Юлия Кривопуск - У мечты должны быть крылья
— Не знаю…
— Не знаешь!.. Ладно, какой с тебя спрос. — Тётя Галя махнула рукой и, замолчав, уставилась в окно.
— Пойду я, Саш, — засобиралась она через несколько мгновений. — Повидались с тобой, да и ладно. Увидимся ещё. Авось не в последний раз.
Поднявшись со стула, Галина Сергеевна шагнула в прихожую.
— В общем, так! — выдала она Сашке на прощание. — Передай своей матери, что я до Москвы-то доберусь. И всё ей в лицо выскажу! Всё, что я о ней думаю! Какая она дрянь, воровка и бессовестный человек. Вот так! Десять лет мечтаю до этой прохвостки доехать — и доеду! И пусть не думает, что ей в этой квартире счастье будет! Нечестно нажитое счастья не приносит, пусть знает! И ты знай! Хорошо вам вдвоём живётся в одной комнате-то?
Сашка промолчал, виновато глядя на разбушевавшуюся родственницу.
— Вот то-то! А будет ещё хуже, попомни моё слово! А я ещё к бабке-колдунье обращусь и порчу на твою мать наведу! Тебя не трону, ты ни при чём, а на неё наведу! Так ей и передай!
Выйдя за порог, Галина Сергеевна демонстративно громко хлопнула дверью. Сашка, маячивший в проёме кухни, прислонился затылком к косяку.
«Да, похоже, квартирный вопрос испортил не только москвичей», — подумал он.
Самую главную фразу, сказанную тёткой, он, как водится, пропустил мимо ушей.
Глава 24
Шестисотый «мерседес» красиво, как птица, летел в вечерних сумерках по узкому шоссе, аккуратно вписываясь в повороты. Славка, вальяжно развалившийся в водительском кресле, испытывал немыслимое удовольствие. Одной рукой он держал руль, а другой привычно кидал в рот семечки, сплёвывая шелуху в открытое окно. Наверное, такое ощущение приходит к пилотам сверхскоростных лайнеров — потрясающее чувство того, что эта огромная, прекрасная машина беспрекословно слушается тебя, повинуясь каждому движению одного лишь твоего пальца.
Сашка, на которого даже «ауди» произвёл неизгладимое впечатление, в «мерседесе» сидел, как пришибленный кролик. Славкин брат то косил глазами за окно, следя, как деревья, растущие вдоль шоссе, убегают назад с бешеной скоростью, то смотрел что-то по телевизору, встроенному в переднюю панель. Именно этот телевизор в автомобиле — роскошь, доселе не то что невиданная, а даже не вообразимая — добил Сашку окончательно. Нахохлившийся и расстроенный, он долго молчал, переваривая увиденное, пока, наконец, не спросил:
— А если ты этот «мерседес» разобьёшь, что тебе будет?
— Кто? Я? Я с восемнадцати лет за рулём, и ни одной аварии! — хмыкнул Славка, но скорость, однако, сбавил.
— А куда мы едем? — решил поинтересоваться Сашка.
— В кабак, — коротко бросил Воробьёв.
— Кабак — это что? Ресторан?
— Ага. Только там ещё дискотека есть и казино. Но мы в ресторане будем сидеть. Шеф пригласил.
— Шеф? — удивился Сашка. — Какой шеф?
— Мой шеф — какой же ещё.
— Твой шеф? Кого пригласил?
— Кого-кого! Нас. Тебя и меня.
— Да? — Парень не знал, как реагировать на подобное заявление. — Интересно. Но я же с ним совсем не знаком!
— Вот и познакомитесь.
Сашка, недоумевая, нахмурился.
— Слушай, — забеспокоился он. — А этот ресторан… Он того… Дорогой?
— Не боись, — успокоил Славка. — Если шеф пригласил, значит, он за всё и платит. Отдохнёшь на халяву!
Воробьёв коротко хохотнул и бросил на брата весёлый взгляд. Тот нахмурился ещё больше, но промолчал. Смутное ощущение морального неудобства стало беспокоить его. Зачем Славка везёт его в ресторан? Могли бы и дома посидеть. Или на набережной, под зонтиками. На скамейке пива попить, на худой конец. Всё лучше, чем ехать в какой-то кабак и сидеть, в компании незнакомого человека, к тому же за его счёт. Нет, эта идея Сашке категорически не нравилась. В конце концов, он хотел пообщаться с братом, а не с его шефом.
— Слышь, Слав! — решил парень озвучить свою мысль. — Может, не поедем, а? Что там делать? Да и гулять за чужой счёт неудобно как-то…
— Неудобно штаны через голову надевать! — отрезал брат. — А Васильич — мировой мужик, потому тебя и приглашает. Отказываться от таких приглашений у себя в Москве будешь, а здесь не принято. Он может и обидеться. А если шеф обидится, лучше тебе больше на глаза ему не попадаться.
— А я и так не попадаюсь! — удивился журналист.
