Эльмира Нетесова - Я обязательно вернусь
Они мало общались. Лишь во время штормов, когда сейнер ложился в дрейф или стоял в какой-нибудь бухте, пережидая непогодь. А она по осени затягивалась надолго. Вот так и в этот раз, всего неделю порыбачили, а голос диспетчера предупредил:
— Алексей Михайлович! Вы меня слышите с «Терешковой»?
— Слышу! — отозвался капитан и спросил:
— Чем порадуешь?
— Шторм ожидается! В вашем квадрате до десяти баллов. Уходите в укрытие! У вас в запасе очень мало времени!
— Примерно сколько?
— Часа два! До ближайшей бухты, если не промедлите, успеете дойти! Поторопитесь…
Шторм и впрямь разыгрался не на шутку. Сейнер вошел в бухту уже на гребнях громадных волн, втолкнув судно в бухту, волны бесились на входе в нее. Ведь вот еще один экипаж укрылся от непогоды и спрятался в тишине бухты. Здесь его волнам не достать.
Рыбаки сейнера переводят дух. Ведь шли по неспокойному морю, успеют ли другие уйти от шторма, найти укрытие в лагуне иль бухте. Теперь все зависит от степени везения. Но вот лица рыбаков просветлели. Еще один сейнер успел войти в бухту. Вот и еще два судна одно за другим скрылись, ушли от шторма. Не прошло и минуты, как по рации донеслось:
— «Терешкова»! Я «Беринг»! Михалыч! Как ты там кашляешь? Ждем тебя! Слышишь? У меня настоящий бразильский кофе! Давай ко мне — лети, дружище! Сто лет не виделись!
Капитаны встретились, как родные братья! Сколько времени прошло со дня их последней встречи, совсем поседели головы, лица покрыты сетью горестных морщин. И только глаза остались прежними, в них, как много лет назад, светятся озорные мальчишечьи огоньки. Они такие же, как прежде: веселые, задорные.
— Ну, молодец Михалыч! В хорошей форме! Нельзя нам стареть, мужики! Чуть поддался годам, и концы в воду! Бросай якорь на берегу! А что мы там делать будем? Нет! Я еще лет пять порыбачу! Не могу представить себя пенсионером, в домашней пижаме, в тапочках, с газетой на диване…
— И с соседкой под боком? — вставил Михалыч.
— А вот насчет соседки дельная подсказка. Я, как назло, ни с одной не знаком. А пора бы и присмотреться, — рассмеялись мужчины дружно.
— Я раньше всех вас решил списаться на берег. На Новый год, уже нынче, ухожу с моря, — сказал Михалыч глухо, будто все еще споря с самим собой.
— С чего бы так-то?
— Шутишь? Ты и вдруг на берег? Что-то дома случилось? Иль здоровье дало осечку?
— Дома порядок, грех жаловаться. Здоровье как у всех в моем возрасте. Держу себя в руках.
— А чего с моря решил смыться?
— Чую, что время пришло. Пора! Нельзя обрастать ракушками, чтоб потом мне мертвому вслед не плевали, мол, досиделся, пока не развалился в куски. Все надо делать вовремя. Пусть хоть кто-то на судне вспомнит добрым словом, что вовремя уступил дорогу. Это тоже надо уметь.
— Ну ты закрутил, Михалыч! Целую философию подвел под свою фантазию. А я с ней все равно не согласен! Ты сначала спроси своих рыбаков, согласятся ли они отпустить тебя? А уж потом думай, уходить или остаться!
— Да! Прислушайся к своим мужикам! Они не стемнят. Ни к чему им такое. Вдруг обидишь их своим решением?
— Только обрадую! Я не просто вижу, но и чувствую каждого как самого себя. И не хочу кривить душой. Пришло мое время. Это надо признать и согласиться. Зачем мне спрашивать совета у экипажа. Все годы они со мной советовались, а вы предлагаете мне поставить все с ног наголову. Это до чего нужно опуститься! Нет, мужики, такое не для меня. Я уже решил окончательно.
— Ну, ты, Михалыч, удивил! Всегда был оригиналом, но это высший пилотаж! Скажи, а может, твои рыбаки вынудили тебя принять такое решение? — спросил капитан сейнера «Беринг» Леонид Леднев.
— Они ни при чем. И вряд ли догадываются о моем уходе. Я сам так решил.
— Торопишься. Пройдет месяц, другой, тебя потянет в море. Так бывает всегда. Начнется хандра, станет сдавать здоровье: сердце и нервы начнут подводить. А вернуться не сможешь, у штурвала будет другой кэп. Подумай хорошенько, не спеши с уходом, — отговаривал Михалыча.
Тем временем рыбаки судов тоже не теряли времени зря. Выглянув в иллюминаторы, приметили огни в домах поселка, раскинувшегося на берегу бухты, и решили сойти на берег. Глянув на море, все поняли, что шторм продлится не одну ночь, и люди захотели провести ненастное время по-человечески.
