Гертруда Стайн - Кровь на полу в столовой

Послушай вот еще что.

Давным-давно, то есть еще до этой войны, давным-давно, хотя, по большому счету, не так уж чтобы очень давно, потому что ей не было еще и сорока, ну в общем некоторое время тому назад жил-был владелец гостиницы, который унаследовал гостиницу от своего отца, а тот в свою очередь от своего отца, и даже тот от отца же. Иными словами, если бы родился сын, а сыновей было трое, получились бы владельцы гостиницы в шести поколениях.

Шесть поколений в некоторых странах это нет ничего, но все-таки как-никак таких мало. Как раз шестой владельцем гостиницы еще не был, а может и не стал бы никогда, потому что собирался стать адвокатом, кто сказал, что обязательно шесть. Но он таки стал, то есть стал владельцем гостиницы, а вышло все это вот как.

Он еще не успел стать адвокатом, когда его мать, да-да, его мать, это она умерла, и очень странные получились дела, да и не так чтобы прямо-таки сразу взяла и умерла.

Не забывай там был еще цемент и там она упала и там они ее перенесли оттуда и это было рано утром так что никто из тех кто жил в гостинице не знал что она там была.

Это мать его была мертва, а никто не должен быть мертвым, и ничего не доказано, когда все сказано, а очень много было сказано, всегда бывает сказано.

Так что адвокатом ему стать не судьба, и это понятно, если мать умерла, и ничего не доказано, разве можно доверять сыну-адвокату, но если он повар, то можно, или брат повара, или сын повара, или даже позже внук и отец повара.

Ты правда понимаешь.

Задолго до этой войны жил-был владелец гостиницы, очень маленький человек с очень тонкими чертами лица, и если бы с возрастом он раздался, то выглядел бы очень солидно, как собственно он и выглядел, потому что именно так он и сделал.

Он увидел девушку, тоже невысокую, но лицо у нее было довольно плоское, и у нее была улыбка, и позже она тоже будет довольно полная, вот только она будет полная и милая, и походка у нее будет очень плавная. Она будет близко к сердцу принимать всякую мелочь, которая только попадется ей на глаза. Она будет разбираться в чистом белье, в персиках и в маленьких кексах, во всем понемногу, но всегда как раз настолько, насколько нужно. Она будет присматривать за тем, как работают служанки, и будет ненавязчиво подталкивать их к тому, что и как они должны делать, а работы всегда хватало. И для них, и для нее. На весь день и каждый день. Она всегда была почти само совершенство, когда стояла. Она никогда не сидела. Разве что совсем поздно вечером, когда он и она садились ужинать.

Подумай обо всем этом.

Ты только подумай обо всем этом.

Он был немного похож на свою мать. Его отец всегда был высокий, и теперь тоже.

Стоит кому-то из нас об этом подумать, и мы видим то, что видим.

А потом пришла война, эта, последняя война.

Она была из более бедной семьи, чем он. Он вообще был не из бедной семьи. А это все-таки разница, и в каком-то смысле никому от этого не лучше. Никому от этого не лучше.

Когда пришла война, он ушел на войну. Он был маленький человек, и он ушел на войну. Маленький человек иногда вообще на войну не попадает, но он был маленький человек, и он ушел на войну, и более того, он на войне не в повара попал, как многие другие повара, он ушел на войну, и сражался на войне, и более того, он сражался все те долгие годы, пока шла война, пока войны совсем не стало.

И все это время она была дома, дома в гостинице. Ну что это за дом. В каком-то смысле да, в каком-то нет, но в любом случае другого дома у нее не было.

Каждый день и снова каждый день ей приходилось видеть, что все на свете делают, что кому не лень, и снова то же самое везде, куда ни кинь. Все как один. И всегда все как один. И куда ни кинь всюду клин. И вот в один прекрасный день с ней все то же самое. И так с ней каждый день, и каждый день уходил совсем, а тут и ночь совсем тут как тут.

Всякий знает, что ночь она не день.

