Кристи Филипс - Письмо Россетти
– Почти, – коротко ответила Клер, вернулась к письму и перевела несколько оставшихся слов.
– И что? – Он устало потер лоб.
Клер откашлялась и прочла сделанную в блокноте запись: “Пожалуйста, прошу сразу прислать и бархат, и тесьму. Два муслиновых платья понадобятся только после Великого поста. Также прошу подобрать туфли под бархатное платье. Искренне ваша, и так далее, и тому подобное”. Она толкнула к нему письмо через стол.
– Адресовано Симоне Монтечелли.
– Ее портнихе?
– Очевидно. А что у вас?
– “Моя дорогая Изабелла, – начал читать Эндрю, – страшно рада, что могла посетить эту грандиозную вечеринку в четверг. И лишний раз убедиться, насколько впечатлили мой эскорт все твои приготовления, декор, а также изумительные блюда, что подавали к столу…”
Эндрю откашлялся и продолжил:
– “Да и программа развлечений оказалась такой разнообразной и впечатляющей! Где, скажи на милость, ты набрала столько талантливых карликов? Их представление на античные темы оказалось столь комичным, что я едва со смеху не умерла…” Ну что, продолжать?
– Нет.
– Я тоже так думаю. Полагаю, это письмо баронессе ди Кастильоне написано из вежливости, в знак благодарности за прием.
– Но могли быть и другие женщины, которым она доверяла. Близкие подруги…
– Но кто? Ее портниха, что ли?
– Почему бы нет? Парикмахеры традиционно являются самыми доверенными лицами женщин. Так почему бы еще и не портнихи?
– Вы что же, считаете, можно найти что-то значимое в списке нарядов?
– Нет. Но может, есть и какое-то другое письмо?
– О! Есть идея. Возможно, это код. И на самом деле “муслиновые платья” означают “вооруженные легионы”.
– Очень умно.
– Благодарю.
– Я имею в виду, с ее стороны. И всякие сомнительные шуточки тут не помогут. – Эндрю вздохнул и отложил авторучку. – Думаю, мы лишь напрасно тратим время.
– Но мы пока что разобрались лишь с двенадцатью письмами. – Клер кивком указала на стопку на столе. – И просматривали их в хронологическом порядке. Почему бы не попробовать другой подход? Посмотреть, может, есть среди них письмо, адресованное подруге, а не портнихе или маникюрше? – Она стала просматривать письма, обращая внимание на имена и адреса. – Как это вам? Звучит впечатляюще. “Синьоре Барбериджо, Кастелло”.
– Ну, что ж, можно посмотреть.
Клер подвинула к нему письмо.
– С чего начинается?
Эндрю прочел первое предложение, потом перевел ей.
– “Мне необходимо доставить две дюжины коробок ваших лучших пирожных…” – Ага, понятно. Синьора Барбериджо – кондитерша.
– Ну а как насчет этого? – Клер протянула ему еще одно письмо. – Адресовано синьоре Джованне Донателло.
– Но адресат проживал в Падуе, а не в Венеции.
Клер на секунду призадумалась.
– В первом дневнике… том, что написан еще до всей этой истории с заговором, Алессандра упоминает свою кузину из Падуи. Может, они выросли вместе в Венеции. Может, были близкими подругами. Потом повзрослели, и Алессандра стала куртизанкой, а Джованна вышла замуж и переехала в Падую.
– И это не помешало им сохранить близкие и доверительные отношения? – закончил за нее Эндрю.
– Именно!
– А у вас богатое воображение, верно?
– Вы так сказали… словно это плохо.
– Лишь потому, что наша работа – искать истину, а не придумывать ее.
– Я просто выдвинула гипотезу. Нам всего-то и надо, что перевести письмо и выяснить, есть там что интересное или нет.
Пока Эндрю трудился над переводом письма в Падую, Клер успела просмотреть еще несколько, правда бегло. Минут через двадцать или около того он вдруг поднял на нее глаза и рассеянно пригладил волосы.
– Приготовьтесь к разочарованию, – сказал Эндрю, и придвинул к ней блокнот с переводом.
Клер прочла следующее:
“Моя дражайшая Джованна!
Прошу прощения, милая, что надолго пришлось отложить мой ответ. С огромным опозданием получила последнее твое письмо; видно, для наших бедных писем путешествие это непосильное, слишком далеки Падуя и Венеция, и расстояние это трудно преодолеть.
Увы, не планирую я теперь подобное путешествие, предпочитаю безопасно сидеть дома и с нетерпением ждать твоего визита.
