Пабло Туссет - Лучшее, что может случиться с круассаном
– Больше чем наполовину не влезет, – сказал я с видом знатока, – наткнешься на кость.
The First задвинул щетку еще немного дальше в ноздрю.
– Наполовину? Да ты посмотри: уже на четверть вошла, а я даже не надавил. Верно, кость там есть, но если я надавлю да еще проверну… Попробовать?
Вопрос был адресован гиене. Мне показалось, что ей уже достаточно больно, чтобы она могла свободно говорить; The First это понял и немножко вытянул щетку назад.
– Вам отсюда не выйти. И вы еще дорого заплатите за то, что со мной сделали, – сказал тип, на кончике носа которого теперь повисла слезинка, впрочем, все тем же нагло-развязным тоном. The First, напротив, держался по-джентльменски.
– Я тебя не о том спрашивал. Все последующие вопросы будут строиться вокруг трудностей, которые нам предстоит преодолеть, чтобы выйти отсюда, и пока мы еще только начали. Так напомнить вопрос: где выход? Вы-ход?
– Mo… может, тебе еще план нарисовать? Все равно не поможет.
Для связанного по рукам и ногам человека, которому угрожают детской зубной щеткой, тип держался неплохо. И The First начал терять очки: нельзя было не заметить, что он перешел ко второму вопросу, так и не получив ответа на первый.
– Охрана на месте?
– А где ж ей быть?
– Сколько их?
– Откуда мне знать… Много. И не только охрана, агенты тоже.
– Пардон, – сказал я, поднимая указательный палец, – может, кто-нибудь мне объяснит, кто такие «агенты»?
– Ну, я агент, балбес, – ответил тип.
Я нагнулся в поисках какой-нибудь ложки или тарелки, которые разлетелись по камере.
– Так что будем делать, – притворным голосом спросил я у The First, – скормим ему дерьмо ложечками или сунем башкой в унитаз, пусть сам себя обслуживает?
– Делай что хочешь, балбес, – снова ответила гиена, – если оставишь меня в живых, я про тебя не забуду. А если нет, другие вспомнят.
С этими людьми трудно найти общий язык.
– Слушай, козел, не выпендривайся, а не то я так тебе врежу, что все зубы у меня проглотишь, договорились?
The First уже отказался от номера с зубной щеткой и двинулся к двери.
– Брось его, не стоит руки марать.
– Возможно. Но придется ему до этого съесть свои носки.
– Нет времени. Пошли, – сказал The First, снова засовывая кляп. – В любой момент могут вернуться охранники сверху, эти уже так давно внизу – может, кто-нибудь по ним соскучился.
И то сказать: потянуть время – вот что надо было этому ублюдку, а парень он был достаточно крепкий, чтобы снести любой мордобой, не пикнув. С другой стороны, мало радости бить человека, который валяется на полу, как мешок, связанный по рукам и ногам, в общем…
Мы вышли и снова остановились у раковины.
– Ладно, так что будем делать? Может, прямо подняться и наставить стволы на охранника, – посмотрим, что он сделает? – спросил я, уже войдя в роль.
– Помнишь, я тебе сказал, что в твоем плане не хватает одной малости?
О Боже.
– Дай-ка угадаю… Мы в подводной лодке и не можем выбраться, пока она не всплывет в порту Макао? Горячо?
– Холодно.
– Подскажи, или хочешь посадить меня в лужу?
– У них твоя подружка. Она на верхнем этаже. Они ей ничего не сделали, но постоянно присматривают, чтобы не кричала.
– Ах вот что?… Мне уже и подружку подыскали, только чтобы ее похитить… Она что, из хорошей семьи?
– Не валяй дурака, они взяли девчонку, с которой ты путаешься, некую Хосефину.
– Бывшую Бонапарт?
– Тебе лучше знать. Они видели, как ты раскатывал с ней на моей машине.
Бог ты мой: Фина, Дюймовочка. Я был настолько потрясен, что какое-то время не мог произнести ни слова.
– Но она тут совершенно ни при чем.
– Да, но они это поняли, только когда привезли ее сюда. Это было проще, чем взять тебя. У нее ведь не было охраны.
– Что же ты мне сразу не сказал?
– А зачем? Зачем было нервировать тебя раньше времени?
– Так знай, что мне нравится нервничать заранее. И меня уже достала эта твоя мания скрывать информацию, понял? Какой же будет следующий сюрприз? У тебя случайно нет с собой взрывного устройства?
– Ты можешь хоть раз в жизни повести себя как взрослый, ответственный человек? Надо придумать, как нам всем троим отсюда выбраться.
Мы снова переругивались шепотом.
– Раз ты у нас такой умный, вот ты и придумай.
И надо же – он придумал.