И каждая попытка как пытка, но в скором времени она и пытаться перестала, и пытка кончилась. День как день, все то же самое. Но каждый день не только день, и пытке маленькое место, потому что день, но не только. У дня есть тень, у каждого.

Каждый день какая-то тень. Ты думаешь, она пыталась. Нет, не пыталась, потому что всегда одна и та же дребедень, и день идет и тянется весь день.

Вот так в один прекрасный день она и попыталась найти поближе ночь, точь-в-точь, в самую точку, как только попыталась, стала пытка. И муж ее пришел с войны, и было четверо детей.

Теперь, когда он пришел с войны, они стали все богатеть и богатеть. А в прочем ничего не изменилось. После того как война кончается, если они приходят домой и становятся все богаче и богаче, иногда все меняется, а иногда совсем ничего, кроме этого.

Он был повар и владелец гостиницы он был очень занят каждый день.

Вот так мне все это видится, видится со стороны. И от этого ясно, что никто пока не умер.

Они стали все богатеть и богатеть, каждый день. Единственное, что менялось, каждый день. И снова каждый день то же самое. Богаче и богаче, что ни день.

Как и было сказано, они никогда не ходили и никогда и никуда не уезжали и оставались во всем как и раньше и оставались там, где оставались то же самое.

Однажды никуда он не ушел, но что случилось. Он ей изменил. Он никуда не ходил она никуда не ходила, но она поняла, что ночь есть день. Ты только подумай. Она поняла, что ночь есть день.

В каком-то смысле каждый знает, в чем разница: ночь и день.

Для нее это была просто пытка, но она пыталась быть. Да, хорошая моя. Она пыталась и однажды, когда она пыталась, помнишь, однажды, когда она пыталась это была просто пытка.

Лиззи ты понимаешь.

Все ушло как не было кроме того что день ото дня они становились все богаче и богаче.

Это было пять лет тому назад или около того.

И все стало тихо. Они были все такие же богатые, если не богаче прежнего.

Старший сын должен был стать адвокатом а второй сын должен был остаться с отцом, он должен был остаться с отцом и матерью. И что случилось. Часто так случается. Он занемог и совсем слег. Но он не мертвый.

Он не умер. И что вместо этого. Жуть что вместо этого. Жуть что вместо этого.

Кто-то должен был умереть. Может, бабушка, но это уже и не важно.

А потом все поняли, что это правда. Она его мать упала из окна на цементный пол и после этого не знала, не больше чем другие, что было до этого.

Через пять дней она была мертва и каждый говорил что она ходила во сне. А ходила она во сне.

Когда-нибудь вообще ходила во сне. Кто-нибудь вообще ходил когда-нибудь во сне. Куда она ходила. И кто это что она вообще ходила. Кто это. Кто кого пытал.

Лиззи ты не возражаешь.

Примечания

1

В оригинале — слово Everyman, которое в английской литературной традиции выводит на богатый аллюзивный ряд. Именно так называлась самая известная из всех англоязычных средневековых пьес-«моралитэ», протагонист которой проходил путь от самодовольства и самоуспокоенности, через страх и отчаяние перед лицом смерти к христианскому смирению, которое открывало ему дорогу к искуплению. Из всех возможных спутников на жизненном пути, с Эврименом, «Всяким» постепенно остается единственный верный попутчик — «Добрые Дела». Вторая корневая основа ключевого слова, — man, естественным образом не устраивала Гертруду Стайн, которая предпочла ему гораздо более бытовое Everybody, заменив таким образом — в буквальном переводе — «Любого мужа» на «Любое тело». (Прим. перев.).

2

Внебродвейская театральная культура возникла в Нью-Йорке после Второй мировой войны — как альтернатива чисто коммерческому и развлекательному Бродвею, что, собственно, следует из самого названия. Делала ставку на элитную и/или радикально настроенную публику. Сейчас существует порядка двух десятков Off-Broadway theaters, большая часть из которых уже давно превратилась во вполне успешные с коммерческой точки зрения предприятия. (Прим. перев.).