Лоран Гунель - Философ, которому не хватало мудрости
В этот момент Кракюс услышал шум за спиной. Он обернулся и заметил движущуюся тень. Он инстинктивно напрягся и замер. Стал вглядываться в темноту и вдруг заметил женский силуэт. Молодая женщина направлялась в лес. А что, если пойти за ней? Он обождал несколько минут, потом решил расслабиться, но вдруг заметил другой силуэт, явно направляющийся туда же, но с большими предосторожностями, стараясь держаться тени. Однако понадобилось всего четверть секунды, чтобы луна осветила лицо: это был индеец, которого, как вспомнил Кракюс, встретил в деревне. Аван, да, это Аван. Кракюс терпеливо подождал, пока он удалится, а затем осторожно пошел в том же направлении.
Два человека встретились у входа на обработанную делянку. Он еще немного приблизился и спрятался среди растений. Луна изливала бледный свет на поляну. Неподвижно стоящие у кромки поля индейцы казались ему фигурками из театра теней, их черные силуэты четко вырисовывались на фоне белой лужайки. Несколько минут они постояли друг напротив друга, затем долго стояли обнявшись. Потом мгновенно отпрянули. В профиль видны были торчащие груди молодой женщины. У мужчины была эрекция. Они снова устремились друг к другу, и их тела слились в ночи.
6
На другой день Кракюс надел, как всегда, полевую форму, походные ботинки и фуражку, поднял воротник и отправился в деревню. Мужчины еще не вернулись с охоты. Босые дети играли на земле. Он заметил молодую женщину, снимавшую белье.
— О-ля-ля! — воскликнула он. — Твое белье запачкано! Не знаю, ветер тут виноват или дети. Но тебе, похоже, не повезло.
— Ну, ничего, — сказала она с широкой улыбкой. — Вода все смоет.
Сказав это, она скомкала белье, сунула под мышку и направилась к ручью. Кракюс пошел следом за ней.
— Это ты вчера его постирала?
— Да.
— А как тебя зовут?
— Залтана.
Она присела на берегу. Ряд камней слегка сдерживал течение, образуя своего рода запруду для стирки белья. Она опустила вещи в проточную воду и стала тереть друг о друга. Ее голые груди колыхались, и Кракюс почувствовал, что здорово возбудился.
— А теперь приходится все делать заново, бедняжка! Вся работа пропала…
Она только рассмеялась в ответ. Звонким раскатистым смехом. Он желал ее все сильнее. Позже, сказал он себе, это надо отложить на потом.
— Черт возьми! — проговорил он вслух. — Это не может быть ветер! Ночью было тихо. Это кто-то нарочно сделал.
— Я не понимаю, зачем?
— Если бы я знал, кто этот мерзавец, из-за которого тебе приходится все переделывать…
— Да ладно, все уже почти закончено.
— Но это испортило тебе утро. Ты могла бы отдохнуть, расслабиться… а тебе пришлось вкалывать!
Она спокойно выжала мокрое белье, встала и пошла в деревню.
Кракюс последовал за ней, изо всех сил стараясь испортить ей настроение. Но тщетно.
Подойдя близко к малоке, она обернулась к нему с широкой улыбкой, открывающей красивые белые зубы.
— Грязь давно уже ушла с моего белья, но все еще остается в твоей голове.
Мужчины вернулись с охоты с песней. С очень довольным видом сложили добычу на площади. Сегодня детям достанется немного мяса. Кракюс внимательно оглядел группу и наконец заметил одного, у которого на плече не было оружия. И взял этого индейца на заметку.
— Твой друг не охотится? — сказал он, указывая на несчастного.
— Да. У него нет лука.
— Почему?
— Сломался.
Услышав, что говорят о нем, индеец подошел к ним с любопытным видом.
— Я узнал про твой лук, — сказал Кракюс. — Это, по правде сказать, досадно, он был самый красивый из всех, самый большой, лучше всех украшенный. Мне очень тебя жаль. Все, наверное, завидовали тебе… Ты, должно быть, огорчен.
Мужчина посмотрел на него удивленно и весело одновременно.
— О чем ты говоришь?
— О твоем луке, конечно.
— У меня нет лука.
Кракюс не знал, что ответить. Не похоже, что этот человек хочет над ним посмеяться. Но почему тогда он все отрицает?
— Я видел тебя вчера с луком. Он у тебя великолепный, такой красивый…
— Вчера, может быть, но сегодня у меня нет лука. Вот так, — сказал тот очень спокойно.
— Тебе его жаль, не отрицай! Это непременно должно было тебя хоть немного расстроить.
— Этой вещи больше не существует. Зачем расстраиваться из-за вещи, которой уже нет?
Кракюс потерял терпение.
— Но вчера-то она существовала!
— Но вчера исчезло, мой друг. Сейчас сегодня, только сегодня.
