Пабло Туссет - Лучшее, что может случиться с круассаном
– Я нашел спирт, вату, снотворное, обезболивающее, шприцы, ножницы, скальпель… Даже кетгут и стерилизованные иглы…
Я подумал, что мой Неподражаемый Брат тоже, наверное, видел фильмы с Роджером Уилко.
– Слушай, не знаю, как ты, но я собираюсь убраться отсюда поскорее и напиться по дороге к травматологу, так что я не понимаю, зачем нам все это.
– Убраться отсюда?
– Да, убраться, go out…
– Понятно.
– Что случилось, опять загадки? Но ведь как-то же отсюда можно выбраться? У нас три пистолета, дубинка и фарфоровая собачка. Если со всем этим мы не прорвемся…
– Куда прорвемся? С тех пор как ты удрал, по всей Цитадели рыщет маленькое войско, а когда они получат подкрепление, то узнают, что сбежали и я, и твоя девица.
– Цитадель? Ты сказал «Цитадель»?
– Да, именно. Надо спрятаться где-нибудь в надежном месте, чтобы разработать план побега. Ты почти не можешь идти, я не могу драться, а твоя девица вообще как колода.
– Это не моя девица, это приятельница stricto sensu,[56] договорились? И не надо на меня пялиться. Ты не знаешь какого-нибудь китайского приема, чтобы разбудить человека?
The First снова исчез в аптечной комнате и вышел с белым пузырьком. От пузырька воняло нашатырным спиртом. The First поднес его к носу Дюймовочки.
– Пабло…
– Не волнуйся, это от снотворного. Все моментально пройдет, надо только немного постараться.
– Но ты?… Ты что здесь делаешь?
– Черт подери, Дюймовочка, разве не понятно? Я пришел тебя спасти.
– Разбивая стены коленями, – вставил мой Неподражаемый Брат, который, по всей видимости, пребывал в прекрасном настроении и хотел как можно скорее выплеснуть его излишки на нас.
До Дюймовочки наконец дошло, что мы заодно, и она прикрыла рот рукой, видя, как умело потрудились над лицом The First.
Только такому слюнтяю, как он, могло прийти в голову взять ее другую руку и поцеловать ее.
– Очень рад познакомиться. Меня зовут Себастьян, Себастьян Миральес. Брат Пабло.
– Правильнее сказать, сын тех же родителей, – уточнил я.
– Очень приятно. Хосефина. Я много про тебя слышала.
– Много? Кто это тебе про него рассказывал? Уж только не я…
– Слушай, на твое лицо прямо больно смотреть…
– Пустяки, всего лишь небольшие спецэффекты. Меня привязали к стулу и допрашивали.
– …не помню, чтобы я хоть раз тебе о нем говорил… слышишь?
– Тебе, наверное, очень больно?…
– Да нет, все дело в самоконтроле. Тренированный ум может даже боль воспринимать как нечто иное.
– Дюймовочка-а-а, эй, ты меня слышишь?
– Да-а-а, отстань, зануда, не видишь разве, что я говорю с твоим братом?… Конечно, я на тебя зла. Как ты мог бросить меня одну ночью? А потом из машины выскочили двое каких-то типов и заткнули мне рот платком…
– Так он тебя бросил?
– Сам слышал.
– Ладно, не обращай внимания, он ведь выпивает.
– Выпивает? Да я своими глазами видела, как он выхлестал бутылку водки за два часа.
– Но теперь все в порядке, верно? – пришлось вмешаться мне. – Не время заниматься семейными дрязгами.
The First сказал, что пойдет доупаковывать наши причиндалы, и я на минутку остался наедине со спасенной принцессой.
– Ты мне не говорил, что у тебя такой милый брат.
«Милый», она сказала «милый». Не «симпатяга», не «клевый», не «очаровашка». Она сказала «милый» – точь-в-точь как в телесериалах.
– Дюймовочка, умоляю, у него не лицо, а географическая карта.
– Да, но у него хорошая фигура, такой стройный. И потом, видно, что в нормальном состоянии он просто очаровашка. Теперь, когда у тебя есть компания… не бойся, дурашка, я все помню… И потом, у него такие голубые глаза, по-моему очень сексуальные.
– Выпитый я.
– Не придирайся. Потом, тебе не мешало бы сбросить килограммчиков сорок. – Вдруг она напустила на себя такой вид, какой напускают современные люди, когда им приходится затрагивать неприличные темы, и при этом они не хотят показать себя старомодными: – Слушай, мне нужна одна вещь… Тут нет каких-нибудь прокладок или тампонов?… Кажется, у меня начинаются месячные.
Ни у принцессы Органы, ни у леди Марион, ни у Прекрасной Елены никогда не начинались месячные в самый разгар операции по их спасению, а вот у Дюймовочки – да, у Дюймовочки месячные тут как тут.
