Джон Грин - Уилл Грейсон, Уилл Грейсон
связанныйпапочкой: но теперь жажду видеть их всех за решеткой. я говорю: «поставь на место», а она такая типа: «что поставить?», я тогда полез к ней в карман и достал диск. а она что на это? «ох».
оттеноксерого: и даже не извинилась?
связанныйпапочкой: вообще.
оттеноксерого: девки дерьмо.
связанныйпапочкой: а мальчики типа ангелы? :-)
и так примерно час. по телефону разговаривать мы, к сожалению, не можем, родители айзека против того, чтобы у него был мобильник, да и я знаю, что мама иногда мой проверяет, пока я в душе. но разговоры наши я люблю. это единственная часть дня, когда я ценю каждую минуту.
прощаемся мы, как обычно, минут десять.
связанныйпапочкой: мне пора.
оттеноксерого: мне тоже.
связанныйпапочкой: но я не хочу уходить.
оттеноксерого: я тоже.
связанныйпапочкой: до завтра?
оттеноксерого: до завтра!
связанныйпапочкой: я тебя желаю.
оттеноксерого: и я тебя желаю.
это опасно, я себе обычно ничего желать не разрешаю. в детстве я слишком уж часто складывал молитвенно руки или крепко жмурился и весь отдавался надежде на что-то. я даже считал, что какие-то места в комнате особенно подходят для загадывания желаний: под кроватью нормально, а на кровати – нет; в шкафу нормально, но надо, чтобы обувная коробка с бейсбольными карточками была на коленях. за столом – ни в коем случае, а вот ящик с носками всегда должен быть открыт. никто мне этих правил не рассказывал – я к ним сам пришел. я мог часами готовиться к загадыванию одного желания, но каждый божий раз меня встречала толстая стена полного равнодушия. будь это хомячок или чтобы мама перестала плакать – ящик с носками был открыт, а я сидел за коробкой с игрушками с тремя фигурками в одной руке и машинкой со спичечный коробок в другой. я ни разу не загадывал, чтобы лучше сразу стало всё – только чтобы наладилось что-то одно. но никогда не выходило. и я в итоге сдался. и продолжаю сдаваться каждый день.
но не в случае с айзеком. и иногда меня это пугает. мое желание, чтобы у нас все получилось.
поздно вечером от него приходит письмо.
мне сейчас кажется, что вся моя жизнь разодрана на куски. как на мелкие клочки бумаги, и кто-то к тому же включил вентилятор. но когда я с тобой общаюсь, кажется, что вентилятор на время выключили. и что все наконец может сложиться. с тобой я прихожу в порядок, и я так благодарен тебе за это.
БОЖЕ, КАК Я ВЛЮБЛЕН
Глава третья
Целую неделю ничего не происходит. Не фигурально выражаясь – в том смысле что нет значительных событий. А буквально – вообще никаких событий нет. Полный застой. И, по правде сказать, это божественно.
Я встаю по утрам, принимаю душ и иду в школу, ежедневно свершается чудо втискивания Тайни Купера за парту, на каждом уроке я тоскливо смотрю на свои часы из детского бургеркинговского обеда с «Волшебным школьным автобусом», испытываю облегчение со звонком с восьмого урока, еду на автобусе домой, делаю уроки, ужинаю, вижу родителей, закрываю дверь, слушаю хорошую музыку, сижу в Фейсбуке, читаю обновления чужих статусов, сам не пишу – мое правило «Помалкивай» распространяется и на текстовое общение, – а потом ложусь в постель, просыпаюсь, принимаю душ и снова иду в школу. Я не против. Что до того, как жить, по мне, лучше тихое отчаяние, чем радикальное биполярное расстройство.
А потом, в четверг вечером, я топаю домой, мне звонит Тайни, и кое-что начинает происходить. Я здороваюсь, а Тайни вместо приветствия заявляет:
– Ты завтра должен прийти на собрание Альянса геев и гетеро.
– Ничего личного, Тайни, – говорю я, – но меня альянсы особо не привлекают. К тому же ты знаешь, как я вообще отношусь к внеурочной тусне.
– Нет, не знаю, – отвечает он.
– Я против. Урочных занятий завались. Тайни, слушай. Мне надо идти. Тут и мама на другой линии. – Я отключаюсь. Мама не звонит по другой линии, но разговор следовало закончить, пока меня ни на что не развели.
Но Тайни перезванивает.
– Мне просто необходимо, чтобы ты пришел, нам надо увеличить число участников. Школьное финансирование частично зависит от посещаемости.
– Зачем тебе школьные деньги? У тебя дом собственный.
– На постановку «Танцора Тайни».
