Константин Семёнов - Грозненские миражи
Но вот зачем тебе это?!
Михеев резким движением прокрутил страницу и нервно ткнул в одну из картинок. Изображение увеличилось, заняло весь экран, и Виктор Андреевич привычно напрягся.
На переднем плане притаились двое: русский солдат и чеченский боевик. У обоих в руках снайперские винтовки, и оба, не задумываясь, готовы выстрелить. Два прицела сливаются в один, и ярким пятном виден в нём спокойный, даже беззаботный город. Смеются дети, счастливо улыбаются женщины, играет радуга на брызгах фонтанов. А вокруг — за пределами прицела — руины и торчащие, словно столбы, остатки деревьев.
Это же ложь! Вернее, полуправда, а это ещё хуже. Выходит, до войны всё было прекрасно, все были счастливы? Эх, Тапа! И как ты смеешь сравнивать русского солдата с чеченским бандитом? Значит, ты по-прежнему витаешь в облаках, пытаешься смотреть со стороны. Не выйдет, мой бывший друг, не получится у тебя остаться в стороне. Ведь оставаться в стороне — это всё равно, что перейти на другую сторону. А это уже не ошибка, Тапа. Это предательство.
— Витя! — крикнула от двери жена, Виктор вздрогнул и поспешно закрыл страницу. — Есть будешь?
— Есть? Нет, позже.
— Когда позже? Уже три часа за компьютером сидишь. Сколько можно?
— Ещё полчаса, Света, — примирительно попросил Виктор. — Полчаса — и я в твоём распоряжении.
— Полчаса… — пробурчала Света, взглянула на монитор и нахмурилась. — Ох, опять ты их дразнишь. А вдруг вычислят?
— Чечены? — небрежно спросил Виктор. — Не бойся, они храбрые, только когда толпой против одного.
— Ты говоришь так, будто я не из Грозного. Толпой….Сам-то веришь? Ладно — полчаса.
Виктор Андреевич проводил жену взглядом и отвернулся к монитору. Взялся за мышку, двинул курсор вверх и замер. В голове внезапно закружилось, комната исчезла, и Виктор Андреевич Михеев провалился в юность.
— Ты идёшь или нет? — насупился Витька. — Последний раз спрашиваю!
— Муха, ты уже третий раз это повторяешь, — засмеялся Павлик. — Отвали, не пойду.
— Почему?
— По кочану!
Витька оглянулся по сторонам, ища поддержки, но Валька смотрел в сторону, а остальные ждали, не скрывая нетерпения. Только невысокий и большеголовый Фима Геплер, по кличке Гвоздь, предпринял наивную попытку:
— Он боится!
Пашка на него даже не глянул.
— Тапа, — тщетно старался скрыть обиду Витька, — мы же договаривались!
— Забодал! Это ты договаривался, Муха, — сказал Павлик с ударением на «ты». — Ты! А моё мнение тебя не интересовало.
— Я думал ты, как друг, и так поддержишь!
— Красавчик! — Пашка уже не смеялся. — А давай ты меня поддержишь и останешься. Как друг!
— Ты что? Я же пару получу! Мне нельзя!
— Вот-вот, Муханчик, — почти ласково сказал Павлк. — Тебе нельзя пару и ты хиляешь, а мне надо пятёрку получить и этого ты понять не хочешь.
— Да как ты сравни… — закричал Витька. — А ещё друг!
— Муха! — дёрнул его за руку Валька. — Тапа прав.
Витька резко повернулся к нему, открыл рот, но Валька его опередил.
— Не ори! — сказал он свистящим шёпотом и скорчил рожу. — Всю школу соберёшь! Что застыл? Скоро звонок уже. Тапа, не забудь — после уроков у фонтана. Всё пацаны — валим!
Пацаны — трое одноклассников — только этого и ждали и мгновенно шмыгнули через тяжёлую школьную дверь на улицу. Застывшего словно столб Витьку Валька подтолкнул в спину и незаметно подмигнул Пашке. Тот махнул рукой, повернулся и пошёл в класс.
А на улице буйствовала весна. В воздухе стоял сиреневый дурман, от которого хотелось совершать странные вещи. Конские каштаны, словно фонариками, покрылись фиолетовыми пирамидками цветов. Было тепло, солнечно и очень шумно. Грохот стоял такой, что разговаривать было невозможно. Разве что кричать в ухо.
Кучка совсем ещё маленьких мальчишек, собравшихся на дороге у станции Юных Техников, так и делали. Впрочем, разговаривали они мало: были заняты более важным делом. Пацаны проверяли карты — маленькие вёрткие машинки, похожие на тележки, которые и заполняли окрестности грохотом и бензиновыми выхлопами. Рядом ходил седой учитель.
Витька тут же вспомнил, что завтра на площади пройдут соревнования, и решил, что надо обязательно пойти посмотреть. Технику Виктор Михеев любил и в четвёртом классе тоже занимался на этой станции. Правда, не картингом, а авиамоделизмом. Он даже уговорил друзей и сначала они ходили втроём. Через неделю Пашка заявил, что клеить дурацкие планеры ему неинтересно, и ушёл. Сначала на бокс, а потом ещё и в художественную школу. Кулёк продержался чуть подольше. Оставшись один Витька обиделся, решил доказать, что это вовсе не дурацкое занятие, и честно доказывал целый год.