— Ты в его квартире живёшь! — напомнил Воробьёв. Брат прикусил язык и больше эту тему не поднимал.
«Мерседес» плавно подкатил к трёхэтажному зданию, выделявшемуся на фоне остальных строений новизной и даже наличием некоего дизайна. «Ночной клуб «Прибой», — прочитал Сашка вывеску, подсвеченную в темноте. Что ж, в Москве он видал и получше. Там только выйдешь на Тверскую или на Новый Арбат — от вывесок глаза разбегаются. А ночью, когда это всё горит, сверкает и переливается, вообще дух захватывает.
Тем временем Славка вытащил из бардачка автомобиля сотовый телефон, пару раз нажал на какую-то кнопку и произнёс:
— Алё! Степан Васильич? Ну, мы подъехали. Ага, поднимаемся.
Отключив связь, Воробьёв посмотрел на брата.
— Ну что, пошли гульнём? А?
Но тот не отвечал, не в силах отвести глаз от сотового телефона. Для Сашки это был удар ниже пояса. Даже в родной столице у него не было ни одного знакомого с сотовым телефоном. Парень попытался вспомнить, есть ли такой аппарат у кого-нибудь из газеты, где он работал. Нет, ни у кого не было. Даже главный редактор пользовался лишь пейджером. А тут брат спокойно достаёт сотовый и звонит, будто для него это привычное дело. Невероятно!
— Ты чего? — спросил Славка, заметив, как родственник изменился в лице. Затем проследил за его взглядом и всё понял. — Мобилы, что ль, не видел? Хочешь — на, посмотри.
— Почему не видел? Всё я видел! — разозлился Сашка. — Задумался просто.
Резким движением он открыл дверцу «мерседеса» и выскочил на улицу.
— Ну-ну, — ухмыльнулся Воробьёв, засовывая телефон в карман джинсов. — Слышь, брат! — обратился он к Сашке, выходя из машины и отряхивая с колен шелуху от семечек. — Забыл сказать — шеф с бабой будет. Так вот, ты на неё с такой рожей не гляди, как сейчас на мобилу. А то неправильно поймут!
— Ладно, — буркнул московский гость, отвернувшись. — Давай веди в свой кабак.
Сашка дал себе слово крепиться изо всех сил и не показывать больше своей отчаянной зависти к этой демонстрируемой братом роскоши.
Штырь с Евой сидели в практически пустом каминном зале. Заняты были лишь два столика. Кроме Васильича и его спутницы, здесь отдыхала ещё одна пара. Ева сразу обратила внимание на слишком яркий, почти попугайский наряд мужчины, расположившегося со своей дамой по соседству. Он поглядывал в их сторону заметными издалека, по-жабьи выпуклыми, голубыми глазами. Женщина, пришедшая с ним, имела очень некрасивую, расплывшуюся фигуру, обтянутую при этом в тонкий, облегающий трикотаж.
«Фу! — подумала Ева. — Какая безвкусица!»
Дверь каминного зала распахнулась, и на пороге возник водитель Штыря Славка, сопровождаемый высоким светловолосым парнем. Заметив начальника с подругой, они направились к их столику.
— Вот, знакомьтесь, — произнёс Воробьёв. — Мой брат Александр. Это Степан Васильевич, а это Ева.
Сашка кивнул и негромко поздоровался. Бросив мимолётный взгляд на Еву, он резко отвёл глаза. Хорошо, что брат вовремя предупредил на её счёт. Потрясающую красоту подруги шефа парень заметил ещё с порога и его дёрнуло, словно током. Эти пышные платиновые волосы, точёный профиль и огромные бездонные глаза заставили его сердце сладко замереть. Ева была похожа на ту самую девушку, выходящую из дорогого автомобиля, которую журналист когда-то сфотографировал на московской улице. Идеал, чей портрет он бережно хранил, доставая и разглядывая в часы одиночества и раздумий, обрёл своё воплощение. Не бездушный отпечаток на листе бумаги, а живая женщина из плоти и крови, обманчиво близкая, но на самом деле такая же обречённо недоступная, как и та, столичная красавица. Чтобы хоть как-то успокоить сердцебиение, Сашка опустил глаза и старался смотреть на Еву как можно реже. «Это только первая реакция, — уговаривал он себя. — Сейчас посижу пять минут, возьму себя в руки, и всё пройдёт».
А девушка, как будто уловив Сашкино смятение, рассматривала его с вызовом и смешливым интересом. В огромных глазах, обрамлённых длинными ресницами, сверкали игривые искорки.
— Ну что, будем знакомы! — протянул руку Васильич. Парень поспешно пожал её, стараясь держать бесстрастное выражение лица.
— Ты чё такой напряжённый? — удивился Штырь, глянув на московского гостя. — Давай садись! Славка, ты брату ситуацию-то объяснил? А то он напуганный какой-то…
— Ну, в общем, да, — кивнул Воробьёв.
— Ничего я не напуганный! — запротестовал Сашка, присев на предложенное ему место. — Вам показалось.