– О. Боже. Милостивый. – «Танцор Тайни» – это мюзикл, который Тайни же и написал. По сути, он представляет собой слегка додуманную биографию самого Тайни, но в виде песен, и – имейте в виду, я этим прилагательным вообще не бросаюсь – это самый пидорский мюзикл за всю историю человечества. А это реально кое-что значит. И под словом «пидорский» я не подразумеваю «хреновый». Просто тематика такая. Вообще-то «Танцор Тайни» – с мюзиклами такое бывает – довольно хорош. Песни цепляют. Особенно мне нравится «Тэкл (любитель тайт-эндов)», с западающим в память рефреном: «Я в раздевалке не вижу порно / Потому что у всех там прыщавые попы».
– Ну что? – скулит Тайни.
– Я просто боюсь, что это может оказаться, э… – Как там Гэри на днях высказался? – Не на пользу команде, – заканчиваю я.
– Вот именно это и скажешь завтра! – отвечает Тайни, лишь с намеком на разочарование в голосе.
– Ладно. – Я вешаю трубку. Он перезванивает опять, но я не отвечаю, я на Фейсбуке, изучаю профиль Тайни, листаю его список из 1532 друзей, каждый из которых симпатичнее и моднее предыдущего. Пытаюсь понять, кто именно состоит в Альянсе геев и гетеро и нельзя ли будет собрать из них достаточно неназойливую Компанию друзей. Но, насколько могу судить, там лишь Гэри, Ник и Джейн. Сощурившись, я рассматриваю ее аватарку, кажется, что Джейн на ней обнимает талисман какой-то спортивной команды, который ростом с живого человека и стоит на коньках.
И в этот момент мне от нее приходит заявка в друзья. Я через пару секунд одобряю, и она шлет мне сообщение.
Джейн: Привет!
Я: Привет.
Джейн: Извини, зря я, наверное, восклицательный знак поставила.
Я: Ха. Ничего.
Я просматриваю ее страницу. Список любимой музыки и книг неприлично длинный, я только музыку на букву «А» пролистал и сдался. На фотках она симпатичная, но немного другая, чем в жизни: улыбка не такая, как на самом деле.
Джейн: Дошли слухи, что Тайни агитирует тебя в Альянс.
Я: Ага.
Джейн: Приходи обязательно. Нам нужны участники. Это немного пафосно, на самом деле.
Я: Да, приду, наверное.
Джейн: Круто. А я и не знала, что ты есть в Фейсбуке. Профиль у тебя прикольный. Мне понравилось: «ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ: такая, чтобы в солнечных очках».
Я: А у тебя любимых групп больше, чем у Тайни бывших дружков.
Джейн: Ну да. Кто-то живет, а кто-то музыку слушает.
Я: А кто-то ни то ни другое.
Джейн: Уилл, не унывай. Ты скоро будешь самым сексапильным гетеро среди пацанов нашего Альянса.
У меня отчетливое ощущение, что это заигрывание. Нет, не поймите меня неправильно. Мне нравится заигрывание, как и любому другому пацану, с условием, что этот любой другой пацан то и дело становится свидетелем, как его лучшего друга плющит из-за любви. Проблема в том, что заигрывание является стопроцентным нарушением правил «Помалкивай» и «Ни из-за кого не парься», – хуже может быть только тот леденящий душу момент, когда ты переходишь от слов к действиям, момент поцелуя, который – словно печать под гарантией разбитого сердца. Вообще-то, Правил должно быть три: 1. Помалкивай. 2. Ни из-за кого не парься. И 3. Ни в коем случае не целуйся с девчонкой, которая тебе нравится.
Я, через какое-то время: А сколько в Альянсе пацанов гетеро?
Джейн: Ты один.
Я «ржу», чувствуя себя идиотом из-за того, что вообразил, будто она заигрывает. Джейн просто умная, язвительная и отчаянно кучерявая.
И вот к чему это приводит. На следующий день в половине четвертого звонит звонок с восьмого урока, и на какую-то наносекунду я ощущаю в теле бурление эндорфинов – свидетельство того, что успешно пережил еще один день школы без происшествий, – но тут же вспоминаю: день-то еще не окончен.
Людская река стремительно стекает вниз по лестнице, все бегут навстречу выходным, а я неохотно тащусь наверх.
Я дохожу до кабинета 204А. Открываю дверь. Вижу спину Джейн, которая уселась на стол, поставив ноги на стул. На ней бледно-желтая футболка, и Джейн так наклонилось, что немного видно поясницу.
Тайни Купер лежит, растянувшись на тонком ковре, подложив под голову свой рюкзак. На нем джинсы скинни, в данном случае больше похожие на оболочку для колбасы. На сегодняшний день весь Альянс геев и гетеро составляем мы трое.
– Грейсон! – восклицает Тайни.
– У вас тут клуб «Гомосексуализм – это мерзкий грех», да?
Он смеется. Джейн продолжает сидеть ко мне спиной, читает. Я снова смотрю на ее поясницу – надо же мне куда-то смотреть.
– Грейсон, ты что, решил отказаться от своего отказа от секса? – с улыбкой говорит Тайни.