Да, обязательно надо будет пойти посмотреть. Вот только с кем? Кулёк пойдёт вряд ли, а Тапик….После сегодняшнего снова обращаться к Пашке с просьбой не хотелось. Что-то он слишком много стал на себя брать!
Прогульщики прокрались вдоль стены школы, так, чтобы их не было видно из окон, потом вдоль бетонного забора, ограждающего тянувшуюся уже несколько лет стройку. Раньше — Витька ещё помнил — здесь был интернат для девушек-горянок, а чуть дальше начинался сквер. Года три назад интернат вместе с приличным куском сквера снесли и начали строить новое здание нефтяного института. Интересно, а куда делись девушки-горянки?
Комсомольскую перешли на самом углу, где из окон школы их заметить уже точно было невозможно. Перешли, обогнули маленькое, похожее на игрушечный особняк здание с совсем не подходящей табличкой «Нотариальная контора» и свернули в сквер. Пустых лавочек в этом углу было полно, и хиляльщики выбрали себе самую лучшую — закрытую с трёх сторон деревьями.
— Кайф! — сказал Гарик Мартиросов, толстый, уже начавший бриться паренёк и достал сигареты.
— «ВТ»! — глянув на пачку, уважительно протянул Сашка. — Где ты их только берёшь?
— Тоже мне, дефицит! — небрежно бросил Валька. — Я и «Мальборо» могу достать. И «Кэмэл».
— Врёшь! — обиделся Гарик. — «Мальборо» даже в Обкоме нет.
— Спорим! — тут же предложил Валька. — На твоих Битлов.
Гарик засопел. Он был самолюбив и обидчив, и его отец работал в Совете Министров. Гарик не любил признавать чьё-нибудь превосходство, но опыт показывал, что связываться с Кульком себя дороже. Положение спас большеголовый Гвоздь.
— Не поддавайся, Гарик! С Кульком спорить всё равно, что деньгами подтираться.
— Да ради бога! — ни грамма не обиделся Валька и вдруг весело крикнул: — Привет, Танюша! Как дела?
Одна из двух проходящих по аллейке девушек махнула рукой и улыбнулась. Девушки были совсем взрослые — наверное, десятиклассницы — и очень красивые. А от их ножек, еле прикрытых лёгкими платьями, просто было невозможно отвести взгляд. Прогульщики этого делать и не собирались, и поворачивали за ними головы как подсолнухи за солнцем. И только когда девушки скрылись из вида, повернулись к Вальке. Теперь у них в глазах читались зависть и уважение.
— Да чего вы, — засмеялся Валька. — Это моя сестра. Двоюродная.
— Что-то много у тебя вдруг сестёр объявилось, — пробурчал Витька.
Он опять чувствовал какое-то неудовлетворение, может быть, даже обиду. Это было неприятно, это было непривычно. Настроение снова начало портиться.
— Так и будете целый час здесь сидеть? — неожиданно набросился он на компанию.
— А правда, пацаны, — поддержал его Валька. — Пошли пройдёмся.
Уговаривать никого не пришлось. Приятели прошли через сквер, миновали огромную клумбу и вышли к кафе, которое в городе называли не иначе как «Подкова». По случаю тёплой погоды большинство столиков было занято: народ с удовольствием уплетал мороженое, запивая его холодным как лёд коктейлем. Витька посмотрел на довольную публику, потрогал немногочисленную мелочь в кармане и расстроился совсем.
Проспект Орджоникидзе перешли прямо у «Подковы»: не пилять же до перехода. Аллейка на проспекте была почти пуста, не то что вечером.
Впрочем, одна лавочка была всё-таки занята, и, конечно же, сидящие там девчонки поздоровались с Валькой. Как у него это получается? Иногда кажется, что он полгорода знает. А спроси, так ведь улыбнётся эдак и скажет, что это очередные родственницы. Изменился Кулёк. Да и Тапик тоже…
— А куда это мы идём? — с непонятным самому раздражением спросил Витька.
Ему никто не ответил. Гарик тщетно выведывал у Вальки, где в Грозном можно достать «Кэмэл», Сашка и Гвоздь с интересом слушали.
— Чего нам на площади делать?
— Вить, — оторвался на секунду от важного разговора Валька, — давай в Когиз на секунду зайдём. Очень нужно.
Понятно. Ему нужно! Одному нужно в Когиз. Другому нужно пятёрку по химии….Всем что-нибудь нужно.
«Секунда» растянулась минут на десять. Валька сразу прилип к прилавку, шепчась о чём-то с молодой продавщицей, остальные бесцельно разглядывали прилавки. Прилавки пестрели плотно заставленными книгами, но желания их покупать ни у одного нормального человека возникнуть не могло. Интересно, куда это барахло вообще девается? В макулатуру?