– Значит, так, слушай: я поднимусь и подойду к охраннику, притворяясь одним из этих головорезов. Мы с ним примерно одного роста, и волосы почти такого же цвета. Даже прическа похожа, если я сделаю пробор, и потом, я знаю несколько словечек, которые он постоянно повторяет. Я могу прикрыться, притворившись, что заключенный ранил меня в лицо. Понятно? Ты останешься на лестнице и в случае чего прикроешь меня пистолетом. А свой я спрячу и наведу на охранника. Преимущество будет на моей стороне: я могу попасть человеку в руку с двадцати метров.
– Дело хозяйское…
На самом деле у меня не шла из головы история с Дюймовочкой, но времени решать головоломки не было. Зубная щетка снова пригодилась, чтобы причесать The First, a так как зеркала не было, мне пришлось выступить в роли парикмахера и даже помочь ему завязать галстук. Он, в обмен на мои услуги toilette и coiffure,[55] попытался посвятить меня в то, как управляться с пистолетом. Ничего сложного: достаточно было снять оружие с предохранителя, по форме напоминавшего куколку бабочки, и в нужный момент нажать на спусковой крючок, предварительно удостоверившись, что дуло направлено вперед.
The First держался отлично, я бы с трудом узнал его: полагаю, мои лицедейские гены исходят от маменьки (папенька в подобных делах младенчески наивен). И пока я сидел, скорчившись, на ступенях, он быстро поднялся, прикрывая лицо белой салфеткой и бормоча проклятия. Впервые я услышал из уст The First такие выражения, как «сукин сын» и «я тебе в жопу открывашку засуну», которые он умело перемежал кашлем и хрипами. «Этот козел вонючий расквасил мне нос ногой», – было последнее, что я услышал перед тем, как он скрылся на верхней лестнице. Потом я перестал разбирать слова, но услышал, как охранник сказал что-то в ответ, отодвинул стул и, возможно, пошел навстречу притворно покалеченной гиене. Полагаю, что, подойдя достаточно близко, он разгадал подвох, потому что, как мне показалось, я различил возглас «стой, руки вверх!» и последовавшие за ним шум борьбы, стоны и топот. Тогда я, добравшись до верха лестницы, высунул голову и заглянул в коридор.
В конце его The First держал безвольно валявшегося на полу охранника.
– Уже? Черт подери, ну ты даешь!..
– Брось глупости и поторопись, надо связать его и сунуть ему кляп.
– Не надо на меня орать, у меня сразу же начинается стресс. Я уже по горло сыт твоим гнусным характером.
– Что ж, если тебе не нравится, как я действую, следующего охранника предлагаю убрать тебе, мешок с дерьмом.
– Вы только послушайте этого гуру… А кто тебя первый освободил, а? Не вмешайся этот мешок с дерьмом, из тебя бы живьем отбивную сделали.
– Тоже мне вмешался – камикадзе. Чудо, что у тебя еще зубы целы.
– Между прочим, даже без зубов я все равно буду симпатичнее, чем вы, дон Крутой.
Несмотря на перебранку, нам удалось намертво связать охранника, прежде чем он пришел в себя. На этот раз мы использовали его собственный ремень, чтобы связать руки, разодранную рубашку для ног, другую – для кляпа и добавили к нашей добыче дубинку и пистолет, не считая того, по чему я уже так давно тосковал: пару ботинок моего размера. Не очень приятно ходить в чужой обуви, но это лучше, чем шлепать в носках и скользить на каждом шагу.
– Так где Дюймовочка?
– Не знаю, в одной из комнат. Сходи поищи, а я пока спрячу этого и пороюсь в аптечке.
По всей видимости, здесь была аптечка, и, похоже, в первой же из комнат, потому что именно туда пошел The First. Я двинулся вдоль по коридору, заглядывая в глазки всех дверей. Вот комната, где сидел я, ширма все еще валялась на полу. Третью занимала Спящая Красавица, лицо которой было мне знакомо. На ней был белый халат, который придавал ей несколько похотливый вид, как девицам, переодетым медсестрами, которые рекламируют секс по телефону.
Я вошел в комнату, сел на кровать рядом с Дюймовочкой и осторожно потормошил ее.
– Дюймовочка, это я, Пабло, слышишь?
Ока улыбнулась сквозь сон.
– Приве-е-ет, как дела?… А ты что?… Что ты здесь?…
Впервые в жизни я отбросил все свои дурные буржуазные привычки и ударил женщину, влепив ей две хорошие пощечины. Она обиженно посмотрела на меня. «Я понесу тебя, – сказал я, – постарайся мне помочь». Я взвалил ее на плечо, как Тарзан, но Дюймовочка весит столько, сколько две Джейн и одна Чита вместе взятые, и мне стоило немалых трудов пронести ее по коридору с вышедшим из строя коленом, выполнявшим исключительно роль шарнира. Дойдя до стола охранника, я усадил на него Спящую Красавицу и прислонил к стене.
В этот момент появился The First. Мне очень не понравился взгляд, который он бросил на Дюймовочку.