Рыбаки сейнеров обрадовались как дети, увидев неподалеку от берега ресторан с теплым названием «Гавань». Люди, не сговариваясь, свернули к нему, и в зале сразу стало шумно и тесно. Вскоре вокруг рыбаков запорхали официантки, из кухни пошли запахи жареного мяса и лука. Откуда-то взялись музыканты, следом за ними в дверях появились местные девицы. Накрашенные и одетые наспех, бабенки оглядели мужиков и уверенно подошли к бармену. Заказали для храбрости вина, пили мелкими, неспешными глотками, нахально, в упор, разглядывая мужиков, подыскивая среди них место, где лучше присесть, начать охоту за хахалем на ночь. Желающих было хоть отбавляй. Девок быстро расхватали. Иных, облапив, посадили на колени, другие танцевали на маленьком пятачке, третьи наспех знакомились, глотая вино и водку на брудершафт. В дверь входили новые бабенки. Они не успевали оглядеться, как оказывались за чьими-то столиками. Официанты, едва успевая, бегом носились, обслуживали гостей. Рыбаки общались. Когда увидятся в следующий раз, а и доведется ли…
Вон там за столиком четверо мужиков уже выясняют отношения меж собой. Баба одна. Кто с нею уйдет на ночь? Давно ли называли друг друга братьями, а теперь сверкает в глазах пьяная злоба. Никто не хочет уступить ночную развлекашку. Вот и получил по башке бутылкой самый нахальный, какой решил увести бабу у всех из-под носа. Его притормозили живо. И не только этого. Но за избитых вступились друзья. Началась потасовка. Кто не успел набраться до визга, выхватили баб и девок из-за столиков, уволокли из ресторана. Одни набились в гости на всю ночь, другие, прижав бабу к стене ненадолго, вскоре отпускали ее, забыв, как она выглядела, не запомнив имя, не спросив возраст. Кому нужны эти излишества, условности. Никто из рыбаков не был уверен, что когда-нибудь снова окажется в этой бухте. Да и узнает ли мимолетную подружку, заменившую на штормовую ночь жену.
Оркестранты старались изо всех сил, заглушали крики, брань, смех и песни. Рыбаки веселились шумно. Кто-то уже посадил на колени официантку, сдирал с нее кофтенку, та вырвалась, отвешивала пощечины, на какие никто не обращал внимания и не обижался.
А на столике в углу пляшет молодая бабенка. Умело переступая тарелки, бутылки, фужеры и бокалы изображает стриптиз. Подергивая в такт музыке грудью и ягодицами, обнажается на глазах у всех. Бармен грозит ей кулаком из-за стойки. Но баба не обращает на него внимания, вошла в азарт, купается в восторгах, сальных шутках, ухмылках рыбаков. Она знает: жизнь коротка, каждый день дорог. Упусти его, что вспомнишь в старости, живя в этом убогом поселке? Вот и веселится, показывает все что есть. Через десяток лет не только людям, самой на себя в зеркало не глянуть.
Прошка сидит за одним столиком с Федькой и двумя рыбаками с «Беринга». Они успели хорошо поесть и выпить, когда к ним подсела бабенка. Оглядела всех томно и спросила:
— Ну что? Будем знакомиться или пойдем ко мне, не теряя времени?
Мужики с «Беринга» тут же подхватили ее под руки, вдвоем увязались за бабой.
— А ты чего не заклеил ее?
— Не в моем вкусе. Я таких не снимаю, — отозвался Прошка и спросил:
— Ты-то чего ее упустил?
— Я с бабьем слабак. Контузия сказалась.
— А меня дома ждут. Рисковать не хочу. На Новый год думаю сорваться к своей. Уж там отведу душу, — хохотнул коротко.
— Я тоже был борзой на баб. Все мне их не хватало. Вот так вечером зашли в гости к другу, в Чечне это было. Он в милиции работал. Только сели за стол и на тебе — прямое попадание. Дом в щепки, хозяева в куски. И нас троих не пощадило. Меня еле откачали. Но контузия и теперь дает о себе знать. Знаешь, чего в гости поперся? Девчонка мне понравилась. Уж очень красивой была, как утренняя роза. Если б не война, может, женою стала б. Но не повезло. Веришь, на ее могиле впервые в жизни плакал, — сознался Федя.
— А разве у тебя нет семьи? — спросил Прохор.
— Как так? Конечно, есть! Но ту, свою любовь, забыть никак не могу. Хотя уже сколько лет прошло.
— Она стала твоею женщиной?
— Я пришел просить ее руки у родителей. Она, конечно, была согласна. Но ничего не успел сказать. Не стало моей невесты, не у кого было просить согласия…
— Жалеешь до сих пор?
— Случается, что греха таить! В семье не без разборок. Особо когда жена начинает вслух сетовать, что за меня вышла замуж, тут терпенье теряю. Выбрасываю за дверь на несколько дней. Чтоб мозги остыли. Уж кому жалеть, так это мне! Напиваюсь до обмороков. Но не помогает. Не глушит память. Будто моя невеста сердце с собой забрала и не отпускает. А как жить без него? Жену так и не смог полюбить. Только сын держит в жизни.
