Мы Бреннаны - Лендж Трейси
– Прости. Все случилось так быстро. Ты же знаешь Денни. Если он что-то задумал, то сделает обязательно.
Грааль лишь кивнула. Она всегда утверждала: это одна из причин, почему по нему сохнут женщины.
Попозже вечером кузины разбирали вещи Санди наверху в ее старой спальне. Клэр сделала в комнате легкий косметический ремонт, но та выглядела такой же, как и в день отъезда Санди. Ее кровать все так же была укрыта белым плюшевым покрывалом с нежными фиалками. Полученная еще в десятом классе писательская награда все так же висела над старым столом с выдвижной столешницей, а высокие встроенные полки были заставлены ее книгами. На комоде стоял замысловатый трехэтажный викторианский кукольный домик, который отец сделал к ее пятилетию, а возле шкафа все так же стоял ящик с одеждой для школьных пробежек по пересеченной местности. Ничего не изменилось. Комната словно бы знала, что однажды хозяйка вернется, и преданно ее ждала.
– Извини, я не успела прийти к твоему приезду, – проговорила Грааль, развешивая в шкафу блузки и рубашки. – У меня смена до шести.
Грааль была в форменной одежде и туфлях на низкой толстой резиновой подошве. Темные волосы были собраны в низкий пучок на затылке.
– Тебя назначили на должность дознавателя? Поздравляю, – сказала Санди. – Работа тебе нравится?
– Вполне. Большинство ребят относятся ко мне по-честному, за исключением одного-двух козлов, которые видят угрозу в женщине среди сослуживцев.
Санди плюхнулась на кровать и положила правую руку под загипсованную левую. Под гипсом у нее чесалась кожа, и от него тянуло все левое плечо.
Грааль легла на кровать рядом с Санди. Пока они росли, Санди во всем боготворила двоюродную сестру: та была шестью годами старше, куда храбрее и разумнее нее. Когда у Санди в восьмом классе начались первые месячные, вся перепуганная и в слезах, она прибежала именно к Грааль, потому что мать вручила ей какую-то церковную книжицу о нечистых помыслах, которые могли бы ее одолевать. И именно Грааль помогла ей разобраться с предохранением от беременности, когда их с Кейлом отношения стали серьезнее, чем раньше.
– Что там, черт возьми, с тобой случилось, Сан? – спросила Грааль, уставившись в потолок. – Я к тому, что ты убежала из дома за какой-то обалденной работой. Никогда не приезжала, потому что была «очень занята». Мы все воображали, что у тебя отличная жизнь, куча денег и полно мужиков.
Ничего такого Санди никогда не говорила, но потакала воображению родни.
– Я жила как все, – ответила она. – У меня был свой дом. Я стала официанткой потому, что эта работа оставляла время на учебу, чтение и писанину. – Она пожала плечами. – Я просто не хотела никого из вас беспокоить.
– И все это ты вроде как профукала, когда попала в аварию по пьяни?
– Верно.
– У тебя были парни в Лос-Анджелесе?
– Несколько. Ничего серьезного.
Грааль села рядом.
– Вид у тебя истерзанный. Не стоило тебе ехать домой так скоро после аварии.
– Наверное, не стоило.
– Как у тебя тут со всеми? – Грааль кивнула куда-то в сторону лестницы.
– Немного неловко, особенно из-за этого. – Она указала на лицо. – Но мы все преодолеем. Хотя я еще с Шейном не виделась. Он до девяти работает.
Грааль указала подбородком на фото, которое так и простояло все эти годы на столе Санди.
– Он знает, что ты вернулась?
Санди посмотрела на снимок Кейла восьмилетней давности. Темные, вьющиеся пряди спадали ему на брови, наполовину укрывали уши и верхнюю часть шеи. На фото у него были игривая усмешка и до того светлые глаза, что они казались серыми.
– Нет, не знает. – Потянувшись, она взяла фотографию и спрятала ее в ящик стола.
– Расскажи, что будет, когда он узнает. Я бы все отдала, чтобы посмотреть на вашу встречу.
