Василий Аксенов - Редкие земли
Друзья отошли к стойке, где предлагались пассажирам и провожающим свежевыжатые соки. Шум, возникавший при сжатии фрукта, способствовал разговору, проходившему скорее в области мимики, чем артикуляции. Ну что, меняем маршрут? Не стоит, этот малый после большого бодуна тут мечется, душа горит. Кажется, я даже вспоминаю его по переулку Печатников. Он там когда-то кредита добивался.
В общем, решили маршрута не менять. План был такой. Летим в Украину, в город Симферополь, где «всякий знает среди архитектурных излишеств стройный, как очиненный карандаш, небоскреб газеты „Русский курьер“. Далее — в Ялту, в знаменитую чеховскую (а по-французски шеховскую) „Ореадну“ (не путать с Ариадной Рюрих). Там оплачиваем пребывание на неделю вперед и одновременно заказываем номера в Феодосии, столь нетерпимой к проискам Североатлантического оборонительного союза (НАТО). Вместо востока мы едем из Ялты все-таки на запад, в Севастополь, а вот оттуда под охраной стальных громад России направляемся через Понт Эвксинский в Стамбул, который когда-нибудь неизбежно вернется к имперскому имени Постоянный.
В Стамбуле мы зафрахтуем яхту, но одновременно и самолет, на котором и вылетим на остров Лампедуза, что на полпути от Мальты до Италии. Вот там-то, в Лампедузе, нас будет ждать самолет «Таблицы», который немедленно устремится в Жантиль, где нас настоятельно ждут.
Итак, два прикольных джентльмена входят в бизнес-класс аэрофлотовского «Ил-96», рейс Москва — Симферополь. Все кресла почти уже заняты в основном молодыми мужиками среднего возраста, в том смысле, что не юношами. Никто не обращает друг на друга внимания, стараются вволю наговориться по своим мобилам: ведь все-таки придется их, столь необходимых, отключить на два часа полета. Тут появляются бортпроводницы с напитками соков, вина и шампанского. Последний из перечисленных напитков вызывает легкий, как ветерок, обмен информацией. Оказывается, через проход два друга, Москва и Калуга, едут в Ялту на одну ночь оттянуться в дискотеке «Матрица», а завтра уже возвращаются в Первопрестольную, чтобы бизнес не дремал. Засвистели турбины.
За завтраком стали отдавать предпочтение национальному напитку. Тембр голосов повысился. Стали знакомиться, делиться соображениями. Оказалось, что, кроме Москвы и Калуги, еще несколько фруктов созрели для «Матрицы», а именно еще одна Москва, две Московских области, Самара и Тольятти, а в общем, если можете, запоминайте: Сашка — такой блондинчик, хрюкает, как поросенок, но девушкам нравится есенинской шевелюрой, Сережка такой, по прозвищу Серый, жиплистый, глотный, с надписью на свитере «Свой!», Аркадий такой, иначе Аркан, пиджаэк фраерский, но брюнчата висят, Стронг такой, это от бефСтроганова, иначе Едюля, от аппетита-апперкота, туда-сюда тычет вилкой, промахивается, жманает рукой, Стас такой, по фамилии то ли Русский, то ли Прусский, то хипхопает, то мымыкает, плечи богатырские, брюх впалый, вот кто чисто рюски, так это такой Степан, немного на вид стебанутый, но «духless» читал до самого упора, потом швырнул, ну и еще такой Мамед, по имени чужой, а по внутренним органам наш, настоящий сторонник евразонского человепчества. В общем, среди пассажиров бизнес-класса активно выделилась группа алкоголизма в составе семи человек.
А наши герои оказались в каком-то странном эпицентре веселья. Великолепная семерка владела креслами в разных секторах, а потому общаться можно было над головами других, что они и делали с непринужденностью, как будто между ними не было никого. Вначале это выглядело вполне безобидно. Парни при помощи стаканчиков салютовали друг другу, безудержно хохотали при обмене шутками типа: «Ну ты силен, Сашок!», «А Серый-то, Серый, глотает, как пеликан!», «А вот Аркан — это наш человек!», «Посмотрите на Едюлю, парни, он от голода не умрет!», «Стас, а Стас, учти, главное — не трезветь, чтобы в „Матрицу“ придти в приподнятом настроении!», «Степок, а что там у Минаева про водку-то написано?!», «Мамед, это правда, что водку мусульмане придумали, чтоб неверных загнобить?!».
Мистер Ярдстик делал вид, что читает «Herald Tribune», а сам внимательно ко всем пассажирам, не исключая, конечно, и пьянчуг, приглядывался. Что касается мистера Эталони, тот хохотал над юмором взрослой молодежи. Чем-то они ему напомнили героев «Мужского клуба», который когда-то ксерили потайным способом под угрозой схлопотать срок. «Look at them, — сказал он Ярдстику, — they’re having fun easy like kids. People usually are gloomy in this country, but they do the basketball of humor, don’t they?»
«You aren’t going to join them, are you?» — спросил Ярдстик, проявляя типичную для этой страны мрачноватость. Извинившись, он отправился вперед, в туалет, и на обратном пути обменялся взглядами с сидящими в заднем ряду бизнес-класса Мастером Суком и Мастером Шоком. Самураи были невозмутимы, как их Бог.