– Лихо: тебе нравятся глаза мистера Секси, а прокладки ты просишь у толстяка…
Дюймовочка наградила меня быстрыми лукавыми поцелуями, и я отправился туда, где The First заканчивал укладывать наши пожитки. Я сразу понял, что в аптечке нет ничего похожего на прокладки или тампоны, но в одном из шкафов наткнулся на кучу наволочек и подумал, что в конечном счете и они сойдут. После чего вернулся к Дюймовочке.
– И что, по-твоему, можно сделать из наволочки? Ку-клукс-клановский капюшон?
– Черт возьми, не знаю… Обходились ведь женщины тряпками, когда не было никаких «тампаксов»? Сама придумай…
Короче, когда мы наконец приготовились выступить в поход, прошло, должно быть, уже немало времени. Нам не только пришлось дождаться, пока Дюймовочка приведет себя в «должный вид», как она сама выразилась, но и пока она – так ей, видите ли, захотелось – пройдет начальный курс обращения с оружием, – задача, которую я возложил на Неподражаемого Инструктора The First. Ученица, щеголяя способностью к абстрактному мышлению, не свойственному ее полу, казалось, прекрасно усвоила теорию (откуда вылетают пули и прочее), но, когда дело дошло до практики, она взяла пистолет так, будто держала в руках осиное гнездо. Это надо было видеть. Но так или иначе экстравагантный отряд, состоящий из статного и подтянутого герильеро с двумя наволочками вместо дорожных сум, Дорис Дей с пистолетом за поясом халата и Магилы Гориллы, прихрамывающей и нагруженной связкой запасных гигиенических салфеток, выступил наконец из решетчатых дверей навстречу потемкам нелепого сооружения.
– Куда направимся? – не утерпел я.
– Исследовать лабиринт, – ответил The First.
Славное приключение. Не хватало только Дарта Вейдера, который, впрочем, не замедлил объявиться.
Учитывая, что мы углубились не в настоящий лабиринт, достаточно было следовать вдоль участков, освещенных аварийными лампочками, чтобы выйти в нечто вроде подземного туннеля, как бы выполнявшего роль спинного хребта всего сооружения. Он, несомненно, куда-то вел, потому что сбоку стояли припаркованный грузовик и экскаватор. Иными словами, туннель был здоровенный.
– Ну и труба! – сказал я, давая предварительную оценку.
The First, как всегда в привычной для него роли героя, прямиком направился обследовать груду балок и других строительных материалов, сваленных за экскаватором и занимавших столько же места, сколько еще один грузовик. Когда он вернулся, у него был характерный вид «все под контролем», который особенно меня бесит.
– Лучше всего пойти по следам покрышек грузовика. Где-то же он должен выгружать землю.
– Ты что, думаешь, что кто-то мог вывезти всю землю на этом грузовичке?
– У них было время. Пошли, возможно, нам предстоит неблизкий путь.
Итак, Капитан Гром, не удовольствовавшись загадочными высказываниями, решил, что настало время отдавать приказы. В конце концов я в очередной раз предоставил ему право возглавлять наш кортеж, а сам поплелся в хвосте, позади Дюймовочки. Довольно долго мы шли по туннелю, держась стены без лампочек, почти в темноте, но не настолько, чтобы не видеть, куда ступаем. Мы словно шли на поиски Проклятого Храма, вот только приключение наше было малобюджетным – без боа-констрикторов и подземных водопадов. Чем дальше, тем больше нам приходилось ступать по лужам, скопившимся от стекавшей со стены воды, так что стало почти зябко и с тоской думалось о демисезонном пальто.
Вдруг, пройдя два или три подземных квартала, мы очутились в очередном участке туннеля, где он внезапно расширялся, нарушая монотонность маршрута. Сначала я не узнал места, и меня единственно удивил ряд приземистых арок, за которыми можно было различить аккуратную свалку человеческих отбросов. Банки из-под кока-колы (классика всех помоек), использованные презервативы, остовы зонтиков, журналы с выдранными страницами… Но когда я узнал на одной из вырванных страниц пару огромных титек, которые какая-то кубинка давала ласкать пареньку-мулату, то сообразил, где мы находимся. Это были развалины порнушной лавчонки, поверх которых в восьмидесятые годы разбили парк. Так что, вполне вероятно, мы находились под улицей Нумансия и, несомненно, на достаточной глубине.
Я сказал об этом The First. И хотя не думаю, чтобы мой Неподражаемый Брат когда-нибудь дрочил в старой порнушке, распаляя себя крадеными журналами, ему удалось определить место.
– Мы знаем, что в доме номер пятнадцать по улице Жауме Гильямет есть выход, а это в двух кварталах от того места, где мы находимся сейчас. Возможно, лучше будет свернуть в ближайший проход к зданиям и попытать счастья.