Кракюс в полной растерянности отступил. Ему ничего не удалось добиться от этих проклятых дикарей.
Они слишком глупы, чтобы реагировать на то, что с ними происходит, слишком наивны, чтобы душевно страдать.
Партии еще далеко до выигрыша. Он придумывал, как обозлить их, заставить хоть немного реагировать… Если бы у этого охотника остались, по крайней мере, обломки лука, Кракюс мог бы доказать, что это было вредительство, и таким образом поссорить их между собой. Но ему даже такого случая не представилось. Своими экспериментами он хотел вынудить Сандро развязать ему руки, но ничего не вышло.
Он присел на пень, вынул пакет с табаком, скрутил несколько сигарет и одну закурил. Внезапно ему в голову пришла мысль, такая ясная… Если уж ему не удалось хотя бы немного их разозлить, то как Сандро, этот хлипкий Сандро добьется этого в одиночку? При любых обстоятельствах он в нем нуждается. И если ничего не получится, тогда Сандро в конце концов, возможно, согласится с их предложениями действовать силой, как они вначале и предлагали…
Кракюс вдруг увидел Авана, любовника, которого он видел прошлой ночью. Ну что ж, попытаем счастья, сказал он себе, не особенно надеясь на удачу.
— Сигарету, Аван?
— Нет, спасибо, — сказал молодой индеец, поприветствовав его.
«Надо бы его пристыдить», — подумал про себя Кракюс.
— Вчера в самом начале ночи я вышел подышать воздухом и немного отошел от хижины.
— Была хорошая погода, правда?
Кракюс согласился, медленно выпуская дым в сторону своего собеседника.
— И видел тебя на краю поля с твоей подружкой.
Лицо молодого человека засветилось, на нем не отразилось совершенно никакой неловкости.
— А, Исанда… Правда, она красивая?
Кракюс помолчал, затем затянулся сигаретой.
— Я хочу сообщить тебе кое-что неприятное, но это не так легко.
Индеец не пошевелился и ничего не сказал.
— Через несколько часов я вышел помочиться.
Дым вылетал и рассеивался в воздухе легкими колечками. Он продолжал:
— Я опять встретил твою подружку, но на этот раз она была с другим мужчиной.
Аван никак не отреагировал.
— Признаться, я удивлен, — заключил он.
— И это все, что ты на это скажешь? — занервничал Кракюс.
Молодой человек был невозмутим.
— Мы не женаты, она не давала мне клятвы…
— Но это все же твоя подружка!
— Да, но она свободна.
Кракюс вышел из себя:
— Да очнись же ты, черт тебя побери! Она занималась любовью с другим мужчиной!
Аван спокойно посмотрел на него:
— Знаешь, хуже она от этого не стала…
7
Элианта улыбнулась женщине, протянувшей ей блюдо, и взяла немного пюре из маниоки, зерен вареной марипы, молодых ростков маринованного бамбука в соусе вассаи, фаршированных измельченными зернами муку-муку. Сегодня, как и каждый день, кухарка посвятила утро приготовлению пищи, полностью отдаваясь этому занятию, вкладывая в него все лучшее, что было в ней, чтобы получились самые вкусные блюда.
В деревне у каждого было свое место, роль в общине, в зависимости от предпочтений. Никакой иерархии, каждый отвечает за дело, которое сам выбрал. Некоторые посвящали себя одному занятию, другие распределяли время между двумя, а некоторые предпочитали участвовать сразу в нескольких, переходя от одного к другому по мере надобности.
Элианта добавила несколько фруктов и села около старого сказочника.
Индейцы спокойно обедали в благодатной тени патавы. Легкий ветерок приносил приятное чувство прохлады, что-то шептал в листве больших деревьев.
Элианта взяла маракуйю и разрезала пополам. Желто-оранжевая мякоть в виде звезды была необыкновенно красива, а запах изысканный, как у деликатеса. Молодая женщина тихо поблагодарила Мать Землю, дарующую такие чудеса для пропитания. Откусила от чудесного плода и прикрыла глаза, чтобы насладиться его сладко-кислым вкусом. Она наслаждалась каждым блюдом, они пробуждали в ней чувства и успокаивали сознание.
Закончив трапезу, она повернулась к старику.
— Ну, Можаг, что ты расскажешь нам сегодня вечером?
Рассказчик поднял на нее глаза и улыбнулся. Прекрасные морщинки бороздили его лицо. Как и все старики, он наслаждался своим положением уважаемого человека. Старость уважали даже самые молодые. Они обращались к старшим, когда возникала какая-нибудь деликатная проблема. Прожившие долго передавали им свой неоценимый опыт, а также мудрость, к которой стремились все. В зависимости от ситуации они играли роль советников, учителей, судей и даже исповедников. Старики были стержнем общины.