* * *На обед они съели жаркое в горшочке и разошлись по делам. Отцу нужно было «встретиться с одним малым»: эвфемизм для обозначения букмекера в какой-то забегаловке, где принимают ставки. Джеки отправился за Шейном на Ньюманз-Маркет – рынок, где тот уже почти десять лет укладывал овощи в мешки и раскладывал товары по полкам. Клэр с Грааль ушли вместе: Грааль и ее мать были настолько разными, что вечно препирались из-за ерунды, и вот теперь они о чем-то в очередной раз спорили. Когда в доме почти никого не осталось, Молли спросила, можно ли ей поговорить с Санди.
Сложив руки, Молли села за стол напротив Санди. С очень серьезным видом возвестила, что отныне кукольный домик принадлежит им обеим. Она согласилась, чтобы домик находился в комнате Санди, лишь потому, что ее собственная спальня меньше, чем у Санди.
– Нам придется делиться. И, пожалуйста, спрашивай меня, прежде чем передвигать что-то, потому что я все расставила как надо по местам, – предупредила Молли.
И только после того, как Санди уверила, что они решат все по справедливости, Молли позволила Денни отвезти ее к Терезе. Санди почувствовала, что брата расстраивает необходимость везти собственную дочь ночевать в чужой дом, но тот великолепно умел скрывать это от Молли.
Когда Джеки и Шейн приехали домой, Санди сначала просто следила, как Шейн ковыляет через порог, стаскивает рюкзак и вешает пальто на вешалку. Сидя на скамейке в прихожей, он расшнуровал и стянул строительные ботинки. Младший брат носил плотницкие штаны и простую рубаху, как это десятки лет делал их отец. Шейн был кротким великаном (еще выше и шире в плечах, чем Денни) с самым солнечным нравом, какой только видела Санди. Черты лица у него были чуточку шире и проще, чем у всех у них, и волосы на голове коротко острижены. Ему было двадцать пять, и он был самым младшим из них.
Джеки вошел следом за ним.
– Смотри, кто у нас тут, – кивнул он в сторону гостиной.
Санди поднялась с дивана.
– Привет, Шейн.
– Во дела! Санди?!
Шейн застыл, его правая рука вскинулась к голове: он начал крутить прядь у виска – нервный тик, который вызывали замешательство или волнение. Его предупредили, что Санди возвращается домой: Шейна старались не удивлять неожиданными событиями. Но к тому, как выглядит ее лицо, его не подготовили.
Санди направилась к нему, и Шейн сделал шаг назад.
– Что… с твоим лицом… и с рукой? Это после аварии? – Голос у него был басовитый, и звучал он немного громче, чем у остальных, из-за врожденной легкой глухоты.
– Да, – произнесла Санди. – Но со мной все хорошо.
Брат пристально ее рассматривал.
– Во дела. У тебя видок… Не лицо, а сплошное месиво. – Он перетаптывался с ноги на ногу.
– Знаю, что вид у меня поганый. Когда машина перевернулась, меня шарахнуло лицом о руль, и я сломала нос. – Санди указала на белую повязку. – К тому же у меня капилляры в глазах полопались. – Двумя пальцами она широко раскрыла один глаз. – Потому они красные. И я ударилась о дверь и сломала руку.
Шейн перестал раскачиваться, вглядываясь в ее лицо, подался вперед и указал на ее руку.
– У тебя… черный гипс. Тони со склада руку сломал, но у него гипс голубой.
За спиной Шейна Санди разглядела, что Джеки понимающе улыбнулся. Ей удалось обратить тревогу Шейна в любопытство.
Проглотив комок в горле, Санди разглядывала черты родного лица, которое так давно не видела.
– Очень рада видеть тебя, Шейн. Я скучала по тебе.
Он широко ей улыбнулся.
– Я тоже.
И тут он по-медвежьи обхватил ее. Санди и виду не подала, когда брат стиснул ее слишком крепко.
* * *Боль всю ночь не давала ей уснуть. Она осталась одна в темноте, ложилась и так, и эдак, но ей было неудобно, к тому же мыслями она все время возвращалась к аварии. Мозг складывал случившееся в одну картину, словно кусочки пазла; когда-то давно с ней тоже случилась беда и она потеряла сознание, и в тот раз ее разум делал то же самое. Сами собой возникают разрозненные картинки: вот она торопливо подсчитывает, сколько дать на чай бармену; вот она чувствует себя беспомощной, и ее несет на бетонный барьер; вот она видит вспышки огней и чувствует, что висит вверх тормашками. Она могла бы отвлечься от аварии, лишь предавшись другим печальным раздумьям. Старым призракам прошлого и сомнениям в будущем.