Сад – мое настоящее святилище и убежище, хотя он не зацветет до мая. Понадобится время для подготовки саженцев: граната для Нико, земляники и подсолнухов для верной моей Бьянки или же дикой вьющейся розы для меня.
Скоро напишу подробнее.
Любящая тебя кузина Алессандра”
– Не слишком захватывающее чтиво, верно? – заметила Клер.
– Да уж.
– Однако один факт мы установили доподлинно. Джованна – ее кузина.
– Да.
– Чувствую, вы просто умираете от желания сказать нечто вроде: “Ну, что я вам говорил?”
– Возможно, другими словами. Однако должен обратить ваше внимание вот на что… Письмо датировано первым марта тысяча шестьсот восемнадцатого года, и еще советую взглянуть на второй абзац, где она пишет…
– “ Предпочитаю безопасно сидеть дома”, – прочла вслух Клер.
Да, конечно, она обратила внимание на это предложение, ведь Алессандра написала о том, что находится в безопасности, как раз в то время, когда заговор набирал силу.
– А вы уверены, что перевели правильно? – спросила она и потянулась через стол к оригиналу.
– Ну разумеется! – обиженным тоном ответил Эндрю.
– Может, то была ложь во спасение, чтобы кузина не слишком за нее волновалась.
– Вы цепляетесь за соломинку.
– Есть и еще одно.
– Что одно?
– Еще одно письмо кузине. – И Клер протянула ему пластиковый конверт. – Думаю, мы должны перевести и его.
– То есть я должен?
– Просто у вас получается быстрей.
– Сдаваться, как вижу, вы не собираетесь?
– Нет.
Эндрю пробежал глазами письмо.
– А это длиннее, чем первое. Так что придется повозиться.
Клер принялась работать над несколькими более короткими письмами – подобно тем, что она уже перевела, речь в них шла в основном о повседневных хозяйственных нуждах дома Россетти. Наконец Эндрю закончил перевод второго письма Алессандры кузине. И со вздохом протянул ей лист бумаги. При этом на губах его играла улыбка – очевидно, он находил забавным эпистолярный стиль куртизанки.
“Моя дражайшая Джованна!
Не перестаю мечтать о том времени, когда мы встретимся наконец; далеко в прошлом остался тот момент, когда мы последний раз были вместе. С нашей радостной встречи в Бурано пролетели месяцы. А помнишь летние вечера в Маргере!…
Наше счастливое детство вспоминается мне, чаще всего по ночам. И твоя семья тоже. Жаль, что теперь только март. Долго ждать, еще целых три месяца осталось до шестого. Так бы и полетела на крыльях, но это транспорт для птиц. Уж очень хочется мне поскорее поглядеть на вас всех. И часто сокрушаюсь, что не имею четверых кузин.
Я также очень часто сожалею, что живу без родной сестры, потому, дорогая кузина, мысль о любой отсрочке нашей встречи меня пугает. Это не пустой комплимент, причина моей любви в твоей преданности. Впрочем, не я одна счастлива воспользоваться твоим благородством.
Целую, до новой встречи. Алессандра”
– Из всего этого ясно, что Алессандра очень любила свою кузину, – заметила Клер.
– Я бы сказал, даже, пожалуй, слишком.
– Но толку нам от этого никакого, верно?
– Боюсь, что так.
Клер продолжала рассматривать письмо. Датировано оно было пятым марта 1618 года – то есть днем раньше, чем пресловутое письмо Алессандры в Большой совет. Возможно, это лишний раз подтверждало правоту Эндрю Кента в том, что якобы “тайное” письмо Россетти было сфабриковано или вовсе выдумано историками. И поиски конфидентки Алессандры ни к чему не могли привести.
– А это что? – воскликнула вдруг Клер.
Подтолкнув письмо к Эндрю через стол, она указала на странную пометку, что красовалась чуть ниже подписи Алессандры.
– Понятия не имею… Может, просто клякса от чернил? – предположил Эндрю.
– Да нет, не думаю.
Клер взяла со стола первое письмо кузине. Оно больше пострадало от времени, некоторые буквы были неразборчивы, но под подписью Алессандры красовались все те же странные черточки с точками.
– Это напоминает… – начала Клер.
– Арабскую вязь, – подхватил Эндрю.
– Вы случайно арабского не знаете?
– Нет. А вы?
– Тоже нет. – Клер оглядела помещение библиотеки. – Может, найдется человек, который знает?…
И она поднялась из-за стола.
– Как вы собираетесь его искать? Вскочить на стол и заорать во весь голос: “Кто тут знает арабский? А ну, выходи!”
– Нет, я спрошу у Франчески.
– Кто такая эта Франческа?
– Библиотекарша.
– Но с чего вы взяли, что она может это знать?
