Гертруда Стайн - Кровь на полу в столовой

Каждый помнит, что я сказала про этого старшего брата. Он был старший брат при матери и кроме того еще семеро, и ни разу никто не умер. Только не эти. Но все не так как может показаться. Самая младшая сестра не то чтобы была на грани смерти, ее не отравили, а только отправили по всем правилам, чтобы не так не умерла. И она не умерла. Ни разу. И вернулась в добром здравии. А потом много позже она поехала в город чтобы посмотреть город и там ее сшибла машина, и слегка ей красоту подпортила, не то чтобы там была особенная какая-то красота, но цвет лица свежий.

По крайней мере каждому нравилось на нее смотреть. Она была не самая молодая из семи. Она была из девушек моложе прочих, и еще был брат ее моложе. Что с ним сталось. Он собирался стать священником. Вместо старшего, который тоже раньше хотел. Что его остановило. Все на свете. Война. Бедность. Семеро братьев и сестер с отцом и матерью, который был человек тучный и вид у него был очень важный.

Помнишь что случилось. Старший брат избавился от отца. И это правильно. Отец все прибирал к рукам и толстел все больше, а они все восемь вместе со своей костлявой матерью, которая носила парик, все кланялись и бегали туда-сюда как заводные, и только сохли день ото дня, но не сдохли.

Вот такие с ними дела.

Старший брат, брат и мать и семеро младших не избавились от отца. Старший брат при помощи одной богатой старухи, не то чтобы очень богатой, но очень старой и очень хорошо известной, и очень решительной и любопытной, избавился от отца. То есть я хочу сказать, старший брат, следуя советам и заодно набравшись храбрости, избавился наконец от отца.

И что потом вышло.

Отца убрали без лишних хлопот, он теперь сам живет, и мать в парике в доме тоже не стала не осталась, и вот, все им перешло, и жили они все в саду и с каждым днем все богаче и богаче. Вот только не по-настоящему богаче, или, может, люди просто не могут по правде разбогатеть, если они и правда бедные. А были они по правде бедные или нет. Увы и ах. Этого никто знать не может.

Как бы то ни было, братья и сестры, ты помнишь, что теперь их семеро, которых раньше было восемь, и все они живы, и как братьям и сестрам им казалось, что старший брат уже свое дело сделал и должен теперь удалиться и молиться. И тогда их становится семеро.

Теперь обрати внимание, что этому старшему брату было всего тридцать семь лет от роду. И в тридцать семь старшему брату не очень должно хотеться удалиться и молиться, вот ему, естественно, и не хотелось.

Это старший брат сказал, что жена владельца гостиницы ходила во сне.

Ходила ли.

Чего не знаю, того не знаю.

А эта вся будет про старуху, которая вела себя с садоводом, который старший из восьми, так, как будто он это она сама.

Слышишь меня.

Сколько разных загородных домов бывает, представь, просто представь сколько бывает разных загородных домов.

Много бывает разных загородных домов, послушай все сколько ни на есть разные загородные дома которые только есть на свете.

Этот был такой который раньше был маленький такой. Она которая там теперь жила, она там раньше не жила, когда он был маленький. Послушай-ка ее историю. В общем, слушай ее историю.

Поразительно когда такой сильный когда тебе восемьдесят какой ты будешь в девяносто, и такой же энергичный: я в смысле восьмидесяти и девяноста лет от роду, конечно.

Вот такая она была. Такая же энергичная в восемьдесят, как некоторые в девяносто, и в девяносто она будет такой же энергичной как другие в восемьдесят, и такой же богатой. Была ли она богатой, были сыновья ее богатыми, и были ли богатыми ее невестки или они всегда были богатыми. Невестки могут быть богатыми, если они всегда такими были, богатыми. Но были они небогатые, если были вообще, если были вообще.

Там было два сына, один и один и один, получается три, но второй умер, очень часто второй бывает мертвый, когда война. И все же знают, что она была, война.

И те два, что остались, были совсем не похожи друг на друга.

Что не удивительно, если матери их девяносто и восемьдесят, и такая же как всегда.

Как я уже сказала, она жила в большом доме, но она не жила в большом доме, когда была молодая, а дом был маленький. Она тогда жила в другом доме, который был примерно такого же размера, как этот дом, который был маленьким. Так говорили ее соседи. Но это было неважно. Она могла жить вообще где угодно, а ее второй муж сделал из маленького дома большой. Перестроил.

