».
Пеллегрини пожимает плечами.
– Хорошо, я сам ее просмотрю. Это нужно сделать, иначе ты в ней утонешь.
Он вскрывает конверты длинным ножом в виде сабли, потом переходит к посылкам.
– Стой! – кричит Лукреция.
Она смотрит на синюю шкатулку, которую Флоран освободил от оберточной бумаги. Очень осторожно берет ее в руки и кладет в прозрачный пакет. Сквозь пакет Исидор видит знакомую аббревиатуру «B.Q.T.» и надпись: «Не читать». К оберточной бумаге приклеена напечатанная записка: «То, что ты хочешь знать».
– Роли меняются. Дичь преследует охотника, – замечает Исидор.
– Пуская в ход любые средства, – дополняет Лукреция.
Пеллегрини растерянно смотрит на них. Он ничего не понимает.
– А что там внутри? – предлагает Исидор.
– Вы шутите?
– Лукреция, я серьезен, как никогда. Только не говорите, что верите в эту чушь про «Шутку, Которая Убивает»! Это не смешно.
Он хочет взять пакет. Лукреция резко останавливает его.
– Это моя посылка, не трогайте! – рычит она и запихивает пакет с драгоценным содержимым в сумку.
– Вы все равно не выдержите, Лукреция. Любопытство пересилит страх. Дайте мне открыть шкатулку. Я старше вас, у меня нет ни семьи, ни будущего. Если один из нас двоих должен умереть от смеха, для всех будет лучше, если им стану я.
Она упрямо качает головой.
– Перестаньте, Лукреция. Сейчас мы имеем дело уже не с наукой, а… с магией.
Меня ты не убедишь, я не Кристиана. Я знаю все твои приемы в словесных дуэлях. Меня так просто не возьмешь.
— Скажем, я имею основания серьезно опасаться этого предмета, предположительно явившегося причиной смерти двух человек, и считаю необходимым предпринять меры предосторожности, – говорит она.