Среди трех стюрдесс салона одна могла похвастаться ножками и попкой, а также губками, которые без устали улыбались. Сашок, Серый и Аркан задержали ее в проходе и усадили в свободное кресло. Нам, Веруля, вы как человек нужны, а не как кадр. Аркан слегка погладил ее левую коленку, а Серый правую, Сашок на мгновение приложил свою пропахшую табаком ладонь к ее губкам. Лично я вижу в девушке прежде всего собеседника. Хочется как-то раскрыть душу, почувствовать также и чем она дышит. Девушка испугалась и выскользнула. Парни хохотали. Они к этому времени уже начали вынимать из своих рюкзаков и портфелей их собственные напитки типа джина «Гордон», виски «Баллантайнз», коньяка «Мартель». Веруля вернулась из-за портьеры вместе с приземистыми подружками Лёликом и Кикой. Как всякая девушка этого класса, она была все-таки основательно польщена таким вниманием со стороны таких видных парней. Мальчики, пожалуйста, сядьте в кресла и пристегнитесь, попросила она нежнейшим тоном. Обделенные вниманием коротконожки совсем в другой манере попросили прекратить распитие принесенных с собой напитков. Ой, турбуленция, вскричал тут Мамед и ухватился за Лёлика. Стронг Едюля обратал Кику. Ой, мальчики, да что ж это такое, экие дамские угодники! Тут и в самом деле зажглось табло «Пристегните ремни». Компания кое-как расселась с бутылками, захмелялись все круче.
Вдруг подошел какой-то момент, определяемый еще домарксовыми марксистами как «переход количества в качество». Речь горластой компании стала стремительно насыщаться матерью-щинской. Во, бло, какая пошла турбуленция! Да это мы, пацаны, сами его, тматтвоютак, раскачали! Кого, нах, его? Да самолета, эбэнать! Оказалось, что чуть ли не все были задействованы в горячих, ожоговых таких, бло, моментах родины — кто в ВэДэВэ, кто в Морпехе, кто азеров усмирял от бесчинств, кто мост в Бендерах штурмовал, а кто и в Чечне отстаивал нашу федеральную цельность. Кто-то со всхлипами стал вспоминать павших товарищей. Кончай, Мамед, держи себя, нах, в руках, никто не забыт, ничто не забыто! Евразиец для подтверждения искренности рванул через голову футболку. Широкая его грудь представляла из себя батальное полотно: танки, вертушки, клубы дыма, геройский спецназ, сверху ангелы спускаются с парашютами, снизу вьется лента с надписью «Штурмуем Ведено!». Сашок и Стронг залились слезами. Во, татарин все понимает, а иностранцы блобские, нахло, ни фига не понимают, хотя этнически чисты.
Тут все вдруг уставились на мистера Ярдстика и мистера Эталони; смотрели в упор. Стало быть, раньше делали вид, что не замечают, разыгрывали театр? Все эти ряшки, иные еще веселые, а другие уже мрачневецкие, надвинулись так, словно не хотели отпускать. Самураи встали и приблизились. Присели на подлокотники кресел, будто очередь заняли в туалет.
«What’s the matter, guys?» — поинтересовался Ярдстик.
«В чем дело, ребята?» — спросил мистер Эталони на языке Тургенева. Гоп-компания взорвалась истерическим весельем. Вот говорят, что все иностранцы козлы, а это не совсем так. Вот вам пример — один выгребывается по-английски, то есть на языке Шекспира, а другой, вот этот с моноклем, спокойно на тургеневском чешет. Вот такие разные бывают иностранцы. Одному можно пасть заткнуть, а второго пригласить водочки покушать, верно?
Далее последовал ура-патриотический бурлеск, впрочем, довольно своеобразного характера, слегка напоминающий делириум тременс. Вся великолепная семерка высказывалась одновременно, то глуша своими голосами друг друга, то вдруг хором взвывая на высоких децибеллах. Вот что удалось более-менее извлечь из этой вакханальной глоссалии. Пусть к нам они не лезут! Мы сами! Ващще! Россия — гордая держава, так? Держава-гордач, я правильно понимаю? Вот Стаська Прусский правильно хипхопает — гордач, гордач! Как в песне народ взывает: врагу не сдается наш гордый гордач, ура! Дайте Степке-стебанутому высказаться; ну, Степан! Иностранцев всех надо размазать! Хватит с нас иностранцев, братва! Стронг, ты не из них будешь по прозвищу? Всюду лезут, как термиты, как хамаз и хезбулла! Нас всех, братва, продают пачками, а мы сидим, как лохи! Вот смотрите, на чем летим, на гиганте «Ил-96», летим, ничего не понимая, мужики, а ведь «Ил»-то означает Иностранный Легион, вот так нас и прикупили! Все проплачено вперед, это даже президенту понятно; понятно? Свою дерзкую политику надо вести, наносить удары! Нечего на таких вот амеприканцев со стеклышками в черепке смотреть, надо, как Израиль, наносить удары, упреждать технически грамотно, там ведь наши поселились, передовой отряд!