Старший сын был женат, и младший тоже. Старший был женат на одной женщине, которая была не в состоянии все время жить в городе, потому что ничего не ценила так высоко, как частную жизнь. В промежутках она со своей матерью, со своим отцом и со своей теткой. Она могла бы выйти замуж за богатого человека, если бы ее отец не разорился, вложив деньги в Южной Америке задолго до того как другие люди разорились, вложив деньги в Южной Америке. Но замуж она вышла удачно и говорила, что тетку ее убил доктор. Она это говорила жене доктора и матери мужа дочери доктора. И даже если это была правда, все равно как-то не по-людски.

Второй сын был человек богатый, покуда можно было быть богатым, вкладывая много денег во все на свете, а потом ни с того ни с сего, увы, богатым быть уже не получалось, вкладывая деньги во все на свете. Он женился на маленькой девушке, молодой и красивой, и звали ее Мейбл. Мабель лицом в оконную панель, а за окном капель. У нее родилась дочка, красивая. Но Мейбл, которая любила своего старого мужа, который был глух и носил монокль, теперь, когда все было уже не так как раньше, больше его не любила. Будь у нее такая возможность, она покатилась бы по наклонной плоскости. Такова история Мейбл. А теперь о том, кого любила старуха восьмидесяти лет. А никто и не сказал, что она кого-то любила. Но она любила. Ну, любить-то она никого не любила, но любила слушать садовода, старшего сына.

А потом она сделалась бедной.

Она слушала, слушала обо всем на свете, и ему помогала слышать. Она помогала ему все на свете слышать. Она все на свете слышала.

И она каждому обо всем на свете рассказывала и создала старшему сыну то есть старшему сыну садовода солидную репутацию. И собственные ее сыновья ничего не имели против. Совсем наоборот, им это нравилось. И невесткам тоже. Но это совсем другая история и как таковая нам не очень важна как была бы важна если бы была важна как та про то что все заодно и думают одинаково.

И это для них такая пытка.

О господи какая для них это пытка.

Мейбл была сама доброта с младшей дочкой садовода и все они звали ее Мейбл, что само по себе странно и обычно так не делают.

Человека которому ты делаешь добро ты можешь называть Мейбл если его зовут Мейбл, но человека который делает тебе добро не называют Мейбл. Ни в коем случае. Каждый этому дивился, но на сей раз все было именно так.

Вот как все вы сбиты с толку совершенно только не я, я с толку не сбита.

По большому счету не от чего тут сбиваться с толку.

Со сколькими домами и семьями вы теперь знакомы.

Раз два три четыре пять.

А со сколькими преступлениями.

Раз два три.

А со сколькими возможными преступлениями.

Шесть.

Что заставляет нас вернуться к Мейбл, после чего пойдут признания Мэри М. по этому случаю. В этом деле нет никакой Мэри М., но если бы была она бы непременно именно так и сделала. Мэри М. звучит совсем иначе чем Мэри И. или даже Мэри Д. или какая там разница между Мэри Б. и Мэри В.

Признания Мэри М. по этому делу.

Это мой случай. Может быть и ваш случай тоже. Это мой случай. Может быть только не может быть, а точно и ваш случай тоже.

Именно так она и сказала я накрепко запомню все что она сказала.

Если ты, может быть ты, в состоянии понять что я люблю пуще прочих.

Мэри сказала что не может, не странно не наверняка не любить пуще прочих.

Еще она говорила о собаках и о матерях.

Ты помнишь давным-давно в самом начале, когда в загородном доме были гости, и еще там были слуги там были собаки и речь шла о том, что на этот счет беспокоиться нечего.

Мэри сказала, что это неправда. Не может быть правдой. Не может быть чтобы где-нибудь были собаки, и чтобы на этот счет беспокоиться было не о чем, потому что с собаками вечно что-нибудь происходит. А они такие милые. И если это твой случай то больше ни о чем даже думать не в состоянии. Это конечно было не так, потому что огромное количество людей именно об эту пору думало о совсем других вещах. Ты помнишь именно об эту пору.

Мэри сказала, что ни в коем случае, даже если бы ей самой того хотелось, никто не в состоянии такое представить или устроить, в том случае если в доме достаток. Ей нравилось слово достаток. Никто не может быть не только, но и вправду настолько богат.

Ты помнишь давным-давно, когда слуги посходили с ума и в доме стало так странно, объявился один молодой человек, и многие уверяли что он очень милый хотя на самом деле нет. Он был шотландец и разболтал все на свете.